– Я имею в виду, на Катанау.
Взгляды их скрестились в безмолвном поединке. Глаза его горели непримиримым, холодным огнем, словно бушующее адское пламя в глубине черной бездны.
– То же, что и все остальные туристы. Я здесь отдыхаю.
Этот ответ ему явно не пришелся по душе. Он сильнее надавил локтем ей на горло.
– Не надо врать, маленькая лживая дрянь. В твоих интересах сказать мне правду. Ты приехала сюда, чтобы подобраться к моей сестре, да? – Он слегка отпустил локоть, но лишь настолько, чтобы она могла говорить.
Всхлипывая, она судорожно перевела дыхание и кивнула, наблюдая за ним сквозь вздрагивающие ресницы. Дикая ярость перекосила это волевое лицо, не оставив и следа от того самообладания, которое, казалось, было его неотъемлемой частью. К лицу его вначале прилила кровь, а потом оно заметно побледнело, несмотря на загар.
Вжавшись всем телом в кровать, она на какую-то долю секунды подумала, что сейчас он убьет ее. Словно маленький зверек в лапах безжалостного хищника, она затаила дыхание и, напрягшись всем телом, стала ждать своей участи.
Однако он усилием воли сумел подавить вспышку ярости и овладел собою. Но это его холодное самообладание было для нее еще страшнее, чем неукротимая злость.
– Итак, зачем? – прошипел он. – Зачем тебе понадобилось знакомиться с Сандрой?
Она молчала, и он схватил ее за плечи, сжал до боли и тряхнул с такой силой, что у нее клацнули зубы.
– Отвечай мне, черт тебя побери, или я за себя не отвечаю. Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы заставить тебя заговорить, и меня не будут мучить угрызения совести.
Захлестнувший волной ужас не давал ей вымолвить ни слова, язык отказывался слушаться ее. В момент их яростной схватки простыня соскользнула с нее, и теперь она лежала перед ним совершенно голая.
По выражению ее лица он легко догадался, о чем она подумала. Он грубо выругался и ледяным тоном процедил:
– Я не дотронусь до тебя, даже если ты будешь единственной женщиной на земле, паршивая дрянь! Есть и другие способы, которые заставят тебя заговорить. Что тебе понадобилось от Сандры?
– Она моя сестра, – через силу выговорила она.
По его лицу было видно, что он ожидал чего угодно, но только не этого. Последовала долгая, мучительная пауза, во время которой он пытался осмыслить услышанное. Она видела это по выражению дикой злобы, исказившей его черты.
И, прежде чем он успел обвинить ее во лжи, она торопливо заговорила:
– У нас одна мать, Белинда Маейрс, поп-звезда восьмидесятых, известная под сценическим псевдонимом Арабелла. Еще до того, как стать популярной, она вышла замуж и родила ребенка – меня. Она выступала в ресторанах и мечтала о том, чтобы сделать певческую карьеру на большой сцене. Ее муж – мой биологический отец – ревновал ее, устраивал сцены и в конце концов ушел от нее. Через некоторое время Белинду заметили и предложили ей крупный контракт на пять лет, который запрещал ей в течение этого времени выходить замуж, и тем более рожать. Тот факт, что у нее уже есть ребенок, Белинде удалось скрыть. Она подписала контракт и отдала меня в приют, намереваясь забрать по его истечении. Но к тому времени меня уже удочерили другие люди, и вскоре она выходит замуж за музыканта из своей группы, Квентина Пентроу, брата вашей матери и вашего дядю. Ну а остальное мне известно из средств массовой информации. Ваша семья не признала этот брак, потому что Квентин был на десять лет моложе Арабеллы, к тому же журналисты упорно распространяли слухи, что она принимает наркотики. Во время одного из гастрольных туров они погибают в авиакатастрофе, и ваши родители удочеряют их дочь Сандру. Вот и вся история. – Она перевела дух.
Охватившая его ярость, кажется, немного поутихла.
Пристально глядя ему в глаза, которые были сейчас так близко, что у нее кружилась голова, она подумала: история, рассказанная ею, настолько неожиданна для него, что ему понадобится время, чтобы все это осознать.
