Крильон вздрогнул, подавил радостное восклицание и сказал:
— Ну, значит, наше дело выиграно! Он один стоит целой армии!
— Теперь подождите меня! — сказал Мовпен и пустился вверх по лестнице дома, где жила Перина.
Гризетка сидела на кровати и лила горькие слезы по поводу неожиданного исчезновения милого дружка. Увидев его, она вскочила с возгласом радости и сказала, обвивая его шею руками:
— Ну, теперь уж ты не уйдешь, нет!
— А вот посмотрим! — ответил Мовпен, проворно высвободился из ее объятий и выскочил на крышу.
Перед тем как спуститься во двор, он прилег на край крыши и заглянул в окна надворного флигеля. Двор по — прежнему был пустынен, в окнах надворного флигеля по-прежнему виднелся свет, и по-прежнему герцогиня Монпансье вела заседание. Только герцога Гиза уже не было видно.
— Черт возьми! — пробормотал шут. — Уж не ушел ли он? А я-то представлял себе, как уютно и спокойно будет герцогу Гизу в Венсенской крепости!
Затем Мовпен скользнул по веревке вниз во двор и подкрался к дереву, на ветке которого остался его «приятель». Однако последнего уже не было здесь. Напрасно Мовпен озирался по всем сторонам — нигде не было видно характерного силуэта незнакомца. Но искать его ему было некогда, так как из дома донесся голос герцогини, произнесший:
— Ну, господа, раз все готово, то разойдемся теперь и будем завтра каждый на своем посту.
Мовпен подбежал к воротам, поднял железный брус, распахнул створки и крикнул:
— Сюда!
Тогда Крильон и гвардейцы вошли во двор. В то же время в комнате, где собрались заговорщики, поднялась страшная суматоха. Сир де Рошибон подбежал к окну и спросил:
— Кто здесь?
— Слуги короля! — ответил Крильон и приказал запереть ворота и обнажить шпаги.
VII
Что же сталось с «приятелем» Мовпена? Когда горожане, под председательством герцогини
Монпансье, обсудили все подробности «дня баррикад», Рошибон торжественно провозгласил герцога Гиза вождем инсургентов. Но герцог ответил:
— Я очень благодарен вам за честь, друзья мои, но, чтобы я мог принять начальство над вами, надо, чтобы вы сначала восстали, воздвигли первые баррикады и принялись настойчиво требовать моего руководства. Тогда меня не смогут обвинить в желании ниспровергнуть своего царственного кузена: я только уступлю желаниям народа!
— Это правда! — согласились горожане.
— Теперь дело только за предлогом, — продолжал Гиз. — Но я уже говорил вам, что предлог можно найти во всем. Заведите ссору с королевским солдатом, а там уже дело пойдет само собою! Ну, а теперь до свиданья! Мне тоже нужно отдать кое-какие распоряжения!
Герцог вышел из зала, однако направился не к воротам, выходившим на улицу Львы…. а в сад, дверка которого выходила в переулок.
Сделав десяток шагов по саду, герцог вдруг остановился, услыхав, что кто-то следует за ним по пятам. Он обернулся и увидел, что какой-то замаскированный незнакомец поспешно догоняет его. Гиз положил руку на эфес шпаги и, остановившись, спросил:
— Кто вы? Что вам надо? Вместо ответа замаскированный обнажил свою шпагу.
— Сюда! Ко мне! — крикнул герцог.
— Разве вы такой трус, герцог? — насмешливо спросил незнакомец. — Ведь вы же видите, что я один!
— Тогда скажите, кто вы?
— А вы не будете звать на помощь? Ну, так вспомните: десять лет тому назад мы бились с вами так же, как собираемся биться теперь, и вы оставили меня полумертвым на пороге кабачка Маликана!
— Генрих Наваррский! — вскрикнул Гиз.
— Он самый!
— Ну, так в позицию, черт возьми, в позицию! — и герцог Гиз с озверением ринулся на Генриха.
— Дорогой герцог, — иронически сказал последний, — как видите, я сделал большие успехи в фехтовании, потому что теперь легко парировал финт, которым десять лет тому назад вы уложили меня плашмя!
