— Нет, просто летели слишком низко…
У своего дома я полезла на заднее сиденье за рассыпавшимся буке-том ландышей. Помахала им, как флажком:
— Спасибо за свежий воздух!
Андрей смотрел на меня, сложив на руле руки.
— Вы довольны выходными?
— Довольна? Конечно! Кино, стриптиз, сваренное боссом — собствен-норучно! — кофе, лес, шашлыки, да еще прокат 'БМВ'… у меня скоро пальцы кончатся загибать!
— Вы, правда, довольны? — не отставал он.
— Честное пионерское!
— Значит, так, по-вашему, следует проводить время, чтобы лучше уз-нать женщину?
— Э-э-э… эхм… — я запоздало вспомнила собственный совет. — А что вы про меня, собственно, успели узнать?
Он подумал и тоже демонстративно начал загибать пальцы:
— Вы любите книги, детские фильмы… ('И вовсе они не детские', - обиженно проворчала я) у вас много друзей и знакомых, есть рыжий кот Марс, соседка Элжбе… Элжге… нет, это я не выговорю… танцуете танец живота… в детстве ездили в пионерские лагеря и даже были комсомол-кой… вы легко сгораете, потому что у вас очень белая кожа.
Он поглядел на мои волосы.
— Я думал, вы их красите, но вы и вправду рыжая, да?
— Никогда не задавайте женщинам таких вопросов, — предупредила я. — Это очень интимно, практически из разряда: 'А какое белье вы носи-те? .
Он улыбнулся и сказал легко:
— А какое белье вы носите?
— Андрей Юрьевич! Вы меня пугаете! — я полезла из машины вон. — Между прочим, я о вас практически ничего не узнала!
Чиф вылез следом.
— А что бы вы хотели узнать?
Я удержалась от повторения вопроса про белье.
— А что бы вы хотели про себя рассказать?
Он подумал и сообщил:
— Я не умею танцевать танец живота.
— Душераздирающее известие! И это все?
Он улыбался мне поверх машины:
— Давайте проведем вместе следующий выходной.
— А?..
— Ну, чтобы теперь вы узнали меня получше.
Я почувствовала, что впадаю в легкий столбняк.
— Выходной?
— Ну, или какой-нибудь вечер на неделе, — предложил он неуверенно. — Или я вам уже надоел?
Я не знала, что сказать. Улыбка медленно стекала с его лица.
— Евгения Александровна! Вы не обязаны проводить со мной время только из-за того, что я ваш начальник. Если вам… если вы не хотите…
— Хочу! — немедленно сказала я. Чиф блеснул глазами и нырнул в ма-шину:
— До завтра!
— Угу, — сказала я, прижимая к груди подвядшие ландыши.
Я пребывала в шоке.
И не вышла из него даже в понедельничное утро. Андрей Юрьевич прибыл позже меня — крайне необычно — сверкнул улыбкой, но даже не приостановился у моего стола.
— Доброе утро, Евгения Александровна!
— И вам того же…
Я поймала себя на том, что уже минут десять пялюсь на закрывшую-ся дверь кабинета, и отвесила себе хорошего мысленного пинка. Арбай-тен!
Этот понедельник полностью оправдал свою характеристику — тяже-лый. Прибыли представители фирмы с претензиями по невыполнению договоров, я целый день таскала туда-сюда бумаги, ворошила архив, вы-зывала главбуха и юристов. К концу дня у меня так разболелась голова, что я начисто забыла об Ольгином дне рождения. Спохватилась, когда в седьмом часу подруга позвонила и ужаснулась, что я все еще на работе, хотя должна сидеть уже за праздничным столом. До Оли надо было еще пилить через два района. Если меня будут дожидаться, все кушанья ус-пеют прокиснуть. Ольга размышляла недолго:
— Иванов уже катит с работы. Позвоню, он за тобой заедет. Будь гото-ва.
Народ валил из кабинета — усталый, но, похоже, взаимно довольный. Чиф пожал всем руки на прощание — кстати, а у бизнес-мужиков руки к концу дня не болят? — и повернулся ко мне.
— Ну, как? — сочувственно спросила я. Выглядел он измотанным.