– Я знала, что, если попытаюсь связаться с ней через Интернет и скажу, кто я, мне не поверят, сочтут либо за сумасшедшую, либо за самозванку, вычислят и не позволят ни на шаг приблизиться к Сандре. К тому же я не знала, известно ли ей, что ее удочерили, а я… – Голос изменил ей и дрогнул, но она взяла себя в руки и договорила: – А мне так хотелось хоть одним глазком увидеть ее…
Он резко поднялся и, казалось, стоял так целую вечность, глядя на нее, распростертую на кровати, словно видел впервые. Затем вдруг повернулся и стал мерить шагами маленькую комнату, напряженно думая о чем-то. Она схватила простыню и натянула на себя, прикрыв свою наготу, а потом замерла и лежала тихо и совершенно неподвижно, пытаясь осторожно проглотить слюну и прикрывая ладонью свое измученное горло.
– Почему ты не обратилась в первую очередь ко мне? – спросил в конце концов он, недоверчиво хмурясь.
– Я же сказала: я была уверена, что мне никто не поверит. Да и не знала я, как это сделать. Думаю, вы и сами прекрасно понимаете, как трудно – практически невозможно – подобраться к таким людям, как вы.
– Однако ты все же нашла способ, – язвительно проговорил он, остановившись и впившись в нее подозрительным взглядом.
– Да, – Эвелин опустила глаза, – но это вышло случайно и спонтанно. – Она говорила тихим, хриплым голосом. Ей было больно глотать, и она старалась делать это очень осторожно. Брови его были нахмурены, лицо мрачное и отстраненное, а взгляд безразлично скользил по ее напряженно
– И все-таки ты могла бы попытаться связаться со мной по электронной почте. В Интернете есть сайт корпорации «Ламберт инкорпорейтед».
– И оно дошло бы до вас? Да в лучшем случае ваша служба безопасности просто выбросила бы его как не стоящее внимания. Мало ли проходимцев, желающих так или иначе примазаться к славе и богатству великих и могущественных Ламбертов? – Она осторожно сглотнула слюну и продолжила: – А в худшем случае меня бы выследили и «убедительно» попросили оставить в покое уважаемое семейство. Вы бы сделали все, чтобы я и близко не подступилась к ней. Никаким способом. Я права?
– Да, наверное.
– Значит, я поступила правильно, что действовала в обход. По крайней мере, мне удалось повидаться с Сандрой и даже поговорить с ней, – взволнованно просипела Эвелин и села на кровати. – Но даже если я и поступила неправильно и опрометчиво, вы не имели права так обращаться со мной.
– Ах не имел? – Его глаза злобно сузились, губы сжались в тонкую линию, на скулах заиграли желваки. – Да ты просто дура, если…
– Не смейте оскорблять меня! – Она вскочила с кровати и, позабыв об осторожности, стала надвигаться на него. Простыня волочилась за ней по полу. – Хватит с меня ваших оскорблений. Я не дура!
– Не дура? – издевательски протянул он. – Конечно, дура, к тому же наивная. Неужели тебе в голову ни разу не пришла мысль, что я заподозрю любого, кто попытается завязать с ней знакомство?
– Это почему же? – произнесла она настолько презрительно, насколько это было возможно в ее положении. – Вы полагаете, что каждый, кто приближается к вам ближе чем на пять шагов, непременно представляет для вас угрозу или чего-то от вас хочет?
Взгляд его стал острым как бритва.
– Именно так и есть. И, прежде чем высоко задирать свой хорошенький носик, признайся, что и тебе было от меня кое-что нужно. Тебе была нужна моя сестра. И для того, чтобы заполучить ее, ты была готова даже на такие вещи, которые на самом деле и не хотела делать, например поиграть в любовь с братом своей единоутробной сестры.
От удивления она раскрыла рот, но не успела ничего сказать, как он направился к двери.
– Стойте! Куда вы? – Она бросилась за ним, но он развернулся у двери и пригвоздил ее к месту испепеляющим взглядом.
– Мне нужно проверить все, что ты мне здесь наговорила, поэтому, до тех пор пока я не смогу убедиться в достоверности твоих слов, ты останешься здесь. – С этим он вышел и закрыл за собой дверь.
В приступе бессильной ярости она бросилась на дверь и стала колотить в нее кулаками, однако через некоторое время, овладев собой, почувствовала полное изнеможение и опустилась на кровать, немигающим взглядом уставившись в пол. Мысли бешено кружились у нее в голове.
