И те, с помощью которых СС намеревалась добиться своего господствующего положения на Востоке, тронулись в путь. Они ничего не подозревали о бездумной властной политике. Поднятые со своих насиженных мест имперской пропагандой 120 000 немцев из Прибалтики, 136 000 из восточной части Польши, оказавшихся под советской оккупацией, 200 000 из Румынии, десятки тысяч из Югославии и Словакии должны были поселиться на немецком Востоке. Пропагандисты взывали к голосу крови. На деле же нацистский режим хладнокровно преследовал вполне определенную цель: у великой Германии не хватало рабочих рук, в стране с «народом без жизненного пространства» просто не было достаточного числа людей, чтобы сельское хозяйство и промышленность работали на полных оборотах.
Еще в 1937 году Герман Геринг, уполномоченный по четырехлетнему плану, пришел к выводу, что рейху не хватает 150 000 рабочих, и он отдал распоряжение шефу полиции Гиммлеру принять все меры, чтобы покрыть потребность в рабочей силе. Гиммлер образовал в своем штабе специальный отдел, который стал заниматься этой проблемой. Во главе отдела он поставил Ульриха Грайфельта, 1896 года рождения, сына берлинского аптекаря, относившегося к числу эсэсовских технократов. Бывший член добровольческого корпуса, прокурист одной из фирм, ставший оберфюрером СС, он хорошо разбирался в вопросах статистики, производственных показателях и в делах торговли.
В январе 1939 года, когда недостаток рабочей силы составил 500 000 человек, Грайфельт подготовил доклад, в котором внес предложение по решению этой проблемы за счет обратного переселения 30 миллионов немцев, живущих за границей, представлявших собой естественный резерв. А через полгода Грайфельт получил возможность претворить свою идею в жизнь. Гитлер и Муссолини[134] договорились устранить тормозящий момент в делах «оси» в июле 1939 года путем переселения немцев из Южного Тироля в рейх. Организация перевозок людей и имущества была возложена на Грайфельта.
Он образовал штаб из 20 сотрудников, назвал его «службой по вопросам переселения и реэмиграции» и расположился в доме 142 по Курфюрстендамм. Не успели первые переселенцы прибыть в рейх, как у Гиммлера родилась идея переслать немцев из Восточной Европы в оккупированную Польшу.
Призыв сотен тысяч рабочих в вооруженные силы и возросшие потребности военной промышленности побудили Гитлера и Геринга последовать совету Грайфельта. В конце сентября 1939 года рейх заключил с Советским Союзом и прибалтийскими государствами договоренность, по которой предусматривалось разрешение на переселение проживавших в Прибалтике немцев в рейх. Диктатор вызвал к себе обергруппенфюрера СС Вернера Лоренца, начальника центра по работе с фольксдойчами и назначил его руководителем всей переселенческой акции. Выбор этот был не случаен, так как уже в 1938 году центр канализировал все политико-финансовые связи с фольксдойчами за рубежом.
Едва узнав о счастье, выпавшем на долю коллеги Лоренца, Гиммлер поспешил к фюреру, желая доказать, что гигантская задача решения «общенародной» политики не может быть поручена какому-то обергруппенфюреру СС, поскольку является миссией СС. Диктатор согласился с ним и поручил осуществлять общее руководство акцией самому Гиммлеру. 29 сентября шеф СС держал в руках секретный указ фюрера, которым решение проблемы «укрепления немецкого народного духа» возлагалось на него. Перед рейхсфюрером СС ставились три задачи:
«Возврат на родину проживающих за рубежом и отвечающих нашим требованиям немцев; исключение пагубного на них влияния тех групп населения, которые представляют опасность для рейха и немецкого сообщества; образование новых районов проживания за счет закрепления на этих землях возвращающихся из-за границы немцев».
Таким образом, Гиммлер получал необходимые полномочия для решения проблем Востока так, как это казалось ему необходимым. В распоряжении говорилось: «В решении своих задач рейхсфюрер СС может опираться на поддержку властей и всех имеющихся учреждений рейха, земель и общин, а также поселенческих товариществ и объединений».
