Однако именно она украла мою, а я даже не знаю ее имени. Я обняла колени руками и попыталась не заплакать. Слезы иногда помогали, но у меня их уже не осталось. Я чувствую себя опустошенной, будто в теле не осталось никаких чувств, как если бы меня обнажили и разоблачили. Больше нет желания бороться; я думаю, что если начну что-либо делать, то это что-то просто разрушится. Поднимаю глаза, смотрю на эти голые стены и осознаю, что скорее всего так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь.
Кто спасет изувеченную девушку?
Отвратительную девушку без имени?
Я больше не хочу чувствовать: не хочу солнечного света, не хочу дождя. Хочу темноты, которая заберет все, в том числе и меня. Я не хочу быть рабыней какого-то мужчины, не могу быть достаточно сильной, чтобы поддерживать девушек, которым это требуется. Им нужно связующее звено, которое не будет слабым; им нужен тот, кто будет держать их за руки и сражаться на их стороне.
Это не я.
И никогда такой не стану.
Я просто хочу быть свободной.
***
Тринадцатая
Мы не видели Третью на протяжении двух дней и не слышали ничего от Мастера Уильяма. Через некоторое время Третья вернулась, и все мы были очень обеспокоены. Ее привел Билл, и она сразу направилась в душ, не глядя ни на кого из нас. Седьмая спросила ее, все ли в порядке, но она как будто не слышала.
Это напугало меня.
Нас отправили в сад до того, как она вышла из душа. Наша группа помогает группе номер один, мы приводим сады в порядок к лету. Мы должны убедиться, что все прекрасно подстрижено, и цветы приведены в порядок. Солнце светит высоко в небе, сегодня выдался теплый день, и по моей коже стекает пот от того, что я снова и снова вгоняю лопату в грунт, пытаясь избавиться от сорняков.
Я не могу перестать думать о Третьей. Что с ней случилось? В порядке ли она? Будет ли с ней все хорошо? Что они сказали ей там? Они наконец-то сломали ее или только пытаются, а может я все-таки ошибаюсь? Переживая за нее все сильнее, я жду и надеюсь, что она выйдет, но время идет, и мне становится интересно, что же происходит. Она не может так долго находиться в душе, и Билл не позволил бы ей просто сидеть и ничего не делать.
— Это не самый мудрый шаг, — вдруг услышала я чей-то крик, и меня захлестнула волна беспокойства.
Я поднимаю голову вверх и вижу то, что заставляет всю мою кровь отхлынуть из вен. Во всем теле ощущается колющая боль, когда я смотрю на крышу, где стоит Третья. Нет... она не сделает этого… она не сдастся сейчас. Может это не то, чем кажется. Встаю на ноги и бегу к ней. Остальные девушки уже на ногах и следуют за мной. На крыше вместе с ней стоят охранники с протянутыми руками, на чьих лицах отчетливо видно беспокойство.
— Спускайся, — приободряет ее один. — Мы поможем тебе.
— Вы хотите причинить мне боль, — плачет Третья, потирая руки. Она выглядит абсолютно свихнувшейся, как будто наконец дала сумасшествию завладеть ее телом.
— Нет, — говорит один из охранников. — Спускайся, и мы позаботимся о тебе.
— Вы лжете! — вопит она, дрожа всем телом. Ее глаза широко распахнуты, а взгляд безумен. — Лжецы!
— Нет. Обещаем, ты получишь помощь, в которой нуждаешься.
— Хватит лгать, — причитает она, делая шаг назад. Я чувствую, как сердце сделало скачок к горлу.
Она правда собирается прыгнуть? Мои колени дрожат, и я пытаюсь открыть рот, чтобы сказать ей спуститься, советуя ей отойти, но из меня вырывается только отчаянный писк. Взгляд затуманивается, и я слышу звон в ушах. К глазам подступают слезы, и я слышу, как Двенадцатая начинает упрашивать Третью спуститься.
— Мы все в одной упряжке, — плачет она. — Ты сможешь справиться с этим!
— Мне нужна свобода, — кричит она. — Как ангелу, мне нужно вырваться. Вы должны отпустить меня.
