- А ну, вываливай все, что есть, коли жить охота!
Ну конечно, как же я сразу не догадался! Без нападения разбойников разве хоть один приключенческий сюжет обходится? И сценарист, конечно, об этом знал и обставил сей акт изысканно и утонченно. А если… Если все это не по сценарию, а на самом деле? На всякий случай надо оценить обстановку. Расклад сил, прямо скажем, не в нашу пользу. Шагах в десяти от главаря стояло еще шесть головорезов. Они сверлили нас недобрыми глазами и поигрывали дубинками (бейсбольные биты отдыхают) и огромными кривыми тесаками. Лешек юркнул за мою спину, Вольф вообще куда-то пропал. Может, он с ними, с разбойниками, на лапу играет и специально затащил нас сюда? Во всяком случае, чтобы иметь возможность что-либо предпринять, я решил потянуть время.
- Так это что же, - спросил я, - грабеж?
- Да, грабеж! Разбойное нападение! А ну выкладывай долбоны, ендрики, чего есть. Рубли тоже годятся, - он сильнее надавил мне на грудь пистолетом.
Что ж, против грубой силы приема нет. В заветном кармане у меня была припрятана стодолларовая банкнота, на черный день, так сказать. Может, этот черный день уже наступил? Я достал сто баксов и протянул разбойнику. Зеленая купюра подействовала на него как на быка красная тряпка, злодей рассвирепел:
- Что это за бумажка, черт тебя дери! Издеваешься, да? Русским языком было сказано - бабло гони!
Значит в этой глухомани американская валюта на в почете. А как насчет нашей? Я достал тысячерублевую банкноту и протянул злодею.
- Опять бумажка! Что это?
- Деньги. Тысяча рублей. Наших, российских…
- Тысяча рублей?! - разбойник расхохотался. - Ну, насмешил! Бумажка! Ха-ха! Тысяча рублей! Да целковые, они только червонного золота бывают! Да на тыщу целковых целое царство купить можно, да Сине-море в придачу!
- Может, он чужестранец? - сердобольно предположил кто-то из свиты. - Может, он нашего рубля никогда не видел? Или придуривается?
- Во! Смотри! - сказал главарь.
Он полез в карман, для чего ему потребовалось переложить пистолет из руки в руку. В момент перекладывания грянул выстрел. Пуля вонзилась в землю в сантиметре от моей левой ступни. Я не проявил никаких эмоций, однако в душе моей испуг сменила радость. Ведь теперь пистолет разряжен. Насколько я разбираюсь в древнем оружии, заряжается эта машина через дуло: насыпается порох, заталкивается пыж, потом пуля. Всего один выстрел, на перезарядку требуется время. И это время работает на меня.
Главарь изрыгнул проклятие, но все-таки достал из кармана золотую монету:
- Во, гляди! Вот это рупь! Вот такой вот он бывает, рупь-то! А ну гони деньги, живо!
Разбойник был взбешен моим тугоумием и расстроен попусту истраченной пулей. Он решил выместить злобу на мне, дополнив словесное повеление крепкой оплеухой. И, надо сказать, сделал это напрасно. Я мужичок, вообще-то, тихий, можно даже сказать, незлобивый, но всякие там вольности, тем более рукоприкладство, никому не спускаю. На мне были высокие десантные ботинки с крепкой и очень твердой подошвой. И ежели носком этого ботинка да со всей дури - по голени противника, получается очень больно. Главарь ощутил на себе, насколько это больно. Он скорчился, выронив пистолет и монету, и схватился за ушибленную ногу. Я распрямил его ударом вышеупомянутого ботинка в челюсть. Разбойник охнул, сел на траву, некоторое время сидел, держась обеими руками за челюсть, потом обиженно произнес:
- Чё дересси-то? Да иссё ногами!…
Дикция его стала еще немого хуже. Дальнейшее я видел словно в замедленной киносъемке. Двое одношайников (а как еще назвать сотрудников по шайке?) бросились на помощь атаману. Лешек в это время делал какие-то пассы руками. Он поднял руки вверх, растопырил пальцы, согнул руки в локтях, соединил пальцы, словно хватая каждой рукой по щепотке соли и резко выпрямил руки вверх. То, что я увидел дальше просто отдавало сюрреализмом.
