Третью кассету ей вставить не удалось: больная долго не засыпала и, едва Джилл успела влезть на стул, проснулась.
– Здравствуйте, мисс Бордмэн!
Джилл застыла.
– Здравствуйте, миссис Фритчли. – Выдавила она. – Как вам спалось?
– Хорошо, – грозно произнесла женщина. – Но у меня болит спина.
– Давайте я ее разомну.
– Это бесполезно. Что вы все копаетесь в туалетной комнате? Что там случилось?
– Мыши, – Джилл с трудом проглотила слюну.
– Мыши? Немедленно переведите меня в другую комнату!
Джилл сняла прибор со стены, сунула его в карман и слезла со стула.
– Не волнуйтесь, миссис Фритчли, мышей нет. Я только смотрела, есть ли норы.
– Это правда?
– Конечно. Давайте я разомну вам спину.
После этого Джилл решила рискнуть установить диктофон в комнате, через которую она входила к Смиту. Она взяла ключ от этой палаты, но обнаружила, что дверь не заперта, а на кровати сидят двое часовых.
– Что нужно? – один из них обернулся к Джилл.
– Ничего. Не сидите на кровати, ребята, – сухо ответила она. – Если вам нужны стулья, скажите, мы их вам принесем.
Солдаты неохотно встали. Джилл вышла, стараясь не показать, что испугалась.
До конца смены диктофон пролежал у Джилл в кармане. Она решила немедленно вернуть его Кэкстону. В такси Джилл успокоилась и набрала номер Бена.
– Кэкстон слушает.
– Бен, это Джилл. Нужно встретиться.
– Это не слишком благоразумно, – медленно ответил он.
– Бен, очень нужно. Я уже еду.
– Ну, ладно, что теперь поделаешь…
– Какой энтузиазм!
– Не подумай, что я…
– Пока! – Она отключилась, подумала и решила не держать на Бена зла.
Сама виновата: влезла не в свое дело. От политики лучше держаться подальше.
В объятиях Бена Джилл почувствовала себя спокойнее. Он такой милый, может быть, действительно стоит выйти за него замуж. Она хотела заговорить, но Бен зажал ей рот рукой.
– Молчи, – прошептал он. – Нас наверняка подслушивают.
Она кивнула, вынула из кармана диктофон и отдала Кэкстону. Он поднял брови и вместо ответа вручил ей вечерний выпуск «Пост».
– Читала газеты? – спросил он обычным голосом. – Посмотри, пока я умоюсь.
– Спасибо.
Бен показал Джилл, что нужно читать, и вышел, забрав диктофон. В указанной Беном колонке Джилл прочла:
Кэкстон.
ВОРОНЬЕ ГНЕЗДО Всем известно, что тюрьмы сродни больницам: из них трудно выбраться.
Но заключенный пользуется большей свободой, чем пациент больницы. Заключенный может послать за адвокатом, призвать Беспристрастного Свидетеля, потребовать и добиться открытого слушания дела.
Но стоит врачу подписать распоряжение «ПОСЕТИТЕЛЕЙ НЕ ВПУСКАТЬ» – и пациента предают забвению, как Железную Маску. Конечно, ближайших родственников к больному пускают, но у Человека с Марса нет родственников или близких. Астронавты с «Посланца» не имели их на Земле. Если у Железной Маски… простите, у Человека с Марса, и есть родственник, который мог бы представлять его интересы, то мы, репортеры, его еще не нашли.
Кто опекает Человека с Марса? Кто приказал окружить его вооруженной охраной? Неужели болезнь его так страшна, что с ним нельзя видеться и говорить? Я обращаюсь к Вам, господин Генеральный Секретарь. «Физическая слабость», «неспособность справиться с земным тяготением» – это не ответ. Будь это правдой – зачем была бы нужна вооруженная охрана? Хватило бы дюжего санитара.
Может быть, болезнь Человека с Марса носит финансовый характер? Или политический…
– И далее в том же духе.
Джилл догадалась, что Бен подначивает правительство, пытаясь спровоцировать его на открытые действия. Она понимала, что это опасно, но не знала, откуда исходит опасность и насколько она велика.
Джилл пролистала газету.
Там были репортажи о «Чемпионе», фотографии Генерального Секретаря Дугласа, раздающего медали, интервью с капитаном ван Тромпом и его ребятами, марсианские кадры. О Смите было написано немного: он медленно адаптируется к земным условиям.