Через несколько минут после того, как она приняла душ и закуталась в простыню, в дверь постучали. Она подозрительно посмотрела на дверь и, решив, что это снова Луис, была уже готова послать его куда подальше, но тут на пороге появилась довольно крупная смуглая женщина, явно уроженка острова.
– Ваша одежда, мадам, – сказала она бесцветным голосом.
Эвелин не ожидала появления здесь кого-то еще, кроме своего мучителя, поэтому так и осталась стоять с открытым ртом, пока женщина не скрылась за дверью. Затаив дыхание, опасаясь, что все это всего лишь жестокая шутка, она повернула ручку двери. К ее изумлению, дверь открылась. Ее первым порывом было бежать отсюда в чем есть, но по здравом размышлении она все таки решила вначале одеться: натянула сарафан, сунула ноги в босоножки и вышла. Сердце ее бешено колотилось.
Вначале она попала в узкий коридор, заканчивающийся широкой дверью, которая в свою очередь вела в другой, более широкой коридор, скорее холл. Она не знала, как ей поступить. В доме не было слышно ни звука, ничто не указывало на присутствие в нем людей. Эвелин решительно расправила плечи, таким образом придавая себе смелости. Она тихонько приблизилась к двустворчатой входной двери и подергала ручку.
Дверь оказалась запертой. Эвелин в отчаянии закусила губу, уставившись на цветные витражи по обеим сторон двери и со злорадством представляя, что скажет Луис, если она сейчас возьмет что-нибудь тяжелое – да вон хоть ту бронзовую статуэтку – и запустит ею в стекло.
Ее так и подмывало исполнить свое намерение, но здравый смысл в конце концов возобладал. Если она хочет, чтобы ей позволили общаться с Сандрой, надо вести себя как разумный, цивилизованный человек, даже несмотря на то, что с ней обошлись не слишком цивилизованно.
Что ж, угрюмо подумала она, по крайней мере осмотреть дом я вполне могу. Решительно сжав губы, она вошла в первую дверь налево.
Дом был довольно просторный, с высокими потолками, огромными окнами, забранными крепкими деревянными ставнями, служившими защитой как от жары, так и от ураганов. Мебель представляла собой эклектическое сочетание предметов викторианской эпохи и современности. Полы из какой-то твердой породы дерева были натерты до блеска, окна и двери на террасу закрыты легкими ставнями, запертыми на ключ.
Несмотря на простор, здесь она чувствовала себя такой же пленницей, как и в той маленькой комнатке, служившей, возможно, спальней для прислуги.
В кухне она нашла оставленный для нее поднос с обедом и поела. Горло уже не так болело. Видно, Луис знает, как нужно надавить, чтобы получить максимальный эффект с минимальным ущербом. После обеда она почувствовала сонливость, но никакая сила не могла заставить ее вернуться в ту комнату, которая служила ей тюрьмой, и, продолжая напряженно думать о том, что же ей все-таки делать, она не заметила, как уснула на диване в гостиной.
Когда Луис вошел в комнату, то застал ее в самом неприглядном виде – заспанные глаза, разрумянившееся со сна лицо, растрепанные волосы, растерянный взгляд. Смущенно прикрывая колени, она даже улыбнулась ему, не замечая, что лиф сарафана сбился на одну сторону.
Застыв на пороге, он окинул ее пронзительным, горящим взглядом. Она быстро взглянула вниз и увидела свою обнаженную грудь с набухшим коралловым соском. Чувствуя, как краска стыда заливает ее лицо, она торопливо поправила сарафан и резко бросила:
– Могли бы и постучать.
– С какой стати? – презрительно улыбнулся он. – К тому же мне понравилось то, что я увидел.
Когда она резко подняла голову, собираясь выразить свое возмущение, он вскинул руку, останавливая ее.
– Не заводитесь. Я пришел вовсе не за этим. Я пришел сказать, что все, рассказанное вами, подтвердилось.
– Что вы говорите? – притворно-ласковым голосом отозвалась она. – Надо же, какое облегчение. Вы даже не представляете, что за камень свалился с моей души.
– Напрасно иронизируете. Я еще не закончил. Осталось самое главное: решить, что нам с вами дальше делать.
