— Или в стальной ячейке в банке.
Воздух между ними ощутимо сгустился.
— Ты собираешься отправиться путешествовать?
— Не путешествовать. Я возвращаюсь в Нью-Йорк.
— Навестить старых друзей? — поинтересовался он тем вкрадчивым тоном, от которого у нее застучало в висках.
— Вернуться к моей прежней жизни! — раздался резкий ответ.
— Меньше чем через год ты будешь совершенно свободна и сможешь ехать куда угодно.
Саманта презрительно улыбнулась:
— Верно. Мы заключили сделку. Но ты совершил то, что сводит на нет наш контракт, и теперь я хочу его расторгнуть.
Персей упер руки в бока, и это привлекло ее внимание к шелковому костюму кофейного цвета, который он надел для их выходного вечера. Брюки сидели как влитые. Великолепно скроенный пиджак подчеркивал ширину его плеч.
— Если бы ты спросила... — Он искоса посмотрел на нее непроницаемым взглядом. — Я бы сказал тебе, что твой паспорт лежит в правом верхнем ящике моего письменного стола на Серифосе.
Сэм растерянно воззрилась на Костопулоса. Она думала заглянуть в его стол, но в последнюю секунду совесть не позволила ей этого сделать.
— Честно говоря, я удивлен, что ты его не нашла и не уехала без моего ведома.
— Конечно, ты удивился, потому что сам поступил бы именно так, — бросила она в ответ, отчего его брови слились в непреклонную черную линию. — Я же хотела быть честной, поэтому и приехала сюда, чтобы попросить освободить меня от нашего контракта.
Прикрыв глаза, Персей пробормотал:
— Если нарушение, которое я предположительно совершил, действительно настолько ужасно, как ты дала это понять, меня можно было бы убедить отпустить тебя... если ты объяснишь мне причину.
— Жестокость, по-видимому, тебе свойственна, Персей, но я полагаю, что ни один человек не мог бы подняться до твоих высот, не обладай он этой малодостойной чертой характера.
— Будь осторожна в выражениях, — предупредил он, явно теряя терпение.
Это лишь подлило масла в огонь.
— Или что? — в ярости спросила Сэм. Ее глаза горели синим огнем. — Ты повторишь историю и велишь заточить меня в турецкий монастырь? Неужели в мире нет мужчины, которому может доверять женщина?
Персей разразился пугающим потоком греческой брани, и девушка бессознательно попятилась. Он был в такой ярости, что Сэм засомневалась, на самом ли деле она заметила промелькнувшую в его глазах боль перед тем, как их заволокла пелена гнева.
— Никому не позволено так со мной говорить, даже тебе!
— Плевать. А насчет объяснений — все они в письме Софии.
Его лицо побагровело.
— В каком письме? — разгневанно спросил он.
— В том самом, которое Янни получил указание доставить лично ей, если я не верну себе паспорт до десяти часов вечера.
Правду говорят, что иногда рука бывает быстрее глаза. Саманта и мигнуть не успела, как Персей уже вытащил свой сотовый телефон и набрал номер.
Она с трудом проглотила слюну. Угрожающий взгляд черных глаз Персея открыто предупреждал: «Только посмей выйти отсюда!» Что ж, не стоит удивляться, ведь до сих пор никто не противился ему столь открыто.
Персей закрыл рукой микрофон.
— Сейчас девять минут десятого. Мне что, попросить Янни вскрыть письмо и прочитать его, чтобы это дало богатую пищу для пересудов сплетникам и причинило Софии еще больше горя? — осведомился он беспощадным тоном. — Или ты все же расскажешь обо всем сама? Я даю тебе выбор, то есть то, чего ты мне так и не дала.
Сэм застонала, подумав о том невосполнимом моральном ущербе, который может нанести письмо, если попадет в руки прессы. Через несколько секунд она промямлила:
— Я думала, мой план идеален, но мне следовало помнить, против кого я играю.