Вышел Бен и положил на колени Джилл несколько листков тончайшей бумаги.
– Вот еще газета. – И опять ушел.
Это оказалась распечатка первой диктофонной записи. Реплики были помечены: Первый голос, Второй голос и так далее. Бен, где мог, написал имена говоривших. В самом начале стояло: «Все голоса – мужские».
Из большинства реплик явствовало, что Смит под присмотром доктора Нельсона и еще одного врача ел, умывался, проходил курс массажа и занимался физическими упражнениями.
Попался и совсем не больничный отрывок. Джилл прочла его несколько раз.
Доктор Нельсон: Как ты себя чувствуешь, сынок? Можешь говорить?
Смит: Да.
Доктор Нельсон: С тобой хочет побеседовать один человек.
Смит: Кто? (Примечание Кэкстона: «Все реплики Смита начинаются с паузы»).
Нельсон: Это наш великий… (непонятное слово – «марсианин»?). Он наш Старший Брат. Ты поговоришь с ним?
Смит (чрезвычайно длинная пауза): Я очень счастлив. Старший Брат будет говорить. А я буду слушать и расти.
Нельсон: Нет, нет! Он хочет задать тебе несколько вопросов. Смит: Я не могу учить Старшего Брата.
Нельсон: Старший брат так хочет. Ты позволишь ему задавать вопросы?
Смит: Да.
(Шум).
Нельсон: Проходите сюда, сэр. Доктор Махмуд будет переводить.
Джилл прочитала: «Новый голос». Кэкстон зачеркнул это, а сверху написал: «Генеральный Секретарь Дуглас!!!»
Генеральный Секретарь: зачем нужен переводчик? Вы же говорили, что Смит понимает английский.
Нельсон: И да, и нет, Ваше Превосходительство. Он знает многие слова, но, как говорит доктор Махмуд, не всегда может однозначно понять смысл услышанного. Могут возникнуть недоразумения.
Генеральный Секретарь: Я думаю, мы поймем друг друга. В молодости я путешествовал по Бразилии автостопом, не зная ни слова по-португальски. Представьте нас друг другу и оставьте вдвоем.
Нельсон: Сэр, позвольте мне остаться с моим пациентом.
Генеральный Секретарь: Доктор, боюсь, это невозможно. Извините.
Нельсон: Простите, сэр, но я не могу Вам подчиниться. Медицинская этика…
Генеральный секретарь (перебивает): Я юрист и разбираюсь в таких вещах. Не пугайте меня своей этикой. Ваш пациент сам выбрал вас? Нельсон: Нет, но…
Генеральный Секретарь: Вы предоставили ему возможность выбора? Сомневаюсь. Ваш пациент находится под опекой государства, и я действую как опекун – де-факто и де-юре. И я хочу поговорить с ним наедине.
Нельсон (длинная пауза, потом сдавленно): Если так, Ваше Превосходительство, то я отказываюсь от пациента.
Генеральный Секретарь: Вы меня не так поняли, доктор. Я не подвергал сомнению правильность вашего лечения. Но ни один врач не может запретить матери поговорить с сыном наедине. Может быть, вы опасаетесь, что я могу причинить ему вред?
Нельсон: Нет, но…
Генеральный Секретарь: Тогда в чем же дело? Представьте нас друг другу, и покончим с этим. Наши пререкания могут причинить больному гораздо больший вред.
Нельсон: Ваше Превосходительство, я представлю Вас. Но после выберите другого врача для Вашего… подопечного.
Генеральный Секретарь: Простите, доктор, но я не могу пока принять вашу отставку. Обсудим этот вопрос позже. А сейчас, прошу вас…
Нельсон: Пройдите сюда, сэр. Сынок, вот человек, который хочет с тобой поговорить. Это наш Великий Старший Брат.
Смит: (нечленораздельно).
Генеральный Секретарь: Что он сказал?
Нельсон: Он приветствует Вас. Махмуд говорит, что это означает «Я всего лишь яйцо», или что-то в таком роде. Это выражение почтения. Сынок, говори по-человечески.
Смит: Да.
Нельсон: Пожалуйста, говорите проще, Ваше Превосходительство.
Генеральный Секретарь: Да, конечно.