– Увы, встреча была не радостная, – задумчиво сказал Аллан. – Кажется, она так и не простила мне, что я оставил ее мать и женился на другой женщине. И после того злосчастного вечера никаких известий от дочери я больше не получал. – Он беспомощно развел руками.
Напитки разносила молодая женщина с черными волосами, тщательно собранными в узел на затылке. Она поставила перед нами новое блюдечко с соленым миндалем. На ее белой блузе была приколота карточка с именем.
– Спасибо… – Аллан поправил на носу очки и приветливо добавил: – Мелинда.
Девушка, высокая и стройная, улыбнулась и отошла к стойке. Аллан Вуд грустно поглядел ей вслед. Ясно было, что он вспоминает свою дочь.
– Девочка всегда так прямо держалась, – сказал он. – Как балерина.
Солен встала, и сразу же несколько человек с любопытством подняли головы.
– Ах, chéri, ну, будет тебе. Такой прекрасный вечер, зачем наводить тоску. Я совсем не в настроении грустить. В один прекрасный день ты опять встретишь свою дочь. Всегда ведь в конце все снова встречаются! – Она взяла свою сумочку. – Хочу покурить. И вообще пройтись немного по воздуху перед сном. Кто со мной?
Аллан отрицательно качнул головой. Он решил еще посидеть в баре и подошел к бармену. Когда мы с Солен уходили, у них уже завязался оживленный разговор.
В креслах почти у самой двери развалились два типа в кожаных куртках. Над их головами Хем на фотографии демонстрировал улов – большую рыбу. Парни проводили нас взглядом и о чем-то зашушукались.
Я тоже закурил и стал смотреть на колонну в центре площади – ярко подсвеченная, на фоне черного ночного неба она высилась точно золотой обелиск. Не то чтобы были какие-то причины и не то чтобы у меня были какие-то намерения, но здесь, на тихой пустынной площади, я почувствовал странную скованность, вдруг очень ясно осознав экстраординарность ситуации.
– О чем вы думаете, Ален? – спросила Солен.
– Ни о чем. Нет, это не верно. Я подумал сейчас… э-э… гм… о том, что здесь очень тихо, – сказал я. – Как на уединенном острове.
– Счастье – это всегда маленький островок. – Солен улыбнулась. – По-моему, мы сейчас думали об одном и том же. Давайте немного пройдемся.
Она взяла меня под руку. В тишине раздавался звук наших шагов, мы шли мимо магазинов с освещенными даже сейчас, ночью, витринами, дым сигарет смешивался с бархатистым запахом ее духов.
– У вас очень необычные духи, – сказал я. – Какие это?
Она посмотрела на меня искоса и свободной рукой поправила выбившуюся из прически прядь.
– Вам нравится? Это Герлен. «L’Heure bleue». Очень старые духи. Представляете, они появились в тысяча девятьсот двадцатом году.
– Потрясающе. Этот запах мне так нравится.
– А вы мне нравитесь, Ален.
– Я? Ах, господи… Я же сущая катастрофа в смысле мужских доблестей. – Я смущенно ухмыльнулся. – Не охочусь, не боксирую, даже не умею играть на пианино.
– Вот уж и в самом деле катастрофа.
– Вот уж и в самом деле катастрофа. – Она засмеялась. – Держу пари, вы и танцевать не умеете. Но это не имеет значения. Вот здесь… – она тронула мой лоб, – здесь находится то, что имеет значение, то, что важно, привлекательно и очень нравится мне. Вы много знаете, вы умны, у вас богатая фантазия. Подобные вещи я замечаю с первого взгляда. – Она посмотрела на меня с плутовским видом. – Да-да. Вы интеллектуал. Настоящий интеллектуал, немножко, пожалуй, застенчивый, но я нахожу это очень милым.
«Застенчивый интеллектуал»! Я покачал головой. Удивительно, чего только не вообразят о тебе просто потому, что ты не болтаешь с утра до ночи, не закрывая рта.
– Ну, не такой уж я интеллектуал.
– Знали бы вы, какие мозги у техасских фермеров… – Солен вздохнула. И, внезапно остановившись, посмотрела мне в глаза. – А я? Я вам нравлюсь? Чисто теоретически, разумеется.
Ее тонкие светлые волосы чуть колыхались, касаясь лица, губы улыбались. Она стояла передо мной – образ, нарисованный в темноте световым лучом, – и ждала ответа.
Я мысленно ахнул. Что же это? Уж не предложение ли мне от Солен Авриль? И меня вновь охватило ощущение нереальности происходящего. Земля под ногами как будто слегка качнулась, мне почудилось, что я ощущаю вращение планеты. В горле вдруг пересохло, я откашлялся.
– Мой бог, Солен! Что за вопрос! Ну конечно, вы мне очень нравитесь. Причем не только теоретически. Да вы посмотрите на себя – от теории вы так же далеки, как… как летний день от… от канцелярского скоросшивателя. Я хочу сказать: найдется ли на всем свете мужчина, который устоял бы перед вами? Вы изумительно прекрасная, блестящая женщина… и вы, в самом деле, очень… очень соблазнительная… – Я на полуслове умолк и провел рукой по лбу.
– А что же дальше? «Но»?
– Солен… я…
– Ну-ну? – В ее голубых, сейчас совсем темных, глазах появился странный блеск.
Ситуация была не из простых, и я, наверное, действительно величайший идиот, какого когда-либо видел свет, потому что, без сомнения, настал один из тех моментов, которые никогда в жизни не повторяются. Однако передо мной вдруг, словно лунный диск по небу, проплыл другой образ.
Я увидел старый каштан и женщину в красном плаще, похожую на девочку, и услышал ее тихий вопрос: «Не сейчас ли тот самый момент?»
– Мне очень жаль, – сказал я. – Но сейчас не тот момент.
– Значит, у вас кто-то есть?
Я кивнул:
– Есть. И не кто-то. Солен, я серьезно влюбился. В женщину, которая в течение нескольких месяцев ходила в мое кино, на фильмы моей специальной программы. В среду я впервые ее поцеловал. И у меня такое чувство, как будто я любил ее всегда, хотя никогда раньше мы с ней не встречались. Понимаете? – Я прижал ладонь к сердцу. – Вы не сердитесь на меня, нет?
Солен не отвечала. Потом она улыбнулась:
– Ну, видно, судьба наша такая – могли встретиться, но не встретились.