Они подошли к молодому человеку в спортивных штанах, который с надеждой смотрел на них.
– М-мистер Александр Бэрринджер? – учтиво спросил запыхавшийся Литтлби.
Мужчина энергично закивал головой.
– Я Джозеф Литтлби, – представился поверенный, стараясь смотреть прямо в лицо Алексу, а не на его петушиный наряд. – Простите, что я опоздал. Я ждал вас у третьего вагона.
– Пустяки, – ответил Бэрринджер с резким нью-йоркским акцентом. – Я поменялся местами. В третьем классе было намного интереснее.
Мужчины пожали друг другу руки. Меган, на которую пока никто не обращал внимания, прыснула. Они так потешно смотрелись рядом! Мистер Литтлби, воплощенное английское достоинство, в темном деловом костюме и при галстуке, несмотря на теплую погоду. И Алекс Бэрринджер, как будто только что с тренировки… как там называется эта излюбленная игра американцев? Ах да, бейсбола!
Смешок девушки напомнил Литтлби о Меган. Он повернулся к ней и произнес с кислой миной:
– Позвольте представить вам мисс Меган Гилберт, экономку вашей покойной бабушки.
– А по совместительству секретаря и шофера, – жизнерадостно сказала Меган и первой протянула руку Бэрринджеру.
Выражения его лица девушка по-прежнему не могла разглядеть из-за нелепого козырька кепки. Однако было несомненно, что ее внешний облик произвел впечатление на молодого человека. Бэрринджер заметно вздрогнул и не сразу подал ей руку. Во время по-мужски крепкого рукопожатия Меган почему-то опустила глаза и тут же подняла их. Рука нового владельца «Вереска» была корич… ну как у очень загорелого человека. Меган пыталась рассмотреть его лицо под тенью козырька. И, поняв ее желание, Алекс Бэрринджер сдернул кепку с головы.
Как бы Меган ни гордилась своей выдержкой, она вытаращила глаза. Как бы мистер Литтлби ни культивировал в себе бесстрастность, он невольно вздрогнул. Муж Марии Траут, отец Алекса, явно был родом с Аравийского полуострова.
– Вдохновением для чего? – подозрительно спросила Меган.
– Как для чего? – в свою очередь удивился Алекс. – Для поэзии.
Это было уже слишком. Меган фыркнула и расхохоталась во все горло.
– Что смешного в моих словах? – обиделся Алекс.
– Простите, – выдохнула девушка, отсмеявшись. – Просто все это так… необычно.
– Почему?
Эх, не стоило бы отвечать на этот вопрос. Но Меган больше не могла молчать.
– Я с трудом могу представить себе, что человек, который одевается в… э-э… вашем стиле, знает, что такое поэзия, – наконец подобрала она наиболее мягкое определение.
– А, вы об этом… – Алекс хлопнул себя по колену. – Дурацкая история. Вместо Лондона весь мой багаж улетел куда-то на Сингапур. Времени на то, чтобы купить что-то приличное, не было, я на поезд опаздывал. Заскочил в ближайший магазин и купил это, чтобы переодеться в поезде. Простите, если мой облик вас шокировал…
Меган стало стыдно. Ведь с самого начала говорила себе, что нельзя торопиться с выводами!
– А поэзией я увлекаюсь с детства, – как ни в нем не бывало продолжал Алекс. – У меня это от отца. Он писал прекрасные стихи.
– Правда?
Вот сейчас бы и расспросить его об отце. Занимательная, наверное, история. Как у белобрысой английской девочки родился столь смуглый сын?
– О да! – воодушевился Алекс. – Даже издал несколько стихотворных сборников. Широкой публике, правда, они не известны…
– Широкая публика не особенно ценит поэзию, – утешила его Меган. – Она предпочитает что-нибудь попроще.
– А вы? Что вы предпочитаете?
– Меня вряд ли можно назвать большой ценительницей литературы, – улыбнулась Меган. – В последний год в моем распоряжении была только библиотека «Вереска», а она не очень обширна… Вскоре вы сами в этом убедитесь.
– Расскажите мне о «Вереске», – внезапно попросил Алекс.
– А разве мистер Литтлби не снабдил вас необходимой информацией? – осторожно поинтересовалась Меган. – «Вереск» был построен…
– Об этом я знаю, – перебил ее Алекс. – Мне хочется услышать ваше мнение о поместье.
– Мое? – Меган несколько растерялась.
– Да. Вы же давно здесь живете. Вам нравится «Вереск»?
Мысль Меган лихорадочно заработала. Что известно Бэрринджеру о ее отношениях с миссис Траут? В курсе ли он, что они дальние родственники и что она даже претендовала на поместье?
– «Вереск» для меня, в первую очередь, место работы, – сдержанно ответила Меган.
– У англичан не принято любить место работы? – сыронизировал Алекс.
Меган закусила губу. Этот Бэрринджер не так прост, как кажется. Своим ярким оперением он сбивает с толку и застает врасплох…
– У англичан не принято говорить о любви с первым встречным, – сердито ответила девушка и тут же прикусила язык. Еще не хватало, чтобы Бэрринджер неправильно истолковал ее двусмысленную фразу!
Но, глядя сбоку на ее плотно сжатые губы и нахмуренный лоб, Алекс решил не развивать эту легкомысленную тему.
– Понятно, – миролюбиво произнес он. – Тогда расскажите мне об этом городе, Локхарт Уолли.
– Локерхарт Вэлли, – непроизвольно поправила его Меган. – И это деревня, а не город.
Алекс послушно повторил непривычное название.
– Здесь все очень спокойно и скучно, – начала Меган. – Все знают всё обо всех и с радостью обмывают косточки друг другу. Самое настоящее провинциальное болото.
– Вам здесь не нравится?
Да что ж ты заладил «нравится – не нравится»! – возмутилась про себя Меган.
– Я не люблю, когда посторонние люди чересчур активно интересуются моими делами и мнениями, – резко ответила она.
– Простите.
– Ох, да я не о вас, – спохватилась Меган. – Я имею в виду местных жителей. По-моему, они слишком навязчивы. Поначалу мне все время приходилось быть начеку, чтобы не стать жертвой их назойливого внимания…
– А потом они оставили вас в покое, но сильно невзлюбили, – подхватил Алекс.
– Что-то в этом роде, – кивнула Меган. – Вы удивительно проницательны, мистер Бэрринджер.
Она исподтишка посмотрела на молодого человека. Жаль, что до сих пор она так и не сумела как следует разглядеть его. А рассматривать своего соседа, сидя за рулем, было не только неприлично, но и опасно…
Алекс повернулся к Меган, и девушка тут же перевела глаза на дорогу. Черт, так и не ясно, на кого он похож. Смугл до безобразия. Волосы черные, глаза, скорее всего, тоже. Араб, одним словом. И где только Марию Траут угораздило познакомиться с его отцом? По рассказам служанок, коммивояжер, пленивший когда-то сердце юной Марии, обладал пышной шевелюрой цвета Спелой пшеницы и нежными васильковыми глазами. Неужели женщины столь переменчивы в своих вкусах?
– Я вижу, вы хотите меня о чем-то спросить, но боитесь, – сказал Алекс. – Смелее. Я не кусаюсь.