ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Лаура! – Сара с изумлением смотрела на свою дочь, неожиданно возникшую в дверях.
– Удивлена?
– Конечно. Что ты здесь делаешь?
Лаура сдвинула большие солнечные очки высоко на лоб и посмотрела на мать своими темно-карими глазами, так похожими на глаза отца.
Лауре было двадцать четыре года, от отца она унаследовала прямой нос и светло-каштановые волосы, которые подкрашивала в более светлый цвет и которые были коротко подстрижены и завиты в мелкие кудряшки. Она была одета в хлопчатобумажные шорты, новую красную блузку и белые кожаные сандалии, сквозь ремешки которых были видны ухоженные и аккуратно покрытые лаком ногти.
– У меня выпало несколько свободных дней, и я подумала, не заехать ли к тебе и не посмотреть, что же заставило тебя задержаться на две недели и отвлечь от твоего обычного путешествия. И еще подумала, что смогу наконец разгадать, в чем тут секрет.
Она улыбнулась, но ее резкий голос насторожил Сару. Что-то здесь было не так. Когда она уезжала из Денвера, Лаура даже не захотела с ней попрощаться. И явно вела себя враждебно по отношению к ней. А сейчас ради прихоти она бы не приехала сюда.
– Никакого секрета, – осторожно ответила Сара. – Просто Уолласы нуждались в помощи, а я оказалась в нужном месте и в нужный час.
– Уолласы? Или один из Уолласов? – И дочь снова улыбнулась той улыбкой, которая выдавала напряжение.
– Ты не хочешь содовой или еще чего-нибудь? Почему бы тебе не присесть, мы могли бы поговорить. Мне нравится твоя прическа. – Сара хотела сменить тему разговора, но Лаура, казалось, не слышала ее слов.
– Что все это значит, мама?
– Я уже рассказала тебе обо всем этом прошлой ночью по телефону. – Сара старалась говорить спокойным тоном, понимая, что ее дочь была сейчас словно натянутая пружина. Неровный фарфоровый осколок, который Сара все еще сжимала в руках, стал причинять ей боль. Она поставила ножку от статуэтки на стол и начала склеивать отдельные части, покорно ожидая взрыва негодования со стороны Лауры. Ей уже приходилось видеть дочь в таком состоянии, и она знала, что нет смысла объяснять ей что-либо.
– Не обо всем, мама. Хотя всякий раз, когда ты мне звонила, ты только и говорила об этом парне по имени Мак. Сказать по правде, даже больше, чем я хотела бы о нем слышать.
Она облокотилась о стойку и стала наблюдать за матерью, которая склеивала фигурку коровы. Сара заметила легкую дрожь в руках дочери и подумала, сколько же чашек кофе она выпила, прежде чем уехала из Денвера?
– Итак, – сказала Лаура, стараясь придать голосу беспечный тон, – это все из-за него?
Сара резко вскинула голову.
– Все, хватит, Лаура!
– Неужели? – засмеялась та натянутым и неестественным смехом. – Должно же быть что-то, что заставило тебя пробыть здесь целых две недели, а со мной ты не можешь остаться даже на один день. И бабушка тоже в выходные совсем одна.
– Я тебе уже говорила, они нуждались...
– Может, я тоже в тебе нуждаюсь!
– То, что я могла, я уже тебе дала, Лаура! – гневно выкрикнула Сара. – Я все время давала, давала и давала. Ты и твой отец – вы только и делали, что брали от меня все, что вам было нужно. И радовались этому. Есть разница между желанием и необходимостью.
Лаура оторопела от ее слов, побледнела, глаза ее расширились и засверкали от слез, как в детстве, когда ей делали больно. Сара сразу же пожалела о сказанном. Она уже не раз слышала подобные выпады со стороны Лауры за последние два года, но редко, можно сказать, никогда не позволяла себе отвечать тем же тоном. И она очень сожалела, что не смогла сдержать себя на этот раз.
– Не начинай снова, – умоляющим тоном произнесла Сара, – послушай, хочешь попробовать кукурузные хлопья?
– Нет, спасибо, – сухо ответила дочь.
– Лаура, пожалуйста...
– Все нормально, – остановила та ее жестом. – Я и представить не могла, что я и мой отец были для тебя обузой.
– Ты не была для меня обузой. Перестань, Лаура, а то у тебя снова начнется приступ. Да, кстати, ты начала принимать пилюли от аллергии, которые прописал тебе врач?
