Если вы оставите нас, не представляю, как он справится с еще одной потерей. И так скоро после несчастного случая. Это для него уже слишком. Ему будет не хватать вас. Нам обоим будет не хватать.
— Нет, я не собираюсь уезжать от вас.
— Тогда что? Деньги? Дело в этом? Вам нужны деньги? Назовите вашу сумму, все, чего вы хотите. Больше свободного времени? — Она никогда еще не видела его таким взволнованным. — Вы проводите долгие часы с Томом, но я думал, что вы так хотите. Когда я предложил вам навестить родственников…
— Не о деньгах речь! — крикнула она. — Вы по-прежнему ставите их выше всего. Будто они стоят больше.., больше, чем чувства. Но нельзя назначить цену за детское счастье. Нельзя купить любовь. И дело не в свободном времени. Ребенок — это ответственность круглые сутки и это лучшая в мире награда за работу.
— Тогда я не понимаю. — Он откинулся назад, и, когда снова заговорил, голос помрачнел от подозрения. — Причина во мне? Я такой трудный человек, Николь, что со мной невозможно жить?
— Нет, дело не в вас.
— А по-моему, во мне. — От его искренности ей стало стыдно за себя. — По-моему, ваше беспокойство связано с нами, с вами и со мной, с тем, что случилось…
Чья-то тень закрыла свет, идущий из кухни.
— Пирс, милый, это ты прячешься здесь в темноте?
— Черт! — тихо выругался он, яростно дергая галстук.
— С кем ты разговариваешь, Пирс? — Выйдя на террасу, Луиза вглядывалась в темноту. — А, это вы, мисс Беннет. Я не думала, что вы решили провести еще один раунд после вашего тет-а-тет с миссис Холт.
Пирс поднялся, но все еще стоял спиной к Луизе.
— Я хочу закончить разговор, — пробормотал он. — Что бы ни беспокоило вас, давайте поговорим открыто и все уладим. Я бы хотел думать, Николь, что вы достаточно доверяете мне, чтобы быть со мной честной. Я тоже намерен быть честным с вами. Я хочу что-то вам сказать… Но не здесь. Нам нужно куда-то поехать, где бы нас не подслушивали и не перебивали. Если я все устрою, поедете ли вы со мной завтра, на несколько часов, чтобы мы могли все обсудить?
Самое соблазнительное предложение, какое она в жизни слышала. Но…
— Кто присмотрит за Томми?
— Я попрошу Жанет. Она часто говорит, что с удовольствием побудет с ним, чтобы вы могли воспользоваться свободным временем.
— Тогда да, — без колебаний капитулировала она. Пирс абсолютно прав. Им нужно побыть наедине. Сбросить с себя груз обмана здесь невозможно. Не может же она просто перечислять голые факты. Нужно время, чтобы объяснить причины, толкнувшие на обман. И кто знает? Вдруг, когда все будет сказано, они сумеют начать с нуля, без секретов, разделяющих их. Или, что еще лучше, вдруг они сумеют продолжить с того момента, на котором расстались. С той ночи в бассейне. Тогда они напишут пьесу со счастливым концом.
— Тогда я все устрою. — Он крепко сжал запястье Николь.
— Я ворвалась в личный разговор? — В вопросе Луизы слышалось злое подозрение.
— Вовсе нет. — С окаменевшим выражением лица Пирс повернулся к ней. — Последние гости уже уехали?
— О Боже, милый, неужели вечер показался тебе убийственно скучным?
— Так резко я бы не стал оценивать. — По затихавшему голосу Пирса Николь поняла, что Луиза тянет его в дом. — Но у меня был длинный день, и я бы не прочь попрощаться с ними.
— Тогда мое появление очень своевременно. Я пришла сказать, что Камероны хотят откланяться. И Уайлы тоже. Когда они уедут, ты и я дадим отдых ногам, выпьем на ночь и поговорим. Сегодня вечером, Пирс, столько произошло разного, такие странные и интересные вещи…
В верхней части списка ее открытие. Няня вела секретный разговор в своей гостиной с гостьей. По-видимому, совершенно незнакомой ей. Как собака-ищейка по запаху, Луиза вынюхала факт, что у Николь есть секрет. Дело времени. Рано или поздно Луиза найдет, что прячет эта няня.