Чиф закатил глаза.
— Отбились!
Присел на край стола.
— Устали?
Я откинулась на спинку кресла. Я еще бы и откатилась на нем, не будь это так заметно.
— Не до такой степени, как вы. Уже можно домой?
Он поглядел на часы.
— Да, конечно. Собирайтесь. Может, заедем по дороге куда-нибудь, отпразднуем победу?
Вот так всегда! То пусто, то густо…
— Я бы с удовольствием. Но за мной сейчас уже заедут.
— Кто заедет?
Я открыла, было, рот — и закрыла. Не обязана я ему отвечать! Да еще на вопрос, заданный таким требовательным тоном.
— Да так, — сказала уклончиво. — Приятель.
Андрей Юрьевич помолчал, разглядывая стену над моей головой.
— А я, пожалуй, поработаю. Надо еще раз проверить договора. А вдруг мы допустили где-то такой же промах?
— Пусть юристы смотрят…
— Договора подписывал я! А вы идите, Евгения Александровна! Я же не рабовладелец, все понимаю…
— Ну, ты даешь! — недовольно сказал Денис, являясь в дверях прием-ной. — Я уже час торчу под окнами! Здрасьте.
Начальник кивнул, и не подумав слезть с моего стола. Хорошо, что Иванов такой толстокожий — мне, например, критический взгляд чифа очень не понравился.
— До свидания, Андрей Юрьевич, — сказала я. — Не перерабатывайте. А то как же мы без вас…
Он усмехнулся:
— Умеете вы найти теплые слова, Евгения Александровна. Вы уж са-ми постарайтесь не забыть, что завтра утром вам на работу.
— Да ведь он от тебя без ума! — сказала Ольга, с неослабевающим вниманием слушая мой длинный рассказ. Гости разошлись поздно, Ива-нов хорошенько приложился к рюмке, и было решено, что я останусь с ночевкой, а утром меня подбросят прямо до работы. Ничего, не умрет за сутки мой Марс, я ему много еды оставила…
Вымыв посуду и отправив Дениса спать, мы по давней привычке за-болтались о своем, о девичьем. Ольга еще и все детали выспросила — как посмотрел, да что сказал. Говорит, в ее положении сейчас только слушать о чужих похождениях. Словно раньше она 'отрывалась' — до Дениса жила пару лет с Валериком, который гулял от нее налево-направо, а она и знать о том не знала, все галопом с работы домой не-слась — ужин ему горяченький готовить. Слава богу, Иванов 'выходил' ее наконец!
— Это я скоро от него без последнего ума останусь! — буркнула я. И оживилась. — А почему ты так решила?
— Он же доверил тебе самое дорогое, что у него есть — свою машину! — торжественно заявила Ольга. Я смотрела на нее с сомнением — довод мне решающим не показался. Ольга вздохнула и погладила свой уже за-метный животик.
— Я же вижу, как Иванов над 'тойоткой' трясется! Если б можно было — меня бы отправил жить в гараж, а машину рядом с собой в постель уложил. Чуть какая царапина — в истерику впадает!
— А видела бы ты, как твой Иванов в истерике бился, когда тебя на сохранение на 'скорой' увезли! Пришел ко мне — лица нет.
— Да-а? — довольно спросила Ольга, но тут же насторожилась. — Это когда я в больнице лежала, он к тебе шлялся?
— Ты что, совсем?! Ты меня с кем-то спутала? Я же вас обоих сто лет знаю!
— Ох, да в тебе-то я уверена! А вот насчет него…
— Ну и дура. Это все твоя беременность, гормоны пляшут, крыша едет…
— Ну коне-е-ечно! Давай вернемся к твоим гормонам и твоей крыше!
— А я и не против!
— Давай рассуждать логически.
— Давай. Рассуждай. У меня не получается.
— В кино с тобой ходит? Ходит. На стриптиз? Ходит. За город возит? Возит. Ночевать предлагал остаться? Предлагал. А Леночку ты его давно видела?
— Да что-то больше ни разу не появлялась. Хотя раньше, говорят, чуть ли не каждый день появлялась.
