Мне как-то неловко это делать – всё-таки я мужчина, а она девушка.
– Что делать?
– Прокрутить запись того, что происходило в её каюте... ну, скажем, за последние три дня. Ты не могла бы? Я уже всё подготовил.
– Хорошо.
Пока Лина просматривала запись в ускоренном режиме, я стоял спиной к экрану и угрюмо глядел на спящую Прайс.
«Кэп, ты был неправ, – мысленно обратился я к Павлову. – Напрасно я послушался тебя».
Хотя кто знает. Может, на другом корабле она бы и не такое устроила...
– Ну вот, – отозвалась наконец Лина. – Что я говорила! Кортни совсем рехнулась. Спит по четырнадцать часов в сутки, глотает снотворное как витамины... С ума сошла девчонка! – Она выключила терминал и вновь присела на край койки. – Что нам делать, Саша?
– А то я знаю, – растерянно ответил я.
– Но этого оставлять так нельзя, – решительно заявила Лина. Прежде чем я успел запротестовать, она перевернула Прайс на спину и стала энергично трясти её за плечи. – Ну, просыпайся! Вставай! Подъём!
Это потряхивание, да ещё пара сопроводительных пощёчин, возымели свой эффект. Кортни зевнула, раскрыла глаза и уставилась на нас мутным взором.
– Лина, кэп... В чём дело?
– Это тебя нужно спросить, – сказал я. – Ты пригоршнями ешь снотворное, постоянно дрыхнешь. Так же нельзя!
Глаза Прайс немного прояснились, и в них мелькнуло что-то похожее на злость.
– Почему нельзя? Это моё личное дело, как я провожу своё свободное время.
Я строго произнёс:
– Может, раньше это было твоим личным делом. Но теперь уже нет. Час назад была объявлена тревога, тебя вызвали на мостик – а ты продолжала спать.
Кортни испуганно ойкнула, отбросила в сторону одеяло – благо на ней была ночнушка консервативного фасона, призванная скрывать наготу, а не подчёркивать её, – и попыталась встать. Однако ноги плохо держали её, она присела на койку и прислонилась к плечу Лины.
– Можешь не торопиться, – сказал я. – Тревога отменена. Всё улажено.
– Вам нужно было громче будить меня, – заявила Прайс, оправдываясь. – Я бы проснулась и пришла.
– Ага, вот такая. Полусонная за пультом погружения.
– Я бы выпила стимулятор.
– Снотворное со стимулятором, это круто, – прокомментировала Лина.
Я сокрушённо покачал головой и спросил с мягким упрёком:
– Что ты с собой делаешь?
Кортни снова легла на кровать и тихо заплакала.
– Что я с собой делаю? – заговорила она сквозь слёзы. – Я?.. Нет, кэп, это ты со мной делаешь! Ты... ты должен был вышвырнуть меня из команды ещё после первой экспедиции. Но ты взял меня и на Вавилон. Ты забавлялся тем, как девушка, на два года старше тебя, увлеклась тобой, словно сопливая малолетка. Ты жестокий, бессердечный эгоист... И ещё спрашиваешь, что я с собой делаю. Я убегаю в сон от собственных мыслей – вот что я делаю! Когда я не сплю, я думаю о тебе. И о себе. И о том, что мы можем погибнуть. Я умру, так и не узнав твоей любви... И вообще ничьей любви... Но тебе на это наплевать. – Перестав плакать, Прайс перевернулась на другой бок лицом к стенке. – Прошу вас, уйдите оба. Через пять часов у меня вахта. Я должна выспаться.
Несколько секунд я молчал, собираясь с мыслями.
– Кортни, ты понимаешь, что как командир я обязан отстранить тебя от дежурств?
– Ну и отстраняй, – пробормотала она, уже засыпая. – Делай, что хочешь... Чтоб тебе пусто было!..
Мы с Линой беспомощно переглянулись.
6
Когда Элис сменилась с вахты, мы рассказали ей о случившемся. В своей оценке ситуации она была категорична:
– Это шантаж! Откровенный и бессовестный шантаж.
– Вполне возможно, – кивнул я. – Но это ничего не меняет. Умышленно или нет, Кортни провоцирует меня отстранить её от полёта.
– Чего ты не хочешь делать, – подхватила Элис. – Ведь это станет концом её службы.