Она разглядывает нас с безучастным выражением лица. Словно ничего не осталось, будто та, кто была внутри нее, уже ушла, и осталась лишь пустая оболочка. Она поворачивается, и я чувствую облегчение, когда вижу ее со спины. Она собирается уйти; она позволит нам помочь ей. Спасибо, Господи.
Затем она раскидывает руки в стороны, словно крылья самолета и позволяет своему телу упасть назад. Она летит к земле, как в замедленной съемке. Я слышу свой крик, но не могу сдвинуть ноги с места. У меня голова идет кругом от возникающих вспышками воспоминаний, когда я наконец начинаю двигаться.
— Ланти! — выкрикиваю я.
Ума не приложу почему.
Я слышу громкий удар, когда Третья приземляется на бетон. Слышу вопли и крики, но не могу сосредоточиться на чем-то еще. Мое тело близко к перенасыщению кислородом, и кажется, будто сердце прекратило биться. Перед глазами все расплывается, когда я подхожу к безжизненному телу на земле. Кровь, кажется, повсюду и большая ее часть вытекает из трещины в черепе. Я опускаюсь на колени, покрываясь ее теплой кровью, когда руками приподнимаю ее разбитую голову. Из ее открытого рта кровь сочится вязким ручьем.
— Ланти, — рыдаю я. — Мне так жаль. Это не моя вина.
— Все из-за Мастера, — кричит кто-то.
— Ее зовут Ланти? — шепчет охранник
— Нет, ее зовут Изабелла.
— Ланти, — плачу я, чувствуя, как кружится моя голова. — Мне так жаль, так жаль. Он не мог остановиться. Я пыталась заставить его остановиться, чтобы я смогла помочь тебе.
— Она ушла. Давайте унесем ее отсюда.
Больше воплей и больше приказов. Я с криками хватаюсь за окровавленное тело, когда несколько рук вцепляются в мои. Ужасные вспышки воспоминаний заполняют мой мозг. Я вижу ее голову, она вся в крови, но это зрелище заменило видение, в котором я вижу девушку с белыми волосами. Я качаю головой, сжимаю тело Третьей и кричу, когда меня хватают и ставят на ноги. Кто-то обнимает меня, но я слишком слаба, чтобы бороться.
— Ланти, — рыдаю я. — Ланти, милая, мне так жаль.
— Тише, красавица.
Я начинаю извиваться в его руках; это его вина, что она мертва. Моя Ланти.
— Отпусти меня. Нет, это все твоя вина. Ты помешал мне подойти к ней, — кричу я.
— У тебя слишком частое дыхание. Ты выдумала себе то, чего не было. Успокойся.
— Отпусти меня, — воплю я. — Позволь мне помочь ей. Пожалуйста, позволь мне помочь ей!
— Джордж, — я слышу его крик. — Дай мне инъекцию.
— Нет, — я кричу так громко, что мои уши закладывает. — Нет, не нужно! Отпустите меня, пожалуйста, боже, не дайте ей умереть. Пожалуйста, это все моя вина, я не добралась до нее вовремя. Пожалуйста, позвольте мне вернуться.
— Тише, это все нереально. Ланти здесь нет.
— Ты лжец! Не забирай ее от меня.
— Тринадцатая, — кричит он. — Девушка на земле это Третья. Это не Ланти, это Третья.
— Ты лжец, лжец, лжец!
Его руки обвивают меня, а другой человек держит меня за плечи. Я чувствую резкий укол в шею, и мои ноги подкашиваются.
— Ланти, — снова шепчу я, прежде чем меня поглощает тьма.
Глава 16.
Уильям
— Она погибла, сэр, — говорит Джордж, входя в комнату. Он весь в крови, и его голова опущена.
Резкая боль появляется в моей груди, и я делаю глубокий, рваный вдох.
— Полиция?
— Они закончили, позвонят, если им понадобится что-то ещё.
— Она прыгнула в руки к своей смерти, — шепчу я, смотря на свои руки.
— Это не ваша вина, сэр. Она была психически неуравновешенна.
— Я должен был помочь, ей, — рявкаю я, поднимая глаза и стреляя в него злобным взглядом.
— Некоторые люди не в состоянии принять помощь.