В черных глубинах его глаз появился торжествующий блеск.
— Я так понимаю, что ты решила сотрудничать, — констатировал Персей совершенно невозмутимо.
— С-скажи Янни, что я ошиблась и письмо доставлять не нужно.
Персей что-то выкрикнул на своем родном языке в трубку, потом сунул телефон в карман пиджака. Скрестив руки на груди, небрежно прислонился к письменному столу.
— Я жду объяснения, дорогая.
Наверняка употребил это ласковое слово, чтобы поколебать ее, но Сэм не собиралась снова попадаться на удочку.
— Ты отрицаешь, что хотел, чтобы я встретилась с отцом?
— Нет, — ответил Персей с такой обескураживающей честностью, что она на мгновение растерялась.
— Даже после того, как я тебе сказала, что больше никогда не желаю ни говорить, ни думать о нем?
Ее всю трясло.
— Конечно! — дерзко ответил Персей. — Иногда все обстоит совсем не так, как кажется. Мы с тобой уже выяснили это в отношении Софии.
У Саманты на глазах выступили непрошеные слезы. Черт!
— Не смей сравнивать Софию со мной! У меня была мать, и она рассказала мне все о моем так называемом папочке.
Персей взглянул на нее с некоторым беспокойством.
— Бывает, родители видят только ту правду, которую хотят увидеть.
Сэм гордо вздернула подбородок.
— Правда моей матери была настоящей правдой.
Персей выпрямился во весь рост, устремив на девушку проницательный взгляд.
— Ты в этом уверена? Я безоговорочно верил своей матери. Но это не меняет того факта, что она никогда ни словом не обмолвилась о том, что отец Софии всегда был в нее влюблен, не говоря уже о его предложении стать его женой задолго до того, как она стала женой моего отца. — Страдание исказило лицо Персея. — Я всю жизнь страдал, потому что не понимал, из-за чего отчим так меня ненавидит. В итоге это сломало мою судьбу и судьбу Софии.
Как бы ни старалась Саманта противиться его словам, логика в них определенно была. Сэм снова почувствовала в сердце боль, даже большую, чем прежде.
— К несчастью, моя мать умерла и теперь ее уже не спросишь.
Ее голос задрожал.
— Верно, — решительно вставил он. — Но кое-кто другой жив. И он единственный, кто может соединить все недостающие фрагменты картины.
— Нет! — страдальчески выкрикнула Сэм. — Разве ты ничего не понимаешь? Ты, который совсем недавно говорил, что чувство должно быть искренним, иначе оно ничего не значит!
— Да, это были мои слова, — последовало спокойное признание.
— Если бы мой отец действительно хотел, чтобы я была в его жизни, тогда мне не пришлось бы спрашивать сегодня совершенно незнакомого человека: «Я вас знаю?» — и в ответ выслушивать, что он, оказывается, мой ненаглядный папочка!
Когда руки Персея легли на ее плечи, Сэм забилась, стараясь высвободиться, но ее душевная боль была столь велика, что она безвольно поникла, руки, готовые колотить его в грудь, упали, и только сейчас до нее дошло, что сегодня она впервые увидела своего отца во плоти.
— Он приезжал на виллу? — взволнованно прошептал Персей.
— Нет. Шел за мной от магазина в Ливади. — Она с трудом произносила слова. — Зачем ты это сделал, Персей? Зачем нашел его и заставил приехать? Я в нем никогда не нуждалась. Все эти годы он был для меня мертв. Разве ты не понимал, что будет значить для меня увидеть его воочию? — сердито закричала она и вырвалась из его объятий.
На этот раз Персей не преследовал ее. Он остался там, где был, с серьезным видом наблюдая за ней.
— Если ты действительно так думаешь, я приму меры для того, чтобы он никогда больше тебя не тревожил.
Сэм подняла к нему залитое слезами лицо:
— Если ты говоришь серьезно, значит, позволишь мне сегодня же вечером уехать в Нью-Йорк.
