– Как спалось? – выдавила она и увидела иронично взлетевшие брови.
– Бывали ночи и поспокойнее. – Он отхлебнул кофе и посмотрел на нее поверх чашки. – Уверен, ты уже виделась с отцом и сообщила о моем приезде.
– Он уже знает. Эдна сказала ему.
– И как он на это прореагировал?
– Не могу сказать, чтобы он был очень доволен.
На какое-то время наступила тишина, но вдруг он улыбнулся, и улыбка оказалась такой обезоруживающе притягательной, что Анна еще больше смутилась и покраснела.
Улыбающийся, он еще опаснее, подумала она, я, пожалуй, предпочла бы ссору. И поспешила спросить:
– А где Эдна? – стараясь не поддаваться впечатлению, которое он произвел.
– Ушла в деревню. Отец не особенно рад моему приезду, но Эдна сочла, что свершилось возвращение блудного сына. Она пошла за продуктами, чтобы приготовить моя любимые блюда. Бог знает, как она их помнит. Такая память!
Итак, подумала Анна с грустью, грозная Эдна оказалась на деле безобидной, как котенок. Наверное, все женщины, столкнувшись с ним, становятся такими. Как, оказывается, трудно противиться такому обаянию.
– А где отец. – Вдруг он взглянул искоса, почти так, как это делал Джулиус. И тут же стал очень на него похож. – Прячется?
Поразительно, как это было близко к истине.
– Переживает по поводу вашего приезда, – уколола его Анна. – По-видимому, не хочет видеть вас. По крайней мере сейчас.
– Но ему придется встретиться со мной, нравится это ему или нет, – холодно сказал Эдвин. – Причем без посредника, даже такого, как ты. Тебе, конечно, доставит удовольствие беготня между нами, но я хочу видеть его лично.
– Трудно придумать что-нибудь хуже, чем посредничество между вами, – резко возразила Анна, чувствуя, как внутри рождается гнев. – Но я не позволю свалить на него ваши проблемы.
– А я, в свою очередь, не позволю тебе влиять на него.
– Вовсе не собираюсь влиять на вашего отца.
– Разве ты тотчас не побежала к нему, чтобы расписать меня в самых черных тонах?
Он спросил о моем впечатлении, и я лишь рассказала ему правду.
– Какую же, позвольте спросить?
– О чем вы расспрашивали, о том, как надменно и оскорбительно вели себя.
Хотелось разозлить его, но он остался невозмутим, и Анна неловко заерзала на стуле.
– Да, немногие женщины отзываются обо мне подобным образом. – Он спокойно глядел на нее.
– Правда? Значит, все они были близорукими.
– Может быть, это все же у тебя сложилось обо мне неверное представление. Но, так или иначе, ты в меньшинстве. Ведь ты не слишком хорошо разбираешься в мужчинах?
– Не собираюсь сидеть и все это выслушивать. – Анна поднялась, дрожа от гнева.
– Подожди.
– Нечего мной командовать! Нам вообще не о чем разговаривать.
Ясно, он специально искал ссоры и провоцировал ее. Но победило желание отстоять свое достоинство, прогнать с этого лица холодную оскорбительную усмешку. Она сжала кулаки и попыталась подавить гнев.
– Вы хотите узнать что-нибудь еще или я могу идти?
– Где комната отца?
Но уже в самом начале объяснений он перебил:
– Лучше проводи меня. Пришло время нам встретиться.
Анна кивнула, повернулась и стремительно направилась в холл, а затем вверх по лестнице в правое крыло дома, постоянно чувствуя за спиной его присутствие.
Дойдя до спальни Джулиуса, постучала, открыла дверь и остановилась на пороге. Стоя спиной, она не видела реакции Эдвина, но на лице старика появился испуг. Почувствовав себя лишней, Анна попыталась уйти, но Джулиус закричал:
– Ты куда? Я же сказал, что не хочу его видеть!
Эдвин промолчал, плотно сжав губы. Подошел к кровати и посмотрел на отца ничего не выражающим взглядом. Это было так непохоже на трогательную встречу отца и сына после долгой разлуки, что Анна решила все же войти в комнату и прикрыть за собой дверь.