— Вот так вот. И какие тебе еще нужны доказательства?
— А-а-а… почему я-то? Не первой молодости, все-таки…
— Да тебе никто твой сороковник не даст!
— Тридцать девять, еще, между прочим! — обиделась я. — Не красави-ца. Не модель. Особым умом не блещу. Обаяние, конечно, есть, но в рамках… уголовного кодекса.
— Ой-ой-ой, начала прибедняться! А может, у тебя феромоны подхо-дящие?
— Чего?
— Ну слышала же, везде о них сейчас твердят! Бывает — и красавица, и умненькая, и характер золотой — а все одна и одна. А бывает страш-ненькая, двух слов связать не может, а мужиков — видимо-невидимо. Вот это феромоны и действуют!
— Ну, безнадега-а! Тогда что? Можно и не краситься, и за фигурой не следить, все равно все без толку, если этих твоих феромонов нет?
— Не моих, а твоих, — поправила Ольга. — У тебя как раз они есть, коль его к тебе тянет. А тебя к нему тянет? Чувствуешь?
— Да я на месте не могу усидеть спокойно, когда он ко мне близко подходит!
У Ольги заблестели глаза.
— Так хватай его в охапку, пока его Леночка не очухалась! Или пока у него самого терпение не лопнуло! Знаешь, как французы говорят: 'жен-щина выглядит на столько лет, сколько лет ее любовнику'? Не хило в со-рок на тридцать выглядеть, а?
— Не хило-то не хило, а что дальше? Дальше-то что?
Ольга выпятила губы.
— Давай уже жить сегодняшним днем! А то мы вечно прикидываем — как бы чего не вышло, да как на нас посмотрят, да что люди скажут… По-нимаешь, мы всю жизнь живем буквально для… соседей! Никогда не де-лаем того, что на самом деле хочется!
Из спальни вышел Денис — сонный, недовольный и взлохмаченный. В одних трусах.
— Чего кому хочется? Чего разорались-то? Спать не даете!
Кот Дэнис — названный так в честь хозяина — до того мирно почивав-ший на Ольгиных коленях, спрыгнул, и, задрав хвост, пошел жаловаться Иванову: как его не кормят, не любят, не гладят…
— А всю ночь футбол смотреть — нормально? — моментально среаги-ровала Ольга. — Да еще и звук на полную мощность! И сам орешь, как ог-лашенный!
— Что б ты понимала!
— Да уж побольше твоего!
— Пожрать что-нибудь еще осталось?
— Иванов, ты просто проглот! Мы же ели два часа назад!
— Ну и что? Тебе жалко, что ли? Совсем мужика голодом заморила!
— Заморишь тебя, вон уже какое брюхо отрастил!
Я хмыкнула:
— Ну да, у нас же равноправие — у тебя животик, и у него животик!
Денис попытался втянуть живот — не получилось, за несколько меся-цев мирной семейной жизни у него и вправду наросло брюшко. Я уже давно заметила, что когда у парней появляется постоянная девушка, большинство из них (парней) резко растет вширь. Да и то правда: бегать на свидания уже не надо, лишние калории на дискотеках и прочих раз-влечениях тратить — тоже, да и нервничать 'любит-не любит' объективно незачем.
Денис гордо заявил:
— Все, что у мужика выше пояса — это грудь!
Я уже привыкла к их перепалкам — делали они это с явным удоволь-ствием и азартом. Ольга скрылась в кухне, сердито загремела дверцами шкафов и холодильника. Иванов подмигнул мне и отправился за ней сле-дом, почесывая 'грудь'.
Когда я через некоторое время заглянула на кухню, Денис, облапив жену, увлеченно целовал ольгину шею.
Да уж, против феромонов не попрешь…
Да и надо ли?
— Ну рассмотрел я вашего приятеля, — сказал Андрей Юрьевич, про-листывая утреннюю почту. Я рассеянно смотрела на его склоненную го-лову. Чиф взглянул исподлобья.
— Это же ваш приятель?
— Что? А-а-а… да, кажется, наш, — согласилась я, соображая, какой смысл он вкладывает в это слово и кто, собственно, имеется в виду.