Какое-то странное спокойствие снизошло вдруг на Персея.
— Я освобожу тебя от нашего контракта на двух условиях.
— Нет! — Сэм покачала головой. — Я больше ни разу не встречусь с моим отцом, даже ради тебя, — сказала она раньше, чем поняла, о чем проговорилась. Теперь он запросто мог догадаться, какие глубокие чувства вызывал у нее.
— Это не имеет никакого отношения к твоему отцу. Только ко мне.
Она закрыла лицо руками.
— О чем ты говоришь?
— Сегодня вечером я собирался отвезти тебя в ресторан, где великолепно исполняют греческие танцы. Но думаю, мы воздержимся от этого удовольствия и просто насладимся сюрпризом, который я запланировал для тебя напоследок.
— Сюрпризом? — повторила Сэм.
— Да. Я распорядился загрузить мое парусное судно съестными припасами, чтобы мы смогли насладиться ночным плаванием. Ты еще не успела побывать на других островах. Я думал, что завтра мы остановимся на нескольких из них по пути обратно на Серифос.
При любых других обстоятельствах подобное предложение показалось бы Саманте настоящим блаженством. С ее губ невольно сорвался стон.
— Если ты согласна, мы последуем моему плану. Когда мы прибудем на Серифос, я отдам тебе твой паспорт и тогда ты сможешь полететь на вертолете в Афины, а оттуда — домой.
Как безразлично говорит он об их неизбежном расставании!
— В чем заключается другое условие? — спросила Саманта печальным голосом. От боли у нее разрывалось сердце.
— Чтобы ты жила со мной в Нью-Йорке в качестве жены, пока не закончится период траура. Условия нашего соглашения останутся в силе. Я дам тебе работу на фабрике в Нью-Йорке. Ты сможешь видеться со своими друзьями и заниматься тем, чем пожелаешь. Что важнее всего, между тобой и твоим отцом окажется пять тысяч миль.
Услышав последнее замечание, Сэм задумалась.
Да, она безумно рассердилась на Персея за то, что он вмешался в дело, которое его не касалось, но теперь не могла усомниться в его искренности.
А если уж быть до конца честной, следует признать: за то, что Персей пытался помирить ее с отцом, она полюбила его еще сильнее. А теперь, когда его план провалился, он старается сделать все, что в его власти, чтобы загладить вину.
А Нью-Йорк... Что ж, совсем неплохая мысль. Городская суета, встречи с друзьями... и практически невозможная случайность встречи с Софией. Ну а Персей... Персей будет жить своей жизнью.
Да уж, конечно! — оборвала себя Сэм. Тебе уже никогда не забыть его, милочка, ни за что на свете, как ни успокаивай себя!
Тряхнув головой, Сэм набрала в легкие воздуха и сказала:
— Я принимаю твои условия.
Его лицо было непроницаемой маской.
— Не сомневайся. На этот раз я не позволю тебе взять назад твое слово.
— Я и не сомневаюсь, — последовал ее выразительный ответ. Она уже разрабатывала свой новый план.
Поскольку Сэм прекрасно понимала, что никто не сможет заменить ей Персея, ей оставалось делать ставку на карьеру. А это означает одно: работа и работа, днем и ночью — как раз то, что поможет ей изгнать его из своего сердца.
— Пусть будет так, — удовлетворенно проговорил Персей. — Теперь, когда мы закончили говорить о деле, я обнаружил, что безумно голоден. — Он снова достал сотовый телефон и предупредил пилота, что они готовы лететь. — Чем скорее мы отправимся в Пирей, тем быстрее сможем выйти в море. Мысль о том, чтобы разделить трапезу только с луной и звездами, кажется очень привлекательной, не находишь?
Ничто не могло прозвучать более романтично. Но Сэм не могла избавиться от образа Персея и Софии, стоявшего у нее перед глазами. Когда-то они плыли под парусом в Делос, чтобы поклясться друг другу в любви. Дети моря, греки...