– Тебя не хотят видеть здесь, – задыхаясь, проговорил Джулиус и кивнул Анне. Она подошла, и он крепко сжал ее руку. Это не укрылось от внимания сына. Его острый взгляд отмечал каждое их движение. Когда-нибудь все это будет использовано против нее.
– Мое больное сердце… – простонал Джулиус, – мое давление. Я не переживу этого. Потрясение убьет меня.
Он безвольно опустился на подушки, а Эдвин бросил на него недоверчивый взгляд.
– Я же написал и предупредил, что приеду. – Он снова взглянул на отца, который закрыл глаза и тяжело дышал.
– Может быть, вам все-таки лучше уехать, – вмешалась обеспокоенная Анна и потянулась к стоявшей у кровати сумке с лекарствами. Если у старика поднимется давление, Эдвину придется уехать, хочется ему этого или нет.
Он даже не взглянул в ее сторону.
– Ты получил мое письмо?
– Я посчитал это ошибкой. – Джулиус открыл глаза и с неприязнью посмотрел на сына. Теперь, когда они находились рядом, было очевидно их сходство, поначалу почти незаметное. Хотя Эдвин, с его бронзовой кожей, очень походил на иностранца, в выражении лица, в упрямом взгляде угадывалась порода Коллардов. Столкнулись два сильных характера.
– Я никогда не ошибаюсь, – Эдвин коротко взглянул на нее, но она хладнокровно выдержала его взгляд.
– И тем не менее, ты совершил ошибку, приехав сюда, – сказал Джулиус. – Ты не переступал порог этого дома долгие годы, и это вполне устраивало меня. Я вообще считаю, что у меня нет сына.
При этих словах на щеках Эдвина выступил румянец, но от неловкости или от гнева, трудно было понять.
– Нам обоим известны причины, почему я первым делом приехал именно сюда, – резко ответил он вдруг охрипшим голосом, – но мне не хотелось бы ворошить наше грязное белье в присутствии твоей медсестры.
– А почему собственно? Она значит для меня больше, чем ты.
– Опасная ситуация, не так ли? – мрачно сказал Эдвин. – Она лишь медсестра, и ее присутствие вовсе не обязательно.
– Прекратите разговаривать так, словно меня здесь нет! – взорвалась Анна и, повернувшись к Джулиусу, проговорила: – Ваш сын прав. Мне нечего здесь делать. Вы должны наконец поговорить спокойно и без по сторонних, Нам не о чем разговаривать. – Джулиус взглянул на сына и сжал руку в кулак. – Я не приглашал тебя. Не знаю, зачем ты приехал, и не хочу этого знать. При виде тебя у меня повышается давление.
Анна тут же померила давление и удивилась:
– Пока оно в норме…
– Это пока, – проворчал Джулиус. – Но оно поднимется, если придется и дальше терпеть присутствие моего сына.
Эдвин раздраженно цокнул языком.
– Мы слишком долго не виделись. Уверяю тебя, все могло бы разрешиться давным-давно, если бы ты так не сопротивлялся.
На смуглом лице было написано упрямство, и он никак не походил на человека, способного уступить.
– Могло бы разрешиться, но не разрешилось, – не сдавался Джулиус. – А теперь уходи. Я очень устал. И закрой дверь с той стороны.
Эдвин дернул головой, повернулся, вышел и закрыл дверь спальни.
– Ну что, – пробурчал старик, обращаясь к Анне – не стой с таким видом, словно тебе нечего сказать. И ради Бога, оставь в покое это одеяло! О чем ты сейчас думаешь? Могла бы рассказать мне об этом, а не стоять, поджав губы.
Анна, поколебавшись, ответила:
– Мне кажется, можно было быть с ним немного поласковее.
– Поласковее? Поласковее! Значит, он все-таки произвел на тебя впечатление? Ведь все дело в этом, сознайся?
– Не говорите глупостей. Никто не произвел на меня никакого впечатления. Просто я считаю, что лучше было бы принять его извинения.
– Зачем?
– Это могло бы стать началом перемирия между вами.
– Я могу обойтись без перемирия.
Анна пожала плечами, и Джулиус нахмурился.