— Да я все понимаю, Ваше величество, но согласно действующему формуляру я отвечаю за чистоту вашей династии и не могу позволить вам, трахать, кого попало.
— Разговорчики! — властно прервал я.
Тип вобрал продолговатую головку в плечи и поспешно отступил. Кое-что у меня, однако, уже получается.
С недавних пор я стал вырабатывать командный голос. В первые дни он у меня срывался на жалкий фальцет, но после каждой неудачи, я прокручивал в памяти сцены парада на дворцовой площади и представлял себе громкое рявканье старушки. Как ни странно, это помогло мне и теперь уже я не мямлил, а говорил, по крайней мере, довольно уверенно и даже с некоторыми претензиями на властный басок.
Вероника я явилась ко мне в розовой прозрачной тунике и без трусиков.
— Ваше величество, — робко произнесла она, — я счастлива, что вы вторично предпочли меня, но боюсь, ваш выбор не понравится Великим мудрецам Торы.
— С какой стати Великие мудрецы станут вмешиваться в мои постельные дела?
— Постель и стол в вашем государстве — прерогатива Великих мудрецов. Жениться и разводиться вы можете только с их ведома и согласия, принимать пищу также с их благословения и непременно кошерную.
— Чем же в таком случае я должен заниматься?
— Утверждать царской волей все их мудрые галахические постановления.
— Хорошенькое дельце, — возмутился я, — но это мы еще посмотрим, кто и что будет утверждать в моем государстве!
Я оглядел ее упругое молодое тело под прозрачным тонким бельем, и во мне пробудилось желание.
— Подойди сюда, лапушка, — сказал я прерывающимся от бурного желания голосом и уверенность, которая была несвойственна мне ранее, порадовала мое сердце.
На сей раз, я продержался значительно дольше, правда, не без помощи Вероники.
Она научила меня расслабляться и искусственно сдерживать эякуляцию.
— Все дело в правильном дыхании, — сказала она, — и в умении расслабиться, если вы научитесь этому, Он у вас вечно будет стоять.
— Спасибо! — сказал я, когда все закончилось.
В ее заботе обо мне я не видел фальши. Она искренне хотела помочь, и я был за это ей благодарен.
Ненавязчивое участие и умелая ласка этой женщины были столь благотворны, что я (о чудо!) возжелал повторно. В былые времена подобный феномен природы был бы невозможен, а тут Он как заводной стал работать. Невероятно, фантастично!
— Вам следует упражнять головку члена в нечувствительности, — посоветовала Вероника.
— Каким образом, моя прелесть? — поинтересовался я, деловито и уже привычно вонзаясь в очередной раз в ее восхитительное тело.
— Ежедневно в течение получаса вводите возбужденный член в мешочек с рисом или песком. Это сделает головку менее чувствительной, и вы научитесь сдерживать эякуляцию сколько захотите.
Именно в эту секунду я не удержался и с силой изверг беснующееся семя.
Мучительная судорога пробежала по моему телу. Я издал сладостный вопль восторга…
Что-то заверещало и защелкало у меня за спиной и мне подумалось, что сука, фельдмаршал, умышленно не снял видеокамеру и сейчас, наверное, посмеивается у себя в кабинете, наблюдая, как мы с Вероникой кувыркаемся на ложе страсти.
Глава 10
На международной арене
Утром меня разбудил Тип.
— Я обязан ознакомить вас с распорядком дня, — не здороваясь, хамским тоном произнес он.
— Согласно придворному этикету, любезный, ты обязан сначала приветствовать Мое величество. Во второй раз схлопочешь по хлебальнику, запомни это.
— Так точно, Ваше величество!
— Ну, раз ты осознал, перейдем ко второму пункту.
— Я весь внимание, Ваше величество.
— Врешь, мудак, если бы ты был внимателен, то мог бы, наверное, догадаться, что перед тем как заняться делами, Моему величеству не мешало бы подзакусить, или ты предлагаешь работать мне натощак?
