Рискуя потерять выгодного клиента, он все же принял ее на работу, за что она до сих пор ему крайне признательна.
Очень быстро она продвинулась до его помощника, и не только благодаря своим административным способностям. От Джорджа она узнала многое о людях и об искусстве. Он помог ей найти собственный стиль в одежде, научил, как пользоваться косметикой, чтобы подчеркнуть тонкий овал лица, большие темные глаза с длинными ресницами, полные губы. Он развил ее глубинные инстинкты в отношении искусства, но также, понемногу освобождая от иллюзий, приучил ее доверять этим инстинктам не больше, чем мужчинам.
Очень скоро после свадьбы она поняла, что ее муж начисто лишен способности к такому человечному чувству, как любовь. Больше всего на любовь походила та страсть, с которой он собирал предметы искусства и викторианские ювелирные украшения. Это было собственностью Джорджа и тем, чем мечтали владеть другие. А Челис была только частью его коллекции.
Около полудня ее снова потянуло в сон. Казалось, чего проще — ступай домой и спи. Но вместо этого Челис заставила себя отвязать старый, потрепанный ялик, который помнила еще с детства. Теперь на нем виднелись лишь остатки облупившейся белой краски, однако, когда она уселась на носу и заработала веслом, он стремительно заскользил по озерной глади. Удивленная и радостная улыбка появилась на ее лице, когда она поняла, что
не разучилась еще управлять лодкой. Прежние умения возвращались к ней постепенно, как будто она долго-долго спала.
— Красавица Белоснежка, — пробормотала она, разворачиваясь к берегу кормой и яростно работая веслами. — Не хватало мне еще одного прекрасного принца!
На этом месте росла когда-то азимина , а колючую проволоку забора оплетали лозы страстоцвета. Она заколебалась, стоит ли путаться в зарослях ежевики, шиповника, жимолости и сотен молодых платанов, и в этот момент ее окликнули с противоположного берега:
— Эй! Челис! Ты на той стороне? Это был Бенджамин. Только теперь она поняла, что именно он, его образ, не выходил у нее из головы целое утро. Неудивительно, если рассудить трезво: ведь она за эти дни никого больше не видела.
— Я здесь, у дамбы. А что?
— Где ваше южное гостеприимство, мисс Кеньон? Почему бы вам не заехать за мной?
— Ты сам можешь обойти вокруг, — заупрямилась она.
— И в полной мере насладиться клещами, змеями и песчаными блохами? Ладно, раз уж на тебя такая лень напала, я доплыву, но предупреждаю: на это я не рассчитывал. — Он взялся за пряжку ремня, блестевшую на его твердом плоском животе, и Челис от смеха едва не опрокинула ялик.
— Хорошо, хорошо, только штаны не снимай!
Она принялась грести, тщетно пытаясь не смотреть на берег, где высилась рослая фигура в джинсах и выгоревшей рубашке. Когда две трети пути остались позади, он снова заговорил:
— Ты знаешь, что передом обычно считается нос лодки? Кто тебя научил так грести?
Когда маленькая деревянная лодка приблизилась, он ухватил ее за транец, выровнял и ловко перевалился за борт, одновременно оттолкнув лодку от берега.
— Дедушка, — ответила на его вопрос Челис. Умело разворачиваясь широкими движениями весла, она старалась под маской холодного безразличия спрятать свою радость от того, что он рядом.
— А ездить верхом тебя старик случайно не учил?
Маска дрогнула, потом треснула и наконец бесследно улетучилась, а сама Челис, поначалу только хихикнув, в конце концов все же расхохоталась. Бенджамин, откинувшись назад, упершись локтями в транец и протянув к ней длинные ноги, тоже не смог удержаться от смеха. Внезапно очнувшись, Челис поняла, куда был направлен ее взгляд.
Она резко отвела глаза в сторону, схватилась за весла, выгребла на середину озера и с напускной беспечностью спросила:
— У вас есть какой-то определенный маршрут, сэр, или просто покружим?