И завтра в более благоприятное время расскажет Пирсу.
Уже пробило полночь, когда Пирс выключил последнюю люстру и поднялся вверх по лестнице. Дверь в комнаты Николь была закрыта. Там темно. И, наверно, к лучшему. Если бы хоть наполовину повезло, он мог бы быть с ней. И, будь он проклят, сделал бы все, чтобы лечь с ней в постель! Но это едва ли лучший способ убедить Николь, что его интересует не только ее тело.
Факт заключался в том, что он околдован, одержим ею. Черт, долго еще он будет темнить? Он влюблен в нее! После сегодняшнего оборванного разговора Пирс буквально сходил с ума, опасаясь, что она уйдет из его жизни.
Такое сильное чувство его тревожило. Он привык отвечать за себя и за других. Инстинкт подсказывал, что он давно, если это правильные слова, утонул с головой в этом чувстве. Сначала предполагалось, что няня заполнит пропасть в жизни Тома. Но Пирсу и в голову не приходило, что и его жизнь дала течь. В ней полно пробоин, хотя и другого рода. И только сегодня вечером пришло понимание.
Эта очаровательная, нежная женщина вошла в его жизнь, когда он больше всего нуждался в ней. Но он был слепым и не понимал, что происходит.
Он всегда гордился тем, что, сталкиваясь с реальностью, занимает твердую позицию. И когда она вызывала в нем беспокойство, он вел себя с тупостью пьяного одноглазого моряка, который пытается измерить глубину со сходней, ведущих на берег.
Ирония заключалась в том, что толчком послужили отношения с Луизой. А ведь любой дурак давно понял бы собственное состояние. Надо признать, он не сумел разглядеть свои чувства к Николь. Если бы у него была хоть капля здравого смысла, он бы догадался, что произошло, когда внезапно и невосстановимо умер сексуальный интерес к Луизе.
А он вел себя так же, как и большинство мужчин в его команде. Когда отношения начинали прокисать, они тянули время, надеясь, что все рассосется без их участия. Он компенсировал потерю любовного влечения к Луизе тем, что дал ей неограниченную свободу действий в остальных областях своей жизни. Это попустительство достигло кульминации в сегодняшнем нелепом светском мероприятии.
Пирс терпеть не мог, когда чужие шатаются по его дому. Люди, с которыми у него шапочное знакомство и ничего общего. Ему невыносимо собственническое отношение Луизы к нему и к его дому. Невыносимо ее замаскированное неприятие Тома. Неприятие, которое ей все труднее скрывать.
Он едва дождался, пока уйдут гости. Пока дом снова вернется к привычному ритму, который он так любил. Но, будто что-то почувствовав, Луиза осталась. Она подчеркнуто не обращала внимания на его совсем не вежливые замечания в адрес гостей.
— Ноги убивают меня, — объявила она, сбрасывая туфли. — Милый, налей мне бренди.
— Зачем? Разве бренди поможет ногам? — Он не смог удержаться от вопроса.
Она засмеялась. Или сделала вид, что засмеялась. Он начал понимать, что притворство такая же часть ее натуры, как газельи глаза и длинные красивые ноги. Если их убрать, останется одна шелуха. Терпимый человек пожалел бы ее. Но после нынешней вечеринки Пирс был неспособен на такую щедрость.
— Глупо! — прощебетала она. — Конечно, не поможет. Но это будет очень милое окончание дня. Согласен? Только ты и я. Одни. — Она вздохнула и оглядела комнату. — Я чувствую себя здесь, Пирс, как дома. Твой дом в моем вкусе.
— Да? — насторожился Пирс, зная, что она считает убранство дома удушающим, а его стол слишком захламленным. — Как же так? Здесь нет ничего похожего на твой дом, который, по-моему, полностью отвечает твоим вкусам.
— Моя обстановка идеальна для одинокой, делающей карьеру женщины, но это… — она восторженно помахала рукой, — это семейный дом, милый. Планировка безукоризненна.