– А я-то думала, что на сей раз смогу тебя хоть как-то вразумить! Я должна была узнать получше...
Сара чуть было не сорвалась снова, но вовремя прикусила язык. Их отношения с дочерью не всегда были такими плохими. Лаура была единственным ребенком в семье, да к тому же страдала астмой, и это заставляло Сару относиться к ней с особенной нежностью. Но Лаура с детства чувствовала себя независимой и только и ждала того момента, когда можно будет уехать из дома в Форт-Коллинз и поступить там в университет. Смерть отца явилась для нее большой трагедией. И именно из-за дочери Сара провела два ужасных года дома, как в заточении. Она жила там до тех пор, пока дочь не оправилась от потрясения. Она дождалась того момента, когда Лаура закончит учебу, получит работу и станет жить в своей собственной квартире. В тот летний день, когда Сара наконец-то решила уехать, она была уверена, что сделала все от нее зависящее, чтобы поставить дочь на ноги, тем самым как бы выполнив свою миссию. Но Лаура, видимо, никогда этого не понимала, и Сара знала, что с каждой проделанной ею милей обида только возрастала.
– Ты устала, – Сара снова попыталась начать разговор. – Ты, должно быть, выехала из Денвера рано утром. Почему бы тебе не сесть и не...
– Нет, я не хочу. – Лаура отошла от стойки. – На самом деле я уже собиралась ехать обратно домой, поэтому можешь вернуться к Уолласам, которые в тебе так нуждаются.
– Они больше во мне не нуждаются, – сказала Сара, внутренне содрогаясь. – И я тоже собиралась уехать примерно через час. Думала, что проведу вечер в Йеллоустоне.
– Ах, значит, они не только меня, но и тебя не могут у себя оставить. – И снова эта улыбка, которая добивала Сару. – Хорошо. А то я уж начала думать, что это что-то личное.
Сара беспомощно посмотрела на свою дочь, чувствуя, что не в состоянии продолжать этот напряженный разговор. Она поставила статуэтку на стойку, в душе страстно желая найти тот волшебный клей, который бы склеил их отношения с дочерью и помог бы Лауре найти себя, потому что никто, даже Сара, не может дать ей того, что она ищет.
– Я вернусь в Денвер к первому сентября, – бросила тихо Сара.
– Не забудь заехать ко мне.
– Перестань! – Сара из последних сил пыталась противостоять безжалостному сарказму Лауры. – Конечно же, заеду. И мы сходим куда-нибудь пообедать и сделаем покупки, а то мой гардероб уже изрядно поизносился.
– Хорошо, – сказала Лаура, снова надевая темные очки, потом нерешительно продолжила: – Мам, ты помнишь тот жилой дом рядом с моим, который тебе нравился? Этот дом теперь перешел в личную собственность жильцов.
– Угу! – Сара напрягла всю силу воли в ожидании того, что должно было произойти.
– Ты всегда говорила, что тебе очень-очень нравятся там квартиры. И я думаю, что тебе наверняка захотелось бы обзавестись своей собственной квартирой, когда придет время.
– Да, но...
– То есть я хочу сказать, что тебе очень скоро станет трудно вести бродячую жизнь из-за твоего возраста и захочется жить более-менее спокойно.
– Извини, не поняла?
– Я хочу сказать, когда ты снова захочешь почувствовать себя настоящей матерью.
– Настоящей матерью?
– Нет, не в том смысле, но ты должна признать, что последние два года была слишком занята собой.
Все, это было последней каплей! Больше она уже не могла терпеть. Во всяком случае, сегодня, когда ее нервы были на пределе. Сара чувствовала, как гнев начал переполнять ее, и уже не в силах была остановиться.
– Ты права, черт возьми! Я всегда была эгоисткой – угадай, почему, Лаура? – Упершись руками в стойку, она наклонилась к своей дочери и посмотрела прямо ей в глаза. – Я заслужила это! Целых двадцать с лишним лет я потратила на тебя и на твоего отца и теперь хочу несколько лет пожить только для себя. Только для себя!
Мак услышал громкие голоса еще до того, как вошел в гараж. Он поспешно направился по испачканному маслом полу в офис, почувствовав боль, звучавшую в голосе Сары.
Войдя в открытую дверь, он остановился, поймав на себе взгляд незнакомой женщины. Она была похожа на Сару, и он сразу же догадался, что это ее дочь. Было видно, что она чем-то очень расстроена... Но оказалось, что она просто ловила ртом воздух, потому что начала задыхаться. Он бросился к ней, но Сара уже была возле нее.