Две осины нагнули свои кроны, сомкнули ветви, схватили этими ветвями как пальцами за шивороты ринувшихся в атаку разбойников и, распрямившись, подняли их вверх.
- Й-ес! - сказал Лешек, резко дернув согнутой в локте и сжатой в кулак рукой.
Одна из осин тоже сжала крону и дернулась. Разбойник, висевший на ветках, судя по ругательствам и воплям, пережил непередаваемые ощущения. И тут появился волчище. Очень эффектный выход, ну просто собака Баскервилей. Грозный оскал, слюна из пасти, вздыбленная холка и инфразвуковое рычание, от которого задрожали осины с подвешенными на них разбойниками. Разорвав одежды, они шлепнулись на землю, как жабы в болото. И вся шайка, включая главаря, побросав оружие и котомки, со скоростью лучших спринтеров мира исчезла в чаще.
- Где ты был?! - укоризненно спросил я Вольфа, потирая саднившую скулу.
- Да понимаешь… - замялся волк, - поспешность, она только при ловле блох нужна бывает. Я так торопился превратиться в волка, что забыл заклинание.
Однако у самого, в полном смысле слова, рыльце было в пуху. Видимо, став волком, он успел полакомиться только что пойманной куропаткой. Когда я попытался указать ему на это, волк опустил глаза и, стряхивая лапой пух с морды, сказал:
- Да что вы, сударь, я вообще почти вегетарианец.
Мы решили забрать с собой трофеи. Мне очень понравился древний пистолет с раструбом. За него любой антиквар отвалил бы весьма приличную сумму, но я лучше, как только вернусь домой, повешу его в изголовье над кроватью, как сувенир. Дубинки мы подбирать не стали - этого добра в лесу хватает. Взяли разбойничьи котомки, тесаки и покинули место инцидента.
И опять этот распроклятый перекресток. Солнце клонится к закату, целый день потерян в бессмысленном шатании - мы ни на шаг не приблизились к искомой цели. Нам осталась только одна дорога. К смерти!
- Мужики, а чего мы боимся? - меня вдруг осенила совершенно бредовая (а может гениальная) идея. - Ведь все мы когда-нибудь помрем. Это же продолжение той дороги, которая вывела нас из детства. Это - дорога жизни, а жизнь, как известно, заканчивается смертью!
- Верно, друзья мои, - поддержал меня Вольф. - Вперед! Айда!
Лешек промолчал и, тяжко вздохнув. нехотя последовал за нами.
Глава 4. ВПЕРЕД, К АЛМАЗНОЙ ДОЛИНЕ
Спустя пару часов, в течение которых мы бодро чеканили шаг по хорошо укатанной дороге, а лес, между тем, все сильнее погружался во тьму, мы подошли к развилке. Слева к нам примыкала еще одна дорога и обе соединялись в один большак. Тут мы, наконец, убедились в правильности выбранного направления.
- Ета, гляньте, - сказал Лешек, указывая пальцем на столб с деревянной табличкой.
Табличка была в форме стрелки, а вырезанные на ней литеры, как мы успели разглядеть в угасающем свете уходящего дня, гласили:
"АЛМАЗНАЯ ДОЛИНА 140"
- Й-ес! - Лешек сопроводил восклицание уже описанным выше характерным жестом.
Поскольку продолжать шествие в темноте (по крайней мере двоим из нашей компании) было бессмысленно, мы решили разбить лагерь и переночевать прямо здесь, на обочине. Я поставил палатку, Лешек сбегал к ручью за водой, Вольф нарубил дрова. Мы сварили кашу с последней банкой тушенки, а после ужина, за кружкой чая, провели ревизию наших трофеев. Итак, наша добыча составила:
Допотопный пистолет, порох и пули к нему.
Шесть хорошо наточенных тесаков.
Шкатулка из малахита, украшенная рубинами.
Бриллиантовое колье (а может ожерелье, я не разбираюсь).
Какой-то кулон с геральдическими знаками.
Серебряный перстень с печаткой.
Кроме того, пять золотых долбонов, двенадцать серебряных ендриков, три золотых рубля и горсти две меди. На монетах были отчеканены профили каких-то монархов, причем лик на долбоне чем-то напоминал президента США Франклина.