– Может быть, лучше, – сказала Тина без всякой надежды, – немного лучше, если вы разрешите нам пойти самим? Или нет?
Она не получила ответа. Вулф уставился на меня. Ему вовсе не требовалось услышать мое описание обстановки в парикмахерской, чтобы понять, в
какой мы оказались затруднительной ситуации. Я никогда не отрицал того, что он самолично приводил в порядок факты, собранные в его черепной
коробке, причем гораздо быстрее меня. Сейчас он негодовал из за того, что я по собственной инициативе проделал этот небольшой трюк касательно
умения Карла водить машину. Если бы не это, он имел бы какое то моральное право передать их властям и таким образом от них отделаться. Сейчас
это стало уже невозможно. Ну и, конечно же, Вулфу вовсе не понравилось, что я переложил ношу на его плечи.
Если бы я занял позицию защитника несчастных, этакого человеколюбца, Вулф непременно обвинил бы меня в том, что я доставляю ему кучу
неприятностей, а тут я, наоборот, вроде бы пытаюсь избавить его от них.
– Есть и еще одна возможность, о которой стоит поразмыслить, – изрек он ворчливо.
– Да, сэр. Какая?
– Позвольте нам самим пойти в полицию, – снова повторила Тина.
– Пфу…
Он перевел на нее глаза.
– Вы, разумеется, попытаетесь перехитрить полицию, куда то скрыться, а они вас схватят в течение часа.
И снова ко мне:
– Ты сказал сержанту Стеббинсу, что они находятся здесь. Мы просто можем задержать их у себя и ждать, как развернутся дальше события. Поскольку
Кремер и Стеббинс продолжают заниматься этим делом, то могут с минуты на минуту обнаружить настоящего убийцу.
– Конечно, могут, – согласился я, – но я в этом сильно сомневаюсь. Просто они привыкли действовать тщательно и скрупулезно, поэтому еще не
выбрались из парикмахерской. Но вообще то полиция остановилась на Тине и Карле, и сейчас им нужны доказательства. Их больше всего интересует,
какой найденный в машине предмет привел Воллена в парикмахерскую, но, как мне думается, они не слишком надеются что то отыскать, поскольку Карл
и Тина могли эту вещь забрать с собой. Так или иначе, вы сами знаете, как это бывает, коли все думы и мысли направлены к одной цели.
Вулф снова обратился к Карлу:
– Вы с женой вышли из парикмахерской вместе?
Тот покачал головой.
– На это могли бы обратить внимание; поэтому сначала ушла она. В парикмахерской, видите ли, нет дамского туалета. Тина и вторая маникюрша в
случае необходимости ходят в туалет, находящийся в конце холла. Так что Тине было очень просто уйти незаметно. Она ушла. Я дождался, пока все
будут заняты, выскочил за дверь и побежал к Тине.
– Когда это было? – спросил я. – Кто находился в этот момент у Воллена?
– Я не думаю, что у него кто то был. Жанет как раз только что вышла и делала маникюр клиенту Джимми.
– Великий боже!
Я воздел руки к потолку.
– Получается, что вы покинули парикмахерскую буквально за минуту до того, как Фиклер нашел мертвого Воллена?
– Не знаю. Мне известно только то, что я ушел оттуда, пальцем не тронув полицейского.
– Это, – обратился я к Вулфу, – делает случившееся еще более симпатичным. Если бы они ушли оттуда пораньше, был бы хоть какой то шанс выпутаться
из беды.
– Да…
Он посмотрел на меня.
– Надо считать, что Воллен был еще жив, когда из кабинки вышел Эд, потому что молодая особа – как там ее зовут?..
– Жанет.
– К очень немногим мужчинам и ни к одной женщине я не обращаюсь по именам. Меня интересует ее фамилия.
– Все, что мне известно, – это Жанет.
Меня интересует ее фамилия.
– Все, что мне известно, – это Жанет. С нами ничего не случится, если вы ее тоже так назовете.
– Шталь, – сказала Тина, – Жанет Шталь.
– Благодарю вас. Воллен был предположительно жив, когда Эд вышел из кабины, поскольку следом за ним туда вошла мисс Шталь. Она заявила, что
видела его живым и невредимым. А мистер Фиклер? У них у обоих была возможность… А какие возможности были у остальных?
– Вы не должны забывать, – сказал я, – что в парикмахерскую я пришел побриться и проявил не более чем естественное любопытство. Поэтому мне
пришлось быть предельно осторожным, чтобы не перейти дозволенной границы. Из того, что мне рассказал Эд, можно заключить, что возможности у всех
были неограниченные, он исключает одного себя.
Как вам известно, сотрудники постоянно забегают за перегородку, то за одним, то за другим. Эд не мог припомнить, кто туда ходил, а кто – нет в
течение этих десяти пятнадцати минут. Тут можно совершенно спокойно поспорить, что другие этого тоже не знают. Раз полицейские их специально об
этом спрашивали, значит, Карл и Тина – не единственные подозреваемые. Как выразился Эд, полиция «добывает» доказательства и продолжает еще этим
заниматься.
Вулф молча кивнул головой.
– Это также показывает, – продолжал я, – что у них нет пока ничего путного: вроде отпечатков пальцев на машине или на ножницах. Ничего, за что
можно было бы ухватиться… Они, разумеется, ищут Карла и Тину, и вы прекрасно знаете, что произойдет, когда их найдут. Однако улик нет. Вообще то
ваше предложение подержать Карла и Тину у нас в доме до той поры, пока полиция схватит преступника, имеет смысл. Но ведь вы же первый возражаете
против присутствия женщины в нашем мужском обществе, а через несколько месяцев это просто начнет действовать нам на нервы.
– Никуда не годится, – заговорила Тина задыхающимся шепотом. – Умоляю, отпустите нас и не беспокойтесь. Мы попробуем что нибудь сделать, а уж
если не выйдет, то… Вы – удивительный детектив, но даже вам не под силу тут справиться.
Вулф не обратил внимания на ее слова.
Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза и тяжело вздохнул. По тому, как задвигался его нос, я понял: он подготавливает себя к мысли, что ему
придется усиленно поработать.
Пригласить Пэрли он не мог, это я твердо знал. Ему не позволяло это сделать собственное самолюбие. Которое он почему то называл «самоуважением и
профессиональной гордостью».
Чета Вардас смотрела на него если не с надеждой, то уже и без недавнего отчаяния. Мне думается, что у них наступил период безразличия и
покорности, когда человек перестает сопротивляться обстоятельствам. Я тоже наблюдал за физиономией Вулфа, за его носом, потом пришел черед губ:
он принялся то втягивать их, то сильно выпячивать, что означало, что он примирился с неизбежностью и пускает в ход свою мыслительную машину.
Иной раз я наблюдал подобные упражнения чуть ли не в течение часа, но сейчас они продолжались несколько минут.
Вулф вздохнул, открыл глаза и обратился к Тине:
– После разговора с Фиклером тот человек допрашивал вас первой, так?
– Да, сэр.
– Повторите мне все, что он говорил, что спрашивал. Мне нужно знать каждое слово.
Я считаю, что при сложившихся обстоятельствах Тина прекрасно справилась с задачей. Убежденная, что ее судьба решена и что вопросы Воллена уже не
в силах ее изменить тем или иным образом, она все же старалась изо всех сил. Тина сосредоточенно нахмурила брови и приняла такой вид, будто
хочет вывернуться наизнанку.