Попытка не пытка.
Мелани всегда брала билет в семнадцатый ряд. У меня это обстоятельство вызывало любопытство еще тогда, когда я гадал про себя, какая история могла бы подойти девушке в красном плаще.
Я вернулся в кабинет, нужен был фонарик.
– Ну как ты, управился? – Робер, все еще болтавший по телефону, поднял взгляд, но, по-моему, не заметил, что я преисполнен решимости и что-то задумал.
– Еще чуть-чуть, – сказал я.
С сильно бьющимся сердцем я вернулся в кинозал и принялся обстоятельно проверять семнадцатый ряд.
Согнувшись в три погибели, я обшаривал каждую складку и щель, светил фонариком в проходе. Я нашел два катышка жвачки, прилепленные под сиденьями, шариковую ручку, торчавшую в щели между креслами. Я рассматривал царапины на деревянных спинках кресел шестнадцатого ряда, я просовывал голову под каждое кресло. Чего искал, мне самому было неясно, но искал я усерднейшим образом, вишневые плюшевые кресла семнадцатого ряда еще никто не обследовал так тщательно. Я вдруг почувствовал абсолютную уверенность, что здесь я что-то найду.
И нашел.
Здесь сидели влюбленные, которым пришло в голову вот так увековечить свою любовь. Две буквы, между ними знак плюс, а вокруг сердце, тонкая линия, которая почти стерлась. Но буквы были четкие: М + В.
И мне вспомнились загадочные слова Мелани, те, что она сказала во время нашего первого свидания в «Ла Палетт». Ее слова меня тронули, но я, вполне понятно, подумал, что речь идет о моем кинотеатре и о замечательном репертуаре, который я составляю, да и вообще я весьма смело отнес эти слова к своей персоне.
«Когда я ищу любовь, я всегда иду в „Синема парадиз“», – сказала Мелани. И теперь я догадывался, в чем причина.
Я убежденно кивнул. Наконец-то Робер и я в чем-то сошлись. Мы сидели в «Ше Папа», уютном джаз-клубе, который как бы прячется за кафе «Де Маго» на улице Сен-Бенуа. Теперь, когда я сделал потрясающее открытие, обнаружив инициалы в семнадцатом ряду, мне было прямо-таки необходимо выпить бокал красного вина. А то и два. Негромко наигрывал пианист, второй джазмен лениво щипал струны контрабаса.
– Но кто же этот «В»? – сказал я.
– Ну, если исходить из того, что «М» не лесбиянка, то, наверное, это какой-нибудь, знаешь, типчик.
– Не какой-нибудь типчик. Это ее друг. Может быть, тот, который изменил ей с приятельницей с ее работы. У которой серьга с нефритом.
Робер отрицательно покачал головой:
– Нет-нет. Пораскинь мозгами. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы установить: инициалам не один год, а явно побольше. Тут, конечно, история, которая произошла довольно-таки давно. – Он вытащил из кармана куртки потрепанный черный блокнот-молескин и, полистав, открыл на чистой странице. – Так. Мужские имена, которые начинаются на «В»… В конце концов, не безумно много их… Валентин, Вирджил, Виктор, Винсент… Еще знаешь?
– Виан, Вивьен, Валер, Вито, Васко… А имя должно быть непременно французское или другие тоже годятся?
– Тоже годятся. – Робер педантично записал имена в столбик. – Так, ну кто еще? Вадим, Вар, Василий?
– Владимир, – добавил я и усмехнулся, вдруг вспомнив чокнутую русскую старушенцию, с которой я пытался объясниться через домофон в доме на улице Бургонь.
– Робер педантично записал имена в столбик. – Так, ну кто еще? Вадим, Вар, Василий?
– Владимир, – добавил я и усмехнулся, вдруг вспомнив чокнутую русскую старушенцию, с которой я пытался объясниться через домофон в доме на улице Бургонь.
– Чего ты ухмыляешься?
– Да вот вспомнил Димитрия.
– Димитрия? А кто такой Димитрий? – заинтересовался Робер.
– Ох, это… – Меня разбирал смех. – В общем, не важно. Ну, скажем, старый приятель. – Все-таки я прыснул, не совладав со смехом.
– Мне кажется, ты относишься к делу недостаточно серьезно. – Робер удивленно поднял на меня глаза и чуть нахмурился, – похоже, у него появились опасения за свой авторитет. – Что это значит, Ален? Кончай дурачиться. Нам нужны только те имена, которые начинаются на «В».
– Да-да, понимаю. Извини. – Я взял себя в руки.
Робер отпил вина и придвинул ко мне свою записную книжку со списком имен:
– Вот. Теперь сосредоточься. Смотри и думай – не знакомо ли тебе какое-то из этих имен? Не упоминала ли Мелани какое-то из них?
Робер ждал.
Я уставился в список и, бормоча, несколько раз перебрал по порядку все имена. Потом попытался вспомнить, что рассказывала мне Мелани. Да нет, если даже она и назвала какое-то мужское имя, то оно не начиналось на «В».
– Очень жаль, но ни одно из этих имен ничего мне не говорит, – разочарованно заключил я.
– Подумай еще! Я уверен, этот «В» играет важную роль. Если мы выясним, что за субъект этот «В», сразу раскроются все прочие тайны.
– Вот черт! – Я разозлился. – Нет ли еще каких-то имен на «В»?
– Как не быть. – Робер состроил таинственную мину. – Во всяком случае, одно имя я знаю.
– Ну? – Я затаил дыхание.
– Верцингеторикс!
«Если вдруг что-нибудь вспомнишь или идея какая осенит – звони в любое время», – сказал Робер на прощание и сунул мне в карман список имен. Мой друг казался энергичным и преисполненным решимости, ни дать ни взять комиссар полиции из старых телесериалов; должно быть, он и чувствовал себя соответственно. Видно было, что расследования по делу о неустановленном «В» доставляли ему огромное удовольствие, он даже не вспомнил о своем грандиозном проекте – ужине с Мелиссой и Анн-Софи, который наметил на вечер пятницы.
Я спустился по улице Сен-Бенуа и повернул направо, на улицу Жакоб. Нога все еще ныла, но я был настолько поглощен своими мыслями, что почти не замечал боли. Конечно, разгадывая загадку мужского имени, мы не слишком преуспели, однако, несмотря на это, у меня появилась твердая уверенность, что мы вышли на след тайны, вернее – одной из тайн.
То, что Мелани ходила в мой кинотеатр и всегда брала билет в семнадцатый ряд, объяснялось ностальгическими воспоминаниями. Ностальгия! Вполне в духе Мелани.
Сколько же прошло времени с тех пор, как двое влюбленных, сидевших в этом ряду, нацарапали свои инициалы на деревянной спинке кресла, так сказать, увековечили свою любовь, в наивном убеждении, что чувства их будут вечными? Часто ли они ходили в «Синема парадиз» или заглянули один-единственный раз? Они сидели, прижавшись друг к другу, в семнадцатом ряду и смотрели любимый фильм Мелани «Сирано де Бержерак», самый прекрасный фильм для влюбленных, лучше которого нет и не может быть?
Я почувствовал укол ревности.