Подпоров подкладку брюк, он вынул ролики с микрофильмами и переложил их в портфель, освободив его предварительно от бумаг, привезенных из Токио исключительно в целях маскировки. Час спустя Зорге появился в фойе. В руках он держал свой портфель, во рту была потухшая трубка. Он стоял в центре вестибюля, где его было легко заметить, и рылся в карманах брюк и пиджака, как будто искал спички, чтобы зажечь трубку. Он достал коробок и, прикуривая трубку, как бы невзначай взглянул на человека, стоявшего в дальнем углу вестибюля с незажженной сигарой во рту. Зорге несколько раз затянулся трубкой, и кольца дыма закружились над ним. Буквально в тот же момент незнакомец вынул из кармана зажигалку, прикурил сигару и быстро вышел на заполненную прохожими улицу. Зорге последовал за ним.
Они шли друг за другом в направлении парка. Там человек с сигарой уселся на одиноко стоящую скамейку. Зорге сел рядом с ним, положив свой портфель между собой и незнакомцем. Примерно десять минут оба сидели, беззаботно попыхивая один трубкой, другой — сигарой. Затем незнакомец бросил свою сигару и, даже не взглянув на Зорге, ушел, унося с собой портфель. Зорге выждал несколько минут, потом взглянул на часы и пошел в направлении, обратном тому, куда скрылся незнакомец. Вокруг никого не было. Связной успешно провел встречу. В микрофильмах содержался разработанный Зорге подробный план расширения деятельности своей организации на территории оккупированного японцами Китая.
На следующее утро Зорге договорился о встрече с Фунакоси. Встреча произошла в гостинице, в номере, который занимал Зорге. Беседа затянулась, и было уже далеко за полдень, когда Фунакоси ушел.
Через полтора месяца Фунакоси появился в Ханькоу, где размещался штаб командования японской армии в Китае. Там он организовал так называемый институт по изучению китайских проблем, который функционировал как информационное бюро, готовившее для японской печати материалы о положении в Китае. Три месяца спустя по рекомендации из Токио Фунакоси был назначен пресс-атташе при штабе командования японской армии в Китае.
Это назначение было еще одним триумфом разведывательной сети, которой руководил Зорге. Агент советской военной разведки оказался в аппарате высшего органа управления японской армии в Китае. В какой-то степени это явилось счастливой случайностью, хотя справедливости ради следует указать, что превращение Фунакоси из простого гонконгского корреспондента в официальное лицо штаба японских войск в Китае было тщательно подготовлено в Токио. Как только Фунакоси удалось организовать институт по изучению китайских проблем, Мияги стал настойчиво пропагандировать среди офицеров генерального штаба в Токио мысль о необходимости создать при штабе японской армии в Ханькоу пресс-бюро или другой информационный орган. Мияги удалось убедить некоторых высокопоставленных офицеров в том, что создание такого органа позволит в более благоприятном свете представить японской общественности военную обстановку в Китае. (В то время многие в Японии уже начали считать, что вторжение в Китай было ошибкой.)
Эта умная тактика, рассчитанная на использование военных неудач Японии в Китае, не могла не дать положительных результатов. Друзья Мияги из генерального штаба, выдав его идею за свою собственную, добились того, что предложение создать пресс-бюро при штабе японской армии в Китае было от имени верховного командования передано на рассмотрение одной из комиссий правительства, советником в которой работал Одзаки. Одобрив предложение японского верховного командования, комиссия обратилась к Одзаки с просьбой порекомендовать видного журналиста, который мог бы возглавить пресс-бюро в Ханькоу.
Теперь, когда первый шаг в тщательно обдуманном плане был сделан, Одзаки осталось только добиться, чтобы руководителем пресс-бюро был назначен свой человек, то есть тот, кого хотел видеть на этом посту Зорге.
Одзаки предложил комиссии две-три кандидатуры, но заранее знал, что они будут отклонены, так как, давая им характеристику, отметил у каждого кандидата наряду с достоинствами существенные недостатки. Затем, как бы случайно вспомнив, Одзаки сообщил комиссии, что как раз в Ханькоу находится японский журналист, успешно руководящий институтом по изучению китайских проблем и способный справиться с работой в пресс-бюро. Одзаки сказал тогда, что если комиссия пожелает, то он наведет справки об этом журналисте и представит полную характеристику этого человека к следующему заседанию комиссии. Комиссия одобрила предложение Одзаки и две недели спустя, после рассмотрения полученной от него рекомендации, приняла решение пригласить Фунакоси на работу в пресс-бюро. Фунакоси не замедлил согласиться.
С этого момента у Зорге уже не было забот о делах в Китае. Фунакоси оказался очень хорошим агентом и давал обширную информацию о японских войсках в Китае и Манчжурии. Зорге, находившийся в Токио, едва успевал передавать в Россию сведения о передислокации японских дивизий и движении военных грузов в Китае, причем иногда он имел возможность сделать это даже раньше, чем тот или иной приказ успевал поступить в войска.
Одним из помощников Фунакоси был некто Наканиси Ко, занимавший видный пост в управлении Южно-Маньчжурской железной дороги. Эта крупная организация пользовалась в Манчжурии большими полномочиями. Она контролировала все перевозки и тесно сотрудничала с разведывательной службой Квантунской армии. В службе информации управления дороги насчитывалось около двух тысяч сотрудников, основной обязанностью которых был шпионаж против СССР. Эти шпионы собирали сведения о советской Транссибирской железной дороге — единственной магистрали, связывавшей Сибирь и Дальний Восток с центром страны. Все эти сведения передавались в штаб Квантунской армии и в Токио.
Наканиси Ко передавал Фунакоси такие же сведения о Южно-Маньчжурской железной дороге, какие его коллеги по управлению передавали в штаб Квантунской армии относительно советской Транссибирской магистрали. Вряд ли Наканиси Ко знал, куда в конце концов попадают эти сведения, но Фунакоси регулярно передавал их Зорге.
Помимо Наканиси Ко у Зорге и его ближайших сподвижников было много других помощников. По указанию Зорге Одзаки и Мияги вербовали их из местных жителей, но никому из них не было ничего известно о Зорге, Вукеличе и Клаузене.
В 1938 году Одзаки и Мияги сумели завербовать более двадцати агентов, но лишь двое из них поддерживали непосредственную связь с Одзаки и Мияги. В числе агентов были люди различных профессий, занятий и религиозных убеждений: врач, военнослужащий японской армии, священник, промышленник, сектант-адвентист и другие.
В докладе американской военной разведки дана следующая характеристика деятельности этих людей:
«Хотя ни один из них не играл существенной роли в достижении успеха, которого удалось добиться Зорге, все эти люди, несомненно, оказали ему большую помощь. Вся информация, которую они собирали, обобщалась Одзаки и Мияги, а затем перепроверялась Зорге в беседах с сотрудниками немецкого посольства».
Эти агенты доставляли Одзаки и Мияги немало хлопот. Один из опасных инцидентов произошел как раз в тот момент, когда Одзаки и Мияги уже могли радоваться по поводу устройства Фунакоси в Ханькоу. Считая, что в Китае успех дела обеспечен, они сосредоточили свое внимание на работе в Японии.