— Машину мы будем брать по моей кредитке, поэтому — ясное дело — я за руль никого, кроме себя, не пущу. Ты, Славик, будешь указатели разглядывать и штурманить, а Макс…
— А я? — обидчиво спросил Макс.
— Тебе тоже работу найдем, — пообещал Лелик. — Будешь стекла протирать и водичку в бачок наливать.
— Значит как Славик — так штурман, а как я — так уборщица? — совсем разобиделся Макс.
Лелик неопределенно пожал плечами. Мол, дружок, если твоя доля такая, так нечего и обижаться.
— Понятно, — сказал Макс, и в голосе его послышалась вся мировая скорбь. — Хорошее у меня свадебное путешествие получается.
— Так вы едете брачеваться? — неожиданно обрадовался Виктор Парисович, который от волнения так сильно надавил на педаль газа, что древняя «Волга» спазматически задергалась и выдала аж шестьдесят километров в час.
— Увы, — печально ответил Макс.
— Невеста ждет в аэропорту? — продолжал интересоваться Виктор Парисович, даже не обращая внимания на то, что его машина достигла каких-то неимоверных скоростей и дрожит так, что скоро может развалиться просто на ходу.
— Вон она, невеста, на переднем сиденье развалилась, — злобно ответил Макс, даже не подумав о последствиях. А они появились очень быстро, потому что водитель за какие-то две минуты переварил информацию, осознал ее и вдруг резко ударил на педаль тормоза. Хорошо еще, что «Волга» не умела мгновенно останавливаться, поэтому сначала стала вихлять задом, как непристойная женщина, затем задрожала всем телом и только после этого притормозила у обочины.
Славик гневно посмотрел на Макса и выразительно постучал себя рукой по лбу. Ему, конечно, вовсе не улыбалось, чтобы вся работа потом сплетничала по поводу того, с кем и по какой причине он поехал за границу. Но Макс в ответ только пожал плечами — мол, что тут такого, я же правду сказал…
— Да не волнуйтесь вы, — сказал Лелик. — Мы не голубые. Это фиктивный брак, чтобы он мог за границу выехать. Вы и сами посмотрите, разве я могу жениться на таком придурке?
— Ой, можно подумать, — сказал Макс, — что я в здравом уме выйду за эдакий бочонок.
— Да я и не волнуюсь, — сказал Виктор Парисович. — Мне вообще все равно — голубые вы или какие-нибудь фиолетовые. Я за всю жизнь таких перевозил — вам и не снилось. Помню, один раз…
— Дядя Витя, — решительно сказал Славик, — так мы чего остановились-то? У нас посадка уже объявлена.
— Не видишь, дождь пошел, — сказал дядя Витя, крайне недовольный тем, что прервали его волнующий рассказ.
— И что? — бестактно спросил Славик.
— У меня дворники не работают, — объяснил дядя Витя. — Поэтому нужно принять меры.
Меры были приняты довольно своеобразно. Дядя Витя из-под сиденья достал веревочку, связал ею дворники на переднем стекле, один свободный конец через раскрытое окно забросил к себе, а другой протянул Лелику через его боковое окно.
— Боже мой, что это? — спросил Лелик.
— Гениальное изобретение, — объяснил дядя Витя. — Сначала я за веревочку тяну к себе, а потом вы к себе. И дворники будут очищать. Тогда мы сможем ехать.
— Хорошо еще, — пробормотал Лелик, беря в руки веревочку, — что движок пока работает. А то бы пришлось туда Макса засовывать.
— Между прочим, — сказал Макс Славику, — поездка только начинается, а он меня уже шпыняет со страшной силой.
Что дальше-то будет?
— Девочки, не ругайтесь, — миролюбиво сказал Славик.
Машина тронулась и потихоньку поехала. У Лелика поначалу не очень получалось войти в нужный ритм с дядей Витей, однако чуть позже он привык, и к аэропорту машина подъехала настолько лихо болтая дворниками, что стоящий на посту гаишник, увидев эту потрясающую картину, от неожиданности даже отдал честь.
— Видали, — спросил Макс приятелей, — как меня гаишники встречают? Даже честь отдают.
— Ну да, ну да, — язвительно ответил Лелик. — Прям так и заглядывают в окна — неужели сам Максюта к нам в Шереметьево пожаловал? Что-то его давно видно не было. Не отдать ли нам по такому поводу честь?
— Ну и кому они тогда честь отдают, — обиделся Макс, — тебе, что ли?
— Они отдают честь манере езды дяди Вити, — объяснил Лелик, — и его гениальным дворникам на веревочке. Даже они, гаишники, которые уже все повидали в этой жизни, такого еще не встречали.
— Точно, — ответил довольный дядя Витя. — Я поэтому их и не чиню уже месяца три. Все время гаишники честь отдают и не штрафуют. Верите ли, один даже прослезился, когда меня увидел.
— Кхм-м… — хмыкнул Лелик. — Дядь Вить, а когда ты один едешь, то как выходишь из положения?
— Очень просто, — охотно объяснил дядя Витя. — Сам за обе веревочки дергаю.
— Не понял, — сказал Лелик. — Тогда же две руки будут заняты. А рулить чем?
— Руль зажимается между коленями, — открыл свою жуткую тайну дядя Витя. — Я уже наловчился.
— Понял, — сказал Лелик. — Спасибо за консультацию. Я теперь улетаю за границу просветленный. Есть еще Кулибины в русских селениях.
— Точно, — совсем загордился дядя Витя. — У меня и фамилия почти такая.
— В каком смысле? — не понял Лелик.
— В смысле фамилии, — объяснил дядя Витя. — Моя фамилия — Кудричкин. Почти Кулибин.
— Интересно, — вмешался в их увлекательную беседу Славик, — вы тут до завтра будете обсуждать автомобильные вопросы? У нас посадка давно идет.
— Точно, — спохватился Лелик и стал открывать дверь машины.
Друзья вылезли, подхватили свой багаж и стали прощаться с дядей Витей.
— Дядь Вить, — спросил Лелик, пожимая руку народного умельца, — а можешь напоследок еще одну тайну раскрыть?
— Элементарно, — сделал приглашающий жест рукой дядя Витя.
— Почему ты не пользуешься второй и третьей передачей? — поинтересовался Лелик, понизив голос. — Они же должны там быть, я точно знаю.
— Силы экономлю, — так же тихо ответил дядя Витя.
— Чьи? — не понял Лелик.
— Мои, — ответил дядя Витя. — Ведь если весь день туда-сюда рукоятку дергать, артрит можно заработать. А так я четвертую воткнул — и не парюсь.
— Тогда зачем первую все-таки используешь? — полюбопытствовал Лелик.
— С четвертой не трогается, — сокрушенно ответил дядя Витя. — Глохнет, падла. Я уже пробовал.
— Все, — сказал Лелик, — вопросов больше нет. Спасибо за науку.
— Не за что, завсегда рады, — ответил дядя Витя. — Удачно вам обжениться.
Лелик еще раз пожал руку дяде Вите и побежал вслед за друзьями, которые уже скрылись в здании аэропорта.
Внутри, как обычно и бывает в субботу утром, стояла жуткая толкотня.