Конечно, Гиммлер знал, что попадет на минное поле борьбы за власть национал-социалистских лидеров, новых коричневых империалистов, в которых поражение Польши разбудило неофеодальные инстинкты. Поэтому ему необходимо было бесшумно подбираться к рычагам власти, не привлекая ничьего внимания, пока его армия вторжения не займет свои исходные позиции.
Он присвоил себе звание «рейхскомиссара по укреплению немецкого народного духа», но не стал создавать громоздкую организацию, превратив службу Грайфельта в своеобразный генеральный штаб по руководству своим наступлением на Восток. Вместе с тем Гиммлер распределил обязанности по нескольким организациям СС. Служба Грайфельта планировала возврат и поселение фольксдойчев, предоставляя им конфискованные у евреев и поляков землю и имущество. Центр Лоренца составлял списки возвращенцев и переселенцев.
Главное управление СС по расовым вопросам и переселению проводило расовую проверку фольксдойчев. Главное управление имперской безопасности реквизировало имущество так называемых антигосударственных элементов, изгоняло поляков, организуя их «переселение» в центральные и восточные районы генерал-губернаторства.
Центр Лоренца провел соответствующую подготовительную работу, и 20 октября стали прибывать первые корабли с переселенцами из Эстонии. Немцы из Прибалтики должны были поселиться в районе Данцига. Но соперник Гиммлера, не желавший усиления власти рейхсфюрера СС, гауляйтер Форстер, носивший к тому же форму группенфюрера СС, воспротивился этому.
Гиммлер попытался назначить своими уполномоченными власть предержащих отдельных областей и районов, чтобы опереться на них в вопросах переселения. Однако гауляйтер Данцига и Западной Пруссии не пожелал получать указания от рейхскомиссара Гиммлера. Тогда Гиммлер назначил там своим уполномоченным высшего руководителя СС и полиции. Но Форстер и пальцем не пошевелил, чтобы помочь тому в решении возникавших проблем. Когда же сотрудники рейхскомиссара стали с помощью полиции безопасности резервировать целые кварталы в городах Западной Пруссии для переселенцев, гауляйтер вызвал к себе соответствующего представителя и стал угрожать ему арестом, если он не отдаст своим людям распоряжение прекратить эту работу. Мелкий князек вел себя столь решительно, что сумел даже направить корабли с переселенцами в Штеттин. Лишь после нескольких телефонных звонков Гиммлера Форстер разрешил разместить часть переселенцев у себя, и то временно.
Обструкция Форстера и ряд других организационных трудностей заставили Гиммлера отложить переселение немцев из Прибалтики на следующий год. Судьба переселенцев была столь плачевна, что идеолог нацизма Альфред Розенберг, сам выходец из Прибалтики, написал Гиммлеру письмо, в котором говорилось: «Характер и манера обращения со многими прибалтами напоминают мне времена большевизма… Ваше ведомство сделало из них разочарованных, озлобленных и потерявших всякую надежду людей».
Находились и другие критики, а целый ряд бонз стали даже саботировать акцию освоения новых земель.
Гауляйтер Восточной Пруссии Кох не допускал поселения фольксдойчев на польских землях, отошедших к нему. Когда сотрудник Грайфельта профессор Конрад Майер-Хетлинг приступил там к землемерным работам, Кох пригрозил выбросить его из Восточной Пруссии. Находились и противники, прибегавшие к более хитроумным и каверзным методам. Не успел Гиммлер образовать центральное земельное управление, которое должно было, по его задумке, заниматься конфискацией и регистрацией польских земельных угодий, как Геринг создал службу по управлению секвестрованным имуществом на Востоке. Таким образом, второе лицо рейха заявило о своем намерении взять под контроль всю польско-еврейскую собственность, включая и землю, которую Гиммлер намеревался предоставить переселенцам. Геринг продемонстрировал шефу СС, что не рассматривает его как равноправного партнера. Когда Гиммлер обратился к нему, то тот адресовал его к начальнику своей только что образованной службы, бургомистру Максу Винклеру. И только после длительных переговоров они пришли к тому, что служба по управлению секвестрованным имуществом на Востоке будет осуществлять контроль за всей польской промышленностью и городским хозяйством, а рейхскомиссар Гиммлер — за сельскохозяйственными угодиями оккупированной Польши.
