– Мне не было бы нужды ничего повторять, если бы ты последовательно излагала события!
– Да как же мне последовательно излагать, если я только сейчас это вспомнила?
– Из-за твоей чертовой памяти целый день потерян… Где телефон? рявкнул вдруг Кил.
– Откуда же мне знать?
Недовольно окинув взглядом палату, как будто телефон мог тут же материализоваться сам по себе, он направился к двери.
– Жди здесь, – бросил он через плечо.
Интересно, куда бы я могла направиться со сломанной кистью и сотрясением мозга? Обиженно вздохнув, она прикрыла глаза. У нее ужасно разболелась голова, казалось, в черепе резвится целая армия эльфов и каждый из них стучит огромным молотком; да и рука причиняла боль. Сестра ей сказала «отдыхайте», а какой тут к дьяволу отдых, когда этот древнескандинавский бог-истукан постоянно донимает ее? И как это только получилось, что у мягкой, нежной Кати такой не похожий на нее брат? Этого Жюстина не могла взять в толк.
– Итак, мы установили, что он уехал на Мадейру, – констатировал Кил, снова врываясь в палату. – Его фамилия значится в списке пассажиров, отлетавших в воскресенье.
– Отлично, – саркастически заметила она. – Рада, что мы хоть что-то установили. Теперь ты можешь заказать себе билет и наконец оставить меня в покое. И, пожалуйста, будь так добр, когда будешь уходить, объясни сестре, что наша помолвка расторгнута.
Не получив в ответ новой колкости, она бросила на него выразительный взгляд. Он оценивающе смотрел на нее, склонив голову набок.
– Что ты на меня уставился? – воскликнула она раздраженно. – Пытаюсь понять, бываешь ли ты хоть когда-нибудь мягкой. – Это тебе зачем?
Протяжно вздохнув, он признался:
– Понятия не имею.
– Я надеюсь, – сказала она, в замешательстве покачивая головой, – тебе удастся вернуть назад ваши чертежи и Катя с восторгом примет в объятия своего дорогого муженька, хоть я и не могу понять, чего она так волнуется по этому поводу. Если он сказал, что ему требуется неделя-другая, чтобы разобраться в себе, почему она не хочет дать ему это время? Оставим на минутку чертежи. Если насильно заставить его вернуться, он от этого более сговорчивым и любящим не станет.
– А следовало бы стать, – сказал он мрачно.
– Это почему?
– Потому что она беременна.
С изумлением глядя на него, она почувствовала, как губы ее дрогнули в улыбке.
– В этом нет ничего смешного! – рявкнул он.
– Конечно, нет.
– Тогда прекрати смеяться, черт возьми!
– Достала она тебя?
– Да уж.
– Гм… – Тогда неудивительно, что он так заряжен ненавистью. Раз ему пришлось иметь дело с Катиными истериками, да еще, наверное, с утренними недомоганиями, вполне понятно, что он был совершенно не в себе. – Что, ее тошнит? – спросила она противным голосом.
– Да! Можно подумать, она единственная в мире женщина в таком положении!
– Женщины часто бывают подвержены разным страхам и капризам, – мягко поддразнила она его и усмехнулась, потому что он тут же взорвался.
– Тебе-то откуда знать? Ты же никогда не была беременна! Или была?
– Нет, не была.
– И, похоже, никогда не будешь, – добавил он с неприязнью.
– А Дэвид об этом знает? – нахмурившись, спросила Жюстина. – И поэтому он сбежал?
Кил замер, пораженный, как будто эта мысль раньше не приходила ему в голову, лицо его стало жестким, в темно-зеленых глазах блеснул мстительный огонек.
– Лучше бы это было не так.
В который раз пожалев, общаясь с этим человеком, что она не в состоянии держать свои мысли при себе, Жюстина торопливо переменила тему разговора.
– Сколько копий снято с чертежей?
– Что?
– Ты сказал, что он исчез с документами, ну, я и подумала, должны же остаться копии чер… – она осеклась и, правильно истолковав выражение его лица, озорно улыбнулась, подтрунивая: – Ой-ой, так это ты не сделал копии? Ты?