— А вот отпарируйте-ка этот! — с бешенством крикнул герцог, делая новый выпад.
— Как видите: сделано! Зато у меня имеется для вас хорошенький прием, которого вы еще не знаете, но я покажу его вам лишь после того, как мы вдвоем поговорим. Согласитесь, что положение складывается так… Ах, вам не везет сегодня! — прервал сам себя король наваррский, парируя новый выпад Гиза.-
Ну-с, король Карл IX умер, герцог Анжуйский умер, у короля Генриха III нет детей, и парижане хотят низложить его. У наваррского короля — вашего покорного слуги — тоже нет детей, и если бы он умер, то корона была бы обеспечена для вас…
— Это правда!
— Так вот-с, подумайте только, как хорошо было бы для вас, если бы вам удалось сейчас прирезать меня! Тогда вам не надо было бы обращаться за помощью к мятежникам — горожанам.
— Вы совершенно правы, кузен, и я постараюсь устроить свои дела именно таким образом!
Сказав это, герцог Гиз снова пустился на один из страшных финтов, но его шпага снова ткнулась в пустое пространство.
Теперь роли переменились. Генрих Наваррский утвердился в позиции и повел в свою очередь такую стремительную атаку на герцога, что тому пришлось перейти в оборонительную тактику и отступать шаг за шагом. Три раза шпага Генриха Наваррского обагрялась кровью герцога Гиза, и в конце концов герцог оказался прижатым к маленькой дверке, выходившей в переулок.
— Ага! — сказал Генрих Наваррский. — Знаете что, кузен, я пригвожу вас к этой дверке, вот как крестьяне делают с хищными птицами!
Шпага наваррского короля с бурной стремительностью неслась прямо к сердцу Гиза, и у последнего не было ни времени, ни удобного положения, чтобы успеть отразить выпад.
Тогда в нем вдруг проснулась страшная жажда жизни. Умереть теперь, когда он почти уже касался рукою короны!
В первый раз в жизни герцог Гиз почувствовал, что такое страх. Он нагнулся немного вперед и затем с адской силой ударился спиною о дверку. Шпага Генриха уже касалась его груди, но от сильного удара собачка дверного замка поддалась, дверь раскрылась, и Гиз полетел кувырком. Однако инстинкт самосохранения удесятерил его ловкость. Он вскочил на ноги и с силой захлопнул дверь, так что замок снова защелкнулся. Затем он бросился бежать и остановился лишь на улице Святого Антония.
Вдруг он услыхал характерный шум, с которым обыкновенно двигается воинский отряд. Кто это был? Горожане, совершающие обход своего квартала? Или солдаты короля?
Герцог кинулся к ближайшему дому и приник в стенном выступе, скрываемый тенью. Отсюда он увидел, что это был Крильон с гвардейцами. Герцог видел далее, как Крильон разделил своих людей на два отряда и занял ими оба выхода из дома Рошибона. Тогда герцог понял все и пустился бежать к заставе Святого Антония, где был пост милиции горожан, людей, всецело преданных лиге, заклятых врагов короля. Герцог крикнул им.
— Люди короля хотят арестовать Рошибона и вождей горожан! Пойдемте со мною! Скорей! — и Гиз повел их на помощь дому, который Крильон собирался взять приступом.
VIII
Услышав голос Крильона, герцогиня Монпансье вскочила с полной решимостью и ощупала рукоятки двух пистолетов, торчавших из-за ее пояса. Затем она приказала: «Заприте двери! Мы будем сопротивляться!» — но тотчас же, видя нерешительность горожан, прибавила:
— Вы искали предлога, чтобы восстать на короля? Этот предлог теперь налицо!
Ее слова воодушевили горожан, и они принялись баррикадировать двери. Когда это было сделано, Рошибон высунулся из окна и спросил:
— Что вам нужно?
— Прежде всего нам нужно, чтобы вы положили оружие! — ответил Крильон.
— Мы парижские горожане, вооруженные на защиту святой лиги, и оружия не положим! — возразил Рошибон.