Но Гиммлер так и не получил абсолютного права распоряжения поселенческими землями. Его бывший друг Дарре, министр сельского хозяйства, имевший право голоса при распределении земель на Востоке, и тот ушел в сторону, столкнувшись с аппаратом Геринга. Создав организацию по освоению конфискованных польских сельских хозяйств, Дарре подчинил ее Герингу, видимо, в надежде на поддержку против действий рейхскомиссара.
Гиммлеру пришлось лавировать, чтобы достичь поставленных целей, опираясь на свой полицейский аппарат на Востоке. 8 ноября 1939 года в Кракове состоялось совещание высших руководителей СС и полиции генерал-губернаторства, на котором обсуждался «негативный аспект» политики народного духа — принудительное переселение поляков и евреев из «воссоединенных с рейхом районов» бывшей польской территории.
В Лодзи полицией безопасности была создана так называемая центральная служба по вопросам переселения, которая стала заниматься принудительным переселением нежелательных поляков и евреев из вновь созданных гау в центральные районы генерал-губернаторства. В результате ее деятельности до февраля 1940 года было «переселено» 300 000 поляков, а до начала войны с Россией — около миллиона человек.
Освобождавшиеся подворья заселялись переселенцами-немцами, число которых к середине 1941 года составило 200 000 человек. К ним перешли 47 000 крестьянских хозяйств с 9,22 млн гектаров земли, а также около 20 000 кустарных производств, то есть 20 процентов из всего наличия.
Гиммлер не удовлетворился призывом к истинным фольксдойчам возвратиться в рейх и поселиться на восточных землях. Он попытался выжать каждую каплю немецкой крови и из поляков. Расовые комиссии стали вести поиски скрытых германцев, составляя списки по четырем группам. К первой группе относились истинные германцы; ко второй — пассивные, владевшие немецким языком процентов на пятьдесят; к третьей — лица, немецкое происхождение которых было спорно, и к четвертой — противники национал-социализма немецкого происхождения.
Вместе с тем расистские политики стали приглядываться и к полякам, выискивая у них нордические признаки с целью их «онемечивания». В журнале СС «Меншенайнзац» говорилось о необходимости «возврата немецкой крови немецкому народу». Гиммлер стремился германизировать представителей нордической расы из числа чуть ли не любых других народностей, заявляя:
«Горалы, лемки и гуцулы, германское происхождение которых, по крайней мере их пропитывание германцами, не вызывает сомнений, должны быть со временем онемечены».
Особое внимание Гиммлер уделял польским детям, в которых усматривал идеальных кандидатов на онемечивание. В Познани прошел слух, что поляки в начале войны будто бы прятали немецких детей в детских домах и приютах. Рейхскомиссар тут же отдал распоряжение закрыть все сиротские дома, детей перевести в детские дома рейха и подвергнуть их расово-политической проверке. Впоследствии детей забирали даже из семей.
«Соответствующие нашим расовым требованиям дети поляков, — писал Гиммлер 13 июня 1941 года гауляйтеру „Варты“ Грайзеру, — должны быть воспитаны в специальных детских учреждениях Германии. Родителям же можно сказать, что речь идет о поправке здоровья детей».
Через полгода Гиммлер подключил к своей акции организацию «Лебенс борн», чтобы использовать ее детские учреждения для приема детей с последующей передачей их бездетным семьям эсэсовцев. Акция эта получила кодовое название «Операция сено» В результате ее десятки тысяч польских детей оказались на территории рейха. Родители, отказывавшиеся отдать своих детей на онемечивание, подвергались самым строгим репрессиям со стороны полиции безопасности. Когда Брунхильда Мусцински, немка по национальности, жена польского офицера, отказалась отдать своих детей на воспитание в Германию, ей было сказано: «В таком случае их придется стерилизовать и отдать кому-нибудь на попечительство».