– Где твой кислородный ингалятор?
Лаура сняла очки и судорожно начала рыться в сумочке, которая висела у нее на плече. Ключи, мелочь, помада, ручки – все покатилось по стеклянному столу и рассыпалось по полу. Отбросив в сторону скомканный носовой платок и смятые квитанции, Сара схватила маленький голубой пластиковый цилиндр и вложила Лауре в руку. Девушка поднесла ко рту маленькую трубочку и, сжав ее в руках, стала шумно вдыхать воздух. Сара подвела дочь к креслу, стоявшему у стены, и, положив ее голову себе на плечо, стала успокаивать ее, ожидая, когда начнется действие лекарства.
– Могу я чем-нибудь помочь? – тихо спросил Мак.
– Спасибо, через минуту с ней все будет в порядке.
Скоро Лауре стало легче дышать, на щеках появился румянец. Но глаза все еще оставались широко раскрытыми и испуганными, она прижималась к матери, которая продолжала успокаивать ее, то и дело убирая влажные прядки со лба.
Вдруг Мак почувствовал, что девушка наблюдает за ним, и невольно отвел глаза. Через минуту она начала кашлять, прикрывая рот рукой.
– Да, он довольно-таки красив, – сказала Лаура, прокашливаясь. – Послушай, мама, а мне кажется, он тебе подходит.
Сара рассмеялась, и Мак обрадовался, видя, что напряжение спало. Взгляд Сары светился любовью к дочери, и Мак должен был признать, что Лаура прекрасно смотрелась рядом с матерью, такая юная, уставшая и ранимая. Мак собирался было возненавидеть девушку, которая причинила столько горя своей матери, но поймал себя на том, что улыбается.
– Мак Уоллас. Это моя дочь, Лаура Шепперд.
– Рад с вами познакомиться. – Он перенес весь свой вес на здоровую ногу, чтобы пожать Лауре руку, липкую от пота.
Та глубоко вздохнула и сказала:
– Кажется, мой коротенький визит прошел совсем не так, как я планировала. – Она с трудом встала на ноги и принялась собирать свои вещи, которые выпали из сумочки.
– Давайте поднимемся и выпьем по чашечке кофе, – предложила Сара, собирая разбросанную по полу мелочь. – Мы можем там продолжить беседу.
Лаура покачала головой:
– Нет, я лучше пойду. Мне еще долго ехать.
– Но ты же только что приехала, – забеспокоилась Сара. – Останься хоть ненадолго, пока тебе не станет лучше. Тебе нельзя ехать прямо сейчас.
– Со мной все в порядке. – Лаура снова надела очки и, перекинув сумку через плечо, улыбнулась Маку: – Рада, была с вами познакомиться, мистер Уоллас.
Он улыбнулся в ответ, исподтишка наблюдая за обеими женщинами и удивляясь тому, как обе с трудом сдерживали свои эмоции.
Лаура остановилась около двери и, закусив губу, минуту стояла молча, а потом сказала:
– Я поняла, что ты не собираешься вносить первый взнос за эту квартиру?
Сара покачала головой:
– Я не хочу.
– Поедешь домой?
– Я не могу.
– Хорошо, – живо согласилась Лаура. – Тогда увидимся в сентябре.
Звонок противно задребезжал, когда она выходила из комнаты.
Мак долго провожал взглядом блестящую красную машину, которая ехала в сторону шоссе по усыпанной гравием дорожке.
– Этот день для нас, родителей, выдался самым ужасным, – сказал Мак с тяжелым вздохом. Но, не услышав от Сары ответа, повернулся к ней и увидел, что она все еще сидит в кресле и тихо рыдает, спрятав лицо в ладонях. – Черт, – выругался он, сел на стул, на котором недавно сидела Лаура, и крепко прижал Сару к себе. Она положила голову ему на плечо и плакала, сотрясаясь всем телом. – Ну все. Успокойся, – тихо и нежно начал уговаривать ее Мак. Он убрал челку с ее лба, точно так же, как совсем недавно это делала сама Сара, и вытер слезы, катившиеся по ее щекам. Но Сара опустила голову и спрятала заплаканное лицо у него на груди.
Он дал ей выплакаться, нежно похлопывая по спине, как обычно успокаивал своих детей, когда они были маленькими и прибегали к нему с разбитыми коленками и жалобами. Не говоря ни слова, тихо ждал, когда она успокоится, осушит слезы и наконец поднимет голову.