В другое время всё обошлось бы – но только не сейчас, не накануне войны. Сейчас это расценят как дезертирство. А ты всю жизнь будешь мучиться тем, что испортил девчонке карьеру. Я ведь знаю тебя, как облупленного. Вспомни свои угрызения совести по поводу негодяя Гарсии. А тут ситуация похуже.
– Да, – согласился я. – Хуже некуда. И я не знаю, что делать. Нужно заставить Кортни одуматься. Хотя бы до конца войны – а потом будет легче. Но как это сделать?
– Ты спрашиваешь, уже зная ответ. И ответ единственный.
– Мне он не по вкусу.
– Я понимаю. – Элис достала сигарету и закурила. – Нет, надо же – двадцатишестилетняя девственница! Если, конечно, вы правильно её поняли. И она не солгала вам.
– Не солгала, – ответила Лина. – Я бы почувствовала. Мы всё правильно поняли.
– С ума сойти! С её-то внешностью, с её характером... А особой склонности к девушкам я за ней не замечала.
Лина кивнула:
– Я тоже. Хотя мне она очень нравится.
– И мне, – согласилась Элис.
Я внимательно посмотрел на одну свою жену, потом на другую. И сообщил им, что в третьей жене не нуждаюсь.
– А кто тут говорил о женитьбе? – осведомилась Элис. – Просто роман. Обычный военно-полевой роман.
– Гм. На четверых?
– Да, на четверых. Потому что тебя целиком мы этой шантажистке не уступим. Слишком много захотела, обойдётся.
Я со стоном откинулся на спинку кресла.
– Боже, сейчас я застрелюсь!..
После этого разговора девочки отправились спать в каюту Элис, а я связался с первым пилотом Дэвис и распорядился, чтобы она сменила на посту Прайс. Дэвис была удивлена моим решением, но возражать не стала. Правда, за кадром я услышал недовольное ворчание Вебера, у которого были свои планы на ближайшие семь часов.
Как я и ожидал, уже через несколько минут ко мне заявилась злая и растерянная Кортни.
– Значит, ты отстраняешь меня? – с порога произнесла она, забыв добавить «сэр», «кэп» или «шкипер». – Тебе мало того, что ты уже сделал. Теперь ты решил отнять у меня единственное, что ещё осталось, – службу, полёты!
– Пожалуйста, не горячись, – сказал я, запирая за ней дверь. – Не делай скоропалительных выводов. – Я просто перевожу тебя в пару к Беккер.
– Зачем? Я с Томом неплохо сработалась.
– Но по флотскому времени это ночная смена. А у капитана, как ты знаешь, есть привилегия ночью отдыхать. За исключением нештатных ситуаций.
Кортни уставилась на меня. Я смотрел на неё. Она была очень привлекательная – стройная фигура, пышные рыжие волосы, большие изумрудные глаза, маленькие веснушки, которые совсем не портили её лицо, а наоборот, лишь придавали ему особое очарование. Такая девушка – мечта любого мужчины.
Вот только мне хватало и двух жён...
– И как это понимать? – наконец спросила она.
– У нас с Элис и Линой был трудный разговор. Ты нам нравишься, всем троим, и мы решили... ну, скажем так – временно принять тебя в нашу семью и посмотреть, что из этого получится. А дальше видно будет.
Кортни опустила глаза.
– Да, понимаю, – глухо проговорила она. – Это подачка. Вроде конфетки, которую суют ребёнку, чтобы он не плакал и вёл себя хорошо. Вы, все трое, такие великодушные!
– Но, Кор...
– Погоди, кэп, я ещё не закончила. Я знаю, что это подачка. Я знаю, что ты поступаешь так из жалости. Будь у меня хоть капля гордости, я бы с негодованием отвергла твоё предложение. – Она подошла ко мне вплотную и положила голову мне на плечо. – Но у меня больше нет гордости. Я потеряла её, когда встретила тебя. Теперь я согласна на всё, даже на подачку.
Я обнял Кортни и прижался щекой к её волосам.
– Ты такая красивая девушка. За тобой мужчины, небось, табунами бегают.
– Они меня никогда не интересовали. У меня была только одна страсть – космос, звёзды, полёт. Я грезила об этом с детства.