Но такие случаи были редкостью, большинство фольксдойчев и поляков безропотно отдавали детей для германизации. Таким образом, 100 тысяч польских детей онемечили, около миллиона людей попали в списки первой и второй нордических групп, а еще два миллиона — третьей и четвертой групп.
Успехи Гиммлера в вопросах переселения и германизации людей увеличило число его противников. Гауляйтер Силезии Иосиф Вагнер опасался, что Гиммлер, чего доброго, переселит всех квалифицированных польских рабочих, занятых на предприятиях тяжелой промышленности Силезии, поэтому он всячески препятствовал эвакуационным намерениям службы Грайфельта. Офицеры по вопросам экономики верховного главнокомандования вермахта также обращались к Гиммлеру с требованием снизить темпы переселения. Форстер в Данциге открыто насмехался «в весьма циничной форме», как отмечал местный инспектор СД, над тем, что некоторые теоретики (имея в виду руководство СС) не имеют ни малейшего представления о сути политики «народного духа». А правительство генерал-губернаторства заявляло в своих донесениях в имперскую канцелярию, что политика переселения «может привести к катастрофическим последствиям». К тому же направление масс людей в центральные районы генерал-губернаторства, как отмечалось в одном из них, приводит к большим трудностям и осложнениям в деле обеспечения населения продуктами питания.
Гиммлер со всех сторон подвергался нападкам соперников, завистников и критиков, рассчитывая только на чудо, которое обеспечит ему свободу действий. И такое чудо совершилось. 22 июня 1941 года все немецкие радиостанции передали: вооруженные силы рейха начали крестовый поход против большевизма.
Военная кампания против России предоставила Гиммлеру новые возможности. Теперь он мог добиться того, в чем ему постоянно мешали Форстер и Вагнер, Кох и Геринг, — создания новой, неограниченной области поселений на бескрайних просторах России. Эсэсовские планировщики стали разрабатывать новые планы — фантастические, гротескные, утопические и в то же время патологические.
Ведь еще в январе 1941 года во время очередного заседания в Вевельсбурге Гиммлер доверительно сказал группенфюреру СС Эриху фон Бах-Зелевскому, что для осуществления его планов на Востоке необходимо устранить 30 млн славян.
«Генеральный план Восток», как была названа эта фантасмагория, предусматривал заселение немцами российских земель вплоть до линии Ленинград — Ладожское озеро — Валдай — Брянск — излучина Днепра. 31 млн жителей этих районов должны были быть выселены. Остававшиеся там 14 миллионов предусматривалось онемечить в течение 30 лет. Население генерал-губернаторства и прибалтийских государств следовало полностью «заменить». 85 % из 20 млн поляков подлежали переселению в Западную Сибирь, туда же планировалось отправить 65 % украинцев из западных областей. Освободившиеся пространства предназначались для немецких переселенцев: 840 000 немедленно и 1,1 млн человек — во второй волне. В последующие десять лет планировалось переселить 200 000 и в дальнейшем (примерно в течение еще двадцати лет) — 2,4 млн немцев. Как же это относительно небольшое число немецких переселенцев должно было вести себя по отношению к местному населению и проводить в жизнь планы фюрера? Ответ на эти вопросы был дан (естественно, на бумаге) Конрадом Майером Хетлингом, оберфюрером СС, директором института по аграрной политике при Берлинском университете. В представленной им рейхсфюреру СС 28 мая 1942 года докладной записке говорилось: «На территории восточных земель должны быть нарезаны поселенческие районы, подчиненные рейхсфюреру СС. Переселенцы получат право аренды земли различной категории — временную, по наследству и специальную. Назначенные ответственные лица будут следить за порядком в этих районах, жители которых через 25 лет должны стать наполовину немцами». Отдельно выделялись районы западнее Ленинграда (Ингерманландия), Крыма-Херсона (гау готы), а также Мемеля и Нарева. Вместе с тем колониальная империя на Востоке должна быть охвачена системой из 26 опорных пунктов, которые будут представлять собой небольшие города с примерно двадцатью тысячами жителей. Вокруг них расположатся немецкие деревни (в радиусе от 5 до 10 километров).