– Я вам скажу, что делать, – промурлыкала она все тем же обманчиво сладким голосом. – Во-первых, вы должны выпустить меня отсюда, а потом извиниться.
Ей не понравилось, как он улыбнулся и каким взглядом окинул ее с головы до ног, но то, что она услышала, просто взбесило ее.
– Извиняться следует вам, а не мне. Вы доставили мне массу хлопот, заставили сбиться с ног всю нашу службу безопасности, сам я находился на грани риска, готовый совершить преступление, и все из-за того, что вы повели себя так глупо и неразумно, сразу не сказав мне, почему хотите увидеться с Сандрой.
Эвелин резко вскочила с дивана, чувствуя, что еще немного – и она взорвется, а это ни к чему хорошему не приведет.
– Мы можем выйти на улицу? – спросила она. – Мне нужен глоток свежего воздуха.
– Конечно, – кивнул он.
Неожиданно, без всякого предупреждения, как это бывает в тропиках, на землю упали сумерки. Высоко в небе светила луна. Стоя на террасе и жадно вдыхая освежающий вечерний воздух, она огляделась. Гористый ландшафт, где-то далеко внизу мерцают воды лагуны, по неподвижной глади которой как светлячки двигаются вышедшие на ночной лов рыбацкие лодки.
– Ради бога, объясните мне – зачем? – почувствовав неимоверную усталость и какую-то отрешенность, спросила она. – Зачем вам понадобилось устраивать такую мелодраму с похищением? Для чего вы привезли меня сюда и заперли, словно в тюремной камере, до смерти напугав?
– Мы не знали, что вы задумали.
– Господи, да чего же вы боялись?! Какую угрозу я могла нести вам? Это же просто смешно. С чего вы вообще взяли, что я не обычная туристка?
– Я и сам толком не знаю. Какое-то внутреннее ощущение. Возможно, на подсознательном уровне, – медленно выговорил он после небольшой паузы. И я, и Джей – мы оба это чувствовали. Было заметно, что вас что-то беспокоит, что-то не дает вам покоя. Кстати, мы сразу поняли, что ваш обморок тогда, на рынке, был притворным. Вы даже не побледнели. Мы с Джеем заметили, что ваше внимание было целиком поглощено Сандрой, и это только усилило наши подозрения.
– Почему?
– Потому что большинство женщин, пытающихся завязать со мной знакомство, не замечают никого, кроме меня, – огрызнулся он.
Язвительная реплика уже готова была сорваться с ее языка, но Эвелин все же сдержалась и промолчала.
– А когда я увидел вас на берегу возле моего дома и вы поведали мне какую-то совершенно невразумительную историю о том, почему оказались там, я уже всерьез забеспокоился. По моей просьбе служба безопасности стала следить за каждым вашим шагом. Я отправил Дану в Англию, Сандру отвез в безопасное место, а сам вытащил вас на прогулку, чтобы постоянно держать в поле зрения. Джей неотлучно был с нами на тот случай, если вдруг оказалось бы, что объектом вашего внимания – по какой бы то ни было причине – являюсь я сам.
– Просто уму непостижимо, – зло усмехнулась она. – Вы что, в каждом человеке видите зло? Да вы просто параноик!
– Не спешите судить о том, в чем не разбираетесь, – отрезал он. – Я отнюдь не параноик, и обычно охрана не сует нос в мою личную жизнь, потому что я и сам в состоянии о себе позаботиться. Но в вашей биографии есть одно белое пятно, вот из-за него и возникли подозрения.
Она недоуменно уставилась на него.
– Какое белое пятно? О чем вы говорите? Ничего не понимаю.
– Блестяще закончив первый курс музыкального отделения университета, вы внезапно, но непонятной причине, берете на год академический отпуск и уезжаете неизвестно куда. Нам удалось лишь выяснить, что вы направились в Европу, но там ваш след теряется. Ни в одной гостинице ни одной европейской страны не зарегистрировано ваше имя. По предъявленной служащим различных отелей вашей фотографии вас никто не узнает, следовательно, вы нигде не останавливались. Возникает вопрос: где вы были весь этот год. Вполне логично предположить, что вы могли провести его в одном из лагерей по подготовке террористов.