– Да, я не сделал их! – Он взорвался. – Джон только что закончил окончательную доработку чертежей и мы собирались снять фотокопии, как появился Дэвид.
– Он свирепо посмотрел на нее, словно это она была виной всему, затем покопался в заднем кармане брюк и вытащил грязный клочок бумаги и карандаш. – Ладно. Адрес?
– Что? – не поняла Жюстина.
– Адрес, – повторил он нетерпеливо. – Как я его, черт возьми, найду без адреса?
Непонимающе взглянув на Кила, она состроила гримаску.
– О Боже, – выдавил он в отчаянии. – Должен же у тебя быть адрес!
– У меня его нет.
– Хорошо, тогда имя парня, владельца той виллы… О, ради всего святого, ты ведь знаешь его имя?
На мгновение ей стало действительно его жаль. Казалось, он находится на грани срыва.
– Ты была там? – хватаясь за соломинку, спросил Кил.
– Один раз, – подтвердила она, – но это было очень давно, когда у Дэвида случился очередной приступ донкихотства. У меня тогда был ужасный грипп, и он взял меня с собой, чтобы я окончательно поправилась, и… нет, не спрашивай, я не помню, где это находится.
– Ты должна помнить! – воскликнул он в отчаянии.
– А я не помню. – Кил-то наверняка был из породы тех, кому стоит только раз где-то побывать, и это место навечно фиксируется в их памяти. – Ты говоришь, это вилла?
– Да.
– Ну вот.
– В каком смысле «ну вот»? Знаешь, сколько вилл на том острове? воскликнула Жюстина. – Десятки тысяч! Не могу же я просто описать ее, и ты ее сразу найдешь! Это же как иголку в стоге сена искать!
– Вполне возможно, – учтиво согласился Кил, – но у нас есть шанс найти эту иголку, если ты будешь со мной.
– О нет, на Мадейру я ни в коем случае не полечу…
– Жюстина, – мягко прервал он ее.
– Нет, – ответила она холодно.
– Да. Медсестра сказала, что нет ни малейшего повода задерживать тебя в больнице. Тебе только нельзя волноваться.
– Не волноваться? Мчаться куда-то на Мадейру, по-твоему, означает не волноваться?
– Безусловно. В любом случае выбора нет. Джону эти чертежи необходимы. Сам он не может гоняться за ними, бросив свою верфь. Значит, заниматься этим должен я. И ты, – добавил он медовым голосом. – Сейчас у меня нет никаких срочных дел. Думаю, мы без хлопот доберемся до Лиссабона, а там уж наверняка есть какое-нибудь челночное сообщение с Фуншалом. Пойду скажу сестре, что ты готова покинуть больницу.
– Я совершенно не готова! – вознегодовала она.
– Ошибаешься, готова, – тихим противным голосом произнес он. – Сейчас мы отправляемся к тебе домой за вещами, а потом в мой дом под Саутгемптоном…
– Нет, – отчеканила Жюстина. – Какое ты имеешь право заставлять меня лететь на Мадейру?
Облокотившись о спинку кровати, он изобразил на лице улыбку Чеширского кота.
– Потому что ты у них в долгу.
– В долгу? – в изумлении переспросила она. – Что я им должна?
– Неужели ты ничуточки не чувствуешь себя морально обязанной перед ними? Ты с легкостью погубила их гостиничное дело, что вынудило Дэвида заняться строительством яхт, а он ненавидит это занятие и совершенно в нем не заинтересован…
– Я этого не делала!
– …а теперь палец о палец не хочешь ударить, чтобы они не потеряли очень выгодный контракт.
– Я не губила их дело! Они были слишком честолюбивы, и я просто сказала им об этом! И я не нянька ему! Дэвид, слава Богу, взрослый человек, и если он в своем возрасте не может управляться сам со своими делами… Кроме всего прочего, он мне даже не родственник! Не кровный родственник по крайней мере!
– Не вдавайся в подробности. Какими бы дальними ни были ваши родственные связи, факт остается фактом – он взял чужие документы.