Я не потрудился ответить. Он не понимает. Никто не понимает. Эти девушки здесь со мной не случайно, и я хотел бы научить их доверять мне. Они должны понять, что могут достичь хорошей жизни, если будут делать то, что нужно, а не прыгать с крыши здания из-за страха. Это заставило меня усомниться во всем, что я думал о себе
— Тринадцатая всё ещё в отключке? — спрашивает он.
Я поворачиваю голову и пристально смотрю на закрытую дверь моей спальни. Тринадцатая не просыпалась; она не издала ни звука.
— Да.
— Можно спросить, сэр, кто такая Ланти?
— Ланти — это её сестра, — бормочу я, всё ещё уставившись на дверь.
— Ого.
Да, ого.
Ого —подразумевает то, что у Тринадцатой было воспоминание из прошлого. Это также означает, что она начинает вспоминать. Есть только один способ затолкать это обратно. Только один способ, которым я могу ее уберечь. Я поднимаю руки, хватаясь за бокам, затем сжимаю челюсти.
— Остальные девушки? — продолжаю я.
— Они все спят, сэр. Я дал им таблетки.
— Это нанесет им вред.
— Мы справимся с этим.
Я не уверен в этом.
Черт, я вообще больше ни в чем не уверен.
***
Тринадцатая
— Быстрее, быстрее! — кричит Ланти, ее светлые локоны развиваются, пока я кружу ее.
— Я не могу быстрее, — кричу я.
— Не бросай меня! — просит она.
— Я никогда тебя не брошу, — я засмеялась и остановилась. Хохоча, мы упали на пол.
Я взглянула на свою маленькую сестренку, и она расплылась в улыбке. Ей еще и трех нет. Я люблю, когда мама уезжает, потому что в этом случае мы можем просто играть и веселиться. Это значит, что в это время он не заходит к нам в гости. Его приходы всегда оборачиваются катастрофой.
Мои веки задрожали, и только через секунду я поняла, что нахожусь не в своей кровати. Я протерла глаза. В подушечках пальцев покалывало, руки онемели и отяжелели. Я пошевелилась и застонала, было такое ощущение, что мне пришлось неподвижно лежать на этом месте несколько дней. Я села, содрогаясь, и все тело напряглось. Осмотрела комнату и поняла, что никогда не была здесь.
Так где же я?
Я пытаюсь вспомнить, что произошло, и через минуту картинка всплывает в моей голове. Третья покончила с собой. Из горла вырывается сдавленный хрип, я прижимаю руку к груди. Слезы катятся по щекам. Как это могло произойти? Почему я не поняла, что она была больна? Я обещала, что позабочусь об этих девочках, но оставила ее в беде.
Скрипнула дверь, и я приподнялась. Было все еще темно, и мне было непонятно, кто вошел.
— Кто здесь? — прохрипела я.
— Это я.
Мастер Уильям.
Все во мне кипит от злости. Как он посмел прийти сюда? Как. Он. Посмел? В том, что Третья покончила с собой, виноват был больше он, чем я. Если бы он позволил ей вспомнить, воспроизвести события прошлого, этого бы никогда не произошло. Я глубоко вдохнула, но желчь все равно подступила к горлу.
— Убирайся, — отрезаю я.
— Мне жаль, что…
Я прерываю его до того, как он продолжит.
— Тебе жаль, — рычу я, — тебе жаль?! Она мертва. Она мертва из-за тебя. Ты лишил ее жизни. Ты приложил к этому руку, и уже ничего не вернешь. Ты не имел на это права!
— Я защищал ее, так же, как и вас всех.
— Защищал нас? — кричу я. — Как ты нас защищал? Ты украл наши жизни. Стер наши воспоминания. Ты наказываешь нас, как собак.
— Я. Ничего. Не. Крал. У. Вас.
Его ледяной голос оборвался.
— Тогда верни нам воспоминания.
Он издал рычащий, гортанный звук.
— Ты не думала, что я скрываю эти воспоминания не просто так?
— И в чем же причина? — спрашиваю я.
— Ты не готова пережить их. Я хочу, чтобы ты стала сильнее, окрепла до того, как я разрешу тебе иметь дело с чем-то в этом роде.