Отсутствие холодильника в покоях отравляло мне жизнь. От сосисок я, правда, уже отвык, но по-прежнему предпочитал поесть как можно плотнее, и по возможности вкусную и разнообразную еду, в чем теперь отказа, разумеется, не было никакого.
Тип хлопнул в ладоши и мне в постель принесли кофе и сэндвичи.
— Я же заказывал цыплят, — сверкнул я глазами, хотя и не заикался о цыплятах. Просто я решил проучить этого бесцеремонного десантника. Ему совсем не мешало усвоить культурные манеры. В конце концов, он не в кубрике находится, а в царской спальне и это ему следует зарубить на носу.
Тип торопливо хлопнул еще, и цыплят немедленно доставили. Я вгрызся зубами в мягкую ткань молодой птицы, а Тип сделал попытку познакомить меня с перенасыщенной программой дня.
— Постой, маршал, — сказал я, — ты случайно не забыл то, что я тебе наказывал?
Тип, казалось бы, должен был спросить, что именно я наказывал, потому что наказов было немало, но он мигом среагировал, сказав, что в точности исполнил мое желание, и вынес из покоев все насажанные Изольдой видео точки.
— Ну что ж, — удовлетворенно хмыкнул я, восхищаясь его умением читать мысли на расстоянии, — надеюсь, в будущем у нас не возникнет с этим осложнений?
Тип поперхнулся, но, взяв себя в руки, продолжил:
— В десять утра, у вас встреча с коллегой.
— Что за коллега? — справился я, деловито обмакивая кусок нежной телятины в настойку с острым турецким соусом.
— Его величество король Иордании.
— А что, король прибыл с визитом?
— Прибудет через два часа. Далее экстренное совещание с главным раввином страны равом Оладьи Евсеевым.
— Почему экстренное, маршал? — едва не подавился я.
— Не могу знать Ваше величество, — уклонился от ответа Тип, — так хочет рав.
Сука, будет, наверное, прочищать мне мозги по поводу моего личного педагога.
— Затем послеобеденный сон, после которого Ваше величество может провести время в кругу семьи.
— Жен что ли? — с беспокойством уточнил я.
— Так точно, Ваше величество. И, наконец, в шесть вечера бои гладиаторов.
— Ого! — восхитился я, — кто рубится то?
— Команда бывших политиков из леворадикального блока.
— То есть, как это?
— После переворота коммунисты и центристы были взяты в плен и из них сформировали отряды смертников для боев на арене.
У меня испортилось настроение. Мне явно не понравилась участь горемычных левых, но я промолчал, понимая, что не стоит посвящать типа в свои личные переживания.
Церемония встречи с королем Иордании и переговоры с ним весьма утомили меня.
Король, который вел современный образ жизни и своего гарема не держал, явно завидовал мне и все его речи сводились к тому, как именно мне удается поддерживать порядок и взаимопонимание среди такого количества женщин.
— Мне иногда тоже хочется, — с грустью сказал он, когда министры иностранных дел оставили нас для беседы с глазу на глаз, — однако на дворе двадцатый век и к гарему сейчас относятся как к пережитку феодального общества.
— Будьте выше этих предрассудков, коллега, — упрекнул я его.
— И хотелось бы, дорогой Соломон, да сан не позволяет. Вам вот хорошо, в вашем лице народ видит своего национального героя и потому закрывает глаза на гарем… А у меня этот номер не пройдет. Я и тем доволен, что пока еще терпят меня как короля.
— Всем бы таких прогрессивных королей как вы, — мастерски ввернул я комплимент.
Я всегда знал, что во мне умирает великий дипломат и сейчас, как раз представилась редкая возможность реализовать заложенные во мне природой таланты. Уж я-то постараюсь вывести страну из политического кризиса и добиться уважения на международной арене.