Исследовательский фрегат типа «Гефест», спроектированный на базе крылатого боевого фрегата «Томагавк» с незначительными функциональными изменениями. Общая длина – двести семьдесят метров, ширина фюзеляжа – тридцать восемь, размах крыла – девяносто один, вес – сто двадцать тысяч тонн. В настоящее время это самый тяжёлый корабль, способный совершать аэродинамические манёвры в атмосфере. Вооружён по категории «D» – как сказано в спецификации, «на случай столкновения с враждебным внеземным разумом». – Тут я позволил себе слегка ухмыльнуться: внеземные цивилизации, враждебные или дружественные, по-прежнему оставались уделом фантастов да всяких параноиков-уфологов, склонных усматривать в любом неизученном космическом явлении проделки нечеловеческого разума. – Фрегат оснащён сверхсветовым приводом Ронкетти модельного ряда 641-KW и двумя парами асинхронных вакуумных излучателей S-74, обладающих трёхуровневой защитой от сбоев. Номинальная глубина погружения – десять в тридцать пятой степени, предельно допустимая – десять в сорок второй. Крейсерская скорость при номинальном погружении – 8200 узлов 3 , что лишь немного недотягивает до одного светового года в час. Время разгона в обычном режиме – от трёх до пяти часов; на форсаже – в пределах тридцати минут.
– Всё правильно. Небось, баловались с этой моделью в виртуальной реальности?
– В общем... Да, сэр.
– Но «Марианна» не игрушечный корабль, а самый что ни на есть настоящий. И отправляемся мы не в учебный полёт. Мы летим на Тау-Четыре по заданию штаба. Вы готовы исполнять обязанности помощника штурмана?
У меня перехватило дыхание, а сердце застучало в бешеном темпе. Однако я нашёл в себе силы твёрдо ответить:
– Так точно, сэр, готов!
– Что ж, посмотрим.
Возле корабля отсутствовали обслуживающие машины и техники, что свидетельствовало о его полной готовности к старту. Мы подошли к трапу, встали на эскалатор и по движущейся дорожке поднялись на пятнадцатиметровую высоту к открытому люку посадочной шлюзовой камеры.
У люка нас встречал мужчина лет на пятнадцать старше меня с погонами командора 4 . Они с Павловым обменялись приветствиями.
– Шкипер Томассон, – сказал капитан, – познакомьтесь с курсантом Вильчинским. По распоряжению свыше он временно включён в состав вашей лётной команды.
Судя по реакции Томассона, для него это не было неожиданностью. Крепко пожав мне руку, он пригласил нас на борт «Марианны».
Миновав шлюзовой отсек и тамбур, мы вышли в коридор и поднялись на главную палубу, где располагалась рубка управления – ещё она называлась, по старой морской традиции, мостиком.
В просторной рубке находилось полтора десятка человек, и среди них я насчитал одиннадцать членов лётно-навигационной службы – на левой стороне их форменных рубашек были значки с золотыми крылышками. Для полного комплекта не хватало ещё одного лётчика – то ли он просто отсутствовал, то ли я обчёлся, а может (сердце моё опять учащённо забилось), я могу стать тем самым двенадцатым, если не провалю экзамен...
– Господа, – произнёс Томассон. – Представляю вам курсанта Вильчинского. На время полёта к Тау-Четыре и обратно он будет одним из нас. Это всё. Объявляю полную предстартовую готовность. Всем свободным от вахты очистить мостик.
Менее чем через минуту в рубке, помимо нас с Павловым и Томассоном, осталось пять человек – связист, стюардесса и трое из лётной службы. На эту троицу я, по понятным причинам, обратил особое внимание. Двое парней лет тридцати – один худой и высокий, другой низенький и коренастый, – в звании суб-лейтенантов и стройная молодая женщина с двумя широкими нашивками на погонах – полный лейтенант 5 . О её возрасте я мог только гадать.
Она была невысокая, изящная, с ладно скроенной фигурой и симпатичным, хоть и излишне строгим лицом. На первый взгляд она казалась лишь немногим старше меня, но, присмотревшись внимательнее, я решил, что ей под тридцать. Или даже за тридцать. Она явно принадлежала к той категории женщин, которые в промежутке между двадцатью и сорока годами существуют как бы вне времени.
Павлов отошёл в сторону и сел в кресло перед деактивированным пультом второго помощника штурмана – этот пост на гражданских и военных судах предназначался для стажёров, а на кораблях Астроэкспедиции числился просто резервным. С безучастным видом командир бригады закурил сигарету, показывая тем самым, что главным на «Марианне» остаётся Томассон. Сам шкипер устроился в своём капитанском кресле и произнёс:
– Итак, в составе вахты на мостике произошли изменения. Штурман – лейтенант Топалова, навигатор – суб-лейтенант Вебер, оператор вакуумного погружения – суб-лейтенант Гарсия, помощник штурмана – курсант Вильчинский, дежурный офицер связи – мичман Эндрюс, дежурная бортпроводница – младший сержант Каминская. По местам, господа.
Вместе с остальными я занял своё место, вдел в правое ухо миниатюрный наушник для получения голосовых сообщений от компьютера и, преодолевая вполне естественное волнение, попытался сосредоточиться на показаниях многочисленных приборов, которые в большинстве своём дублировали такие же приборы на штурманском пульте.
На кораблях третьего класса лётная вахта обычно состояла из четырёх офицеров (связист, а тем более стюардесса, не в счёт) – штурмана, его помощника, навигатора и оператора вакуумного погружения. Собственно говоря, все четверо были специалистами одного профиля и вместе делали одно дело – управляли кораблём. Просто каждый из них исполнял свою задачу: навигатор прокладывал курс, штурман с помощником вели корабль по курсу, а оператор погружения поддерживал необходимое состояние вакуума за бортом. Раньше, на заре межзвёздных полётов, эту функцию осуществлял инженер-физик, но позже, с усовершенствованием сверхветовых ходовых систем, физическая сторона процесса отошла на второй план, и теперь погружением ведал пилот. Или навигатор – особой разницы не было. Как таковая, должность навигатора присутствовала в штатных расписаниях отдельно от пилотской лишь в силу традиции. Да ещё потому, что навигатор был больше теоретиком, а пилот – практиком. Но хороший специалист должен быть одинаково силён как в теории, так и в практике, поэтому нередко случалось, что штатный пилот выполнял навигационные счисления, а навигатор нёс вахту на месте штурмана. В моём дипломе было указано: «пилот 4 класса, навигатор 4 класса» – это высшая квалификация, которую мог получить выпускник лётного колледжа. К примеру, Элис по пилотированию имела пятый класс, а по навигации только шестой, но при том считалась одной из лучших в нашем выпуске.
Томассон отдал приказ начать предстартовую проверку систем. В основном это была моя обязанность как помощника штурмана. Поначалу я волновался, боясь где-то ошибиться, что-то пропустить, но процедура была мне хорошо знакома, так что вскоре я успокоился и дело пошло на лад. Протестировав системы управления и получив доклады о готовности других корабельных служб, я передал сводный отчёт штурману Топаловой, а она, в свою очередь, отчиталась перед шкипером.
Командор Томассон вызвал диспетчерскую космодрома и запросил разрешение на старт. В ответ мы получили номер взлётной полосы, схему воздушного коридора и рассчитанный по секундам график полёта вплоть до выхода на орбиту.
– Выполняйте, – коротко бросил шкипер, откинулся на спинку кресла и попросил стюардессу приготовить кофе.
– Активизировать гравикомпенсаторы, – распорядилась Топалова.