Его ленивые глаза заискрились язвительной усмешкой.
— Если бы я захватил свою удочку, ты могла бы провезти меня вдоль дамбы, а я сделал бы несколько забросов вон под теми ольхами.
— Размечтался! Уж не сажал ли ты в молодости за весла своих русалок, когда рыбачил? Может, они еще и чистили и готовили рыбу?
— Чего только они не делали! — расплылся он в широкой улыбке. — Впрочем, тебе это, должно быть, все равно.
Пока она искала достойный ответ, его глаза блуждали по ее телу. Оценивающе задержавшись на желтой безрукавке и коротких белых шортах, он перевел взгляд на дальнюю часть озера, которое имело форму полумесяца.
— Интересно, ты когда-нибудь в молодости изучала низину, где растет жимолость?
Глядя вслед за ним в заросшую ползучим кустарником лощину, откуда в озеро, питаемое ключами, втекал небольшой ручеек, она решила пропустить мимо ушей косвенный намек на ее возраст.
— Вообще-то нет. Раза два, в засуху, когда вся трава выгорала, мы гоняли туда коров, но ничего интересного я там не помню.
— Тогда подгребай вон туда, — он указал на отлогий участок берега. — И идем со мной. Если только там не слишком все затянуло, я тебе кое-что покажу.
Бенджамин повел Челис в глубь зарослей, но вскоре путь им преградили остатки забора из проволоки.
— Под, над или сквозь? — поинтересовался он, пробуя на гибкость верхний ряд.
С опаской прикинув высоту, Челис решила пролезть между рядами. Бенджамин поставил на нижний ряд старый ковбойский башмак, верхний рад поднял до предела, и она живо просунула одну ногу в образовавшуюся брешь.
— Смех один, — пробормотала она, перемещая туда же туловище. Ее голова в этот момент оказалась как раз на уровне его упругих мускулистых бедер, она видела их краем глаза и вдруг зарделась непонятно отчего.
Благополучно перебравшись на другую сторону, Челис стала смотреть, как он пригибает верхний ряд книзу и перебрасывает через него длинную мощную ногу. Устроившись на заборе, широко расставив ноги, он притворился, что теряет равновесие, и схватился рукой за ее плечо. Прохладные твердые пальцы едва не обожгли ее, и она, вздрогнув, приняла на себя солидную часть его веса.
— Кто только тебя учил лазить по заборам? — осведомилась она, стараясь говорить как можно язвительнее.
— Не смей дерзить старшим, а то не покажу тебе гнездо канюка, — пригрозил он, встряхивая ее в притворной ярости.
— Гнездо канюка? Ты что, серьезно? — Выходит, она натерла руки до волдырей, продиралась сквозь заросли и лезла через старый ржавый забор только для того, чтобы взглянуть на гнездо канюка?
— Ага! В тебе заговорила пресытившаяся горожанка. Милая моя, ты просто давно отошла от этого мира и забыла его немудреные радости. То, что ты сейчас увидишь, в городе тебе не покажут ни за какие деньги. Все ваши платные зрелища этого не стоят. Откуда, думаешь, берутся экзотические животные в зоопарках? С торговых складов?
— Ну-ну, посмотрим, — ворчала Челис, утирая пот со лба и с трудом поспевая за его широкой спиной по едва заметной тропинке.
Они добрались до двух огромных поваленных деревьев, скрытых под пологом из вьющихся растений, и тут Бенджамин остановил ее жестом плоской мозолистой ладони.
— Лучше я сперва пойду посмотрю, не вернулась ли мамаша. Кажется, я еще на озере видел, что она улетает.
— А как же змеи?
— Змеи? Держись ближе ко мне, и все будет в порядке. Пока тут живет королевская змея в шесть футов длиной, эта территория безопасна для нас, смертных.
Челис с детства знала, что королевская змея пожирает всех других, даже ядовитейшего щитомордника. Значит, если здесь поселился шестифутовый экземпляр, то, очевидно, бояться в самом деле нечего.