Закончив чтение, он поднял голову и дружески мне кивнул. У любого нормального человека дружеское отношение полицейского вызывает подозрение и
готовность к обороне, но Стеббинс был исключением – он попросту не умел контролировать выражение своего большого скуластого лица с щетинкой
бровей над маленькими свинячьими глазками.
– По моему, все правильно. По крайней мере то, как ты рассказываешь об этом.
– Надеюсь, когда преступление будет раскрыто, вы отошлете это на выставку как пример образцовых показаний, – скромно заметил я.
– Ага. – Он встал. – Ты хорошо печатаешь.
Я тоже поднялся.
– Можно идти?
Но в этот момент открылась дверь и вошел инспектор Крамер. Мне сразу не понравилось выражение его лица. Я слишком хорошо его знал, и эти
опущенные плечи, сжатые губы и блестящие глаза не предвещали ничего хорошего.
– Вот показания Гудвина. Тут все нормально, – сказал Стеббинс.
– С его слов?
– Да.
– В машину с охраной и в тюрьму.
Я чуть не упал.
– Меня в тюрьму?! – Я взвизгнул, почти как Хильдебранд.
– Хорошо, сэр. – Стеббинса, конечно, ничего не могло вывести из себя. – Будет сделано, сэр. По вашему приказанию.
– Нет, не по моему приказанию, а по обвинению в убийстве. Кроме того, у него нет лицензии на найденный у него револьвер.
– Ха ха, – сказал я. – Ха ха и еще раз ха ха. Вот насмешили. Отличная шутка. Ха ха ха.
– До свидания, Гудвин. Через некоторое время я навещу вас.
Я знал его достаточно хорошо. Он не шутил. Его взгляд красноречиво свидетельствовал об этом.
– Я уже говорил вам, когда, как и почему у меня оказался этот револьвер. – Я ткнул пальцем в показания. – Прочитайте. Тут все написано, даже со
знаками препинания.
– В твоей кобуре найден револьвер, на который ты не имеешь лицензии.
– Какая чушь! Просто вы уже многие годы пытаетесь навешать собак на Вольфа и теперь решили, что ваш час пробил. Черта с два, ничего у вас не
выйдет! Могли бы придумать что нибудь поумнее! Например, оскорбление при исполнении служебных обязанностей или сопротивление при аресте. С
радостью поделюсь с вами парочкой идеек…
Сделав шаг вперед, я нагнулся, словно намереваясь нанести Крамеру хук слева. Потом сделал паузу и вернулся на свое место. Не могу сказать, чтобы
их охватила паника, но я получил удовольствие при виде отскакивающего Крамера и вставшего на изготовку Стеббинса. Они сдрейфили.
– Ну вот, теперь вы оба можете заявить об этом под присягой, и это потянет года на два, – с удовлетворением заметил я. – Я могу в вас даже
запустить пишущей машинкой, если вы, конечно, обещаете поймать ее.
– Хватит паясничать! – рявкнул Стеббинс.
– Все, что касается револьвера, – это откровенное вранье, – вмешался Крамер. – И если ты не хочешь, чтобы тебя отвезли в уединенное место для
обдумывания, лучше говори сейчас. Зачем ты сюда явился и что здесь произошло?
– Я уже все сказал вам.
– Вранье!
– Нет, сэр.
– У тебя еще есть время изменить свои показания. Я не собираюсь ничего клеить ни Вольфу, ни тебе. Я хочу только знать, зачем ты сюда пришел и
что здесь произошло.
– Послушайте, ради бога, – я закатил глаза. – Стеббинс, где мои конвоиры?
Крамер открыл дверь:
– Приведите мистера Ковена.
Гарри Ковен вошел в сопровождении полицейского. По его виду можно было заключить, что счастья все происшедшее ему не прибавило.
– Садитесь! – распорядился Крамер.
– Садитесь! – распорядился Крамер.
Я остался за столом, Стеббинс и полицейский сели у стены. Усадив Ковена слева от себя, Крамер встал напротив и приступил к делу.
– Итак, мистер Ковен, когда я спросил вас, готовы ли вы повторить свой рассказ в присутствии Гудвина, вы ответили утвердительно.
– Да, – хрипло подтвердил Ковен.
– Можете опустить подробности и отвечайте лишь на мои вопросы. О чем вы просили Неро Вольфа в субботу?
– Я сказал ему, что планирую выпуск новой серии, в которой Дэзл Дэн открывает сыскное бюро. – Ковен откашлялся. – Я сказал, что буду нуждаться в
технической консультации, а в дальнейшем, если мы договоримся, между нами возможно сотрудничество.
На столе лежал блокнот, я взял карандаш и начал стенографировать. Крамер перегнулся через стол, вырвал у меня лист и, скомкав, бросил его на
пол. Кровь ударила мне в голову, что было не совсем кстати, если учесть присутствие инспектора, сержанта и мелкой полицейской сошки.
– Не отвлекайся, – отрезал Крамер и снова обратился к Ковену:
– Вы что нибудь говорили Вольфу о вашем револьвере, исчезнувшем из ящика стола?
– Конечно, нет. Тем более что он никуда не исчезал. Я упомянул о том, что у меня есть револьвер, который я храню в столе, и сказал, что не имею
на него лицензии, заодно поинтересовавшись, насколько это опасно. Я назвал также марку – «Марли» 32 го калибра. Еще я спросил, трудно ли
получить лицензию и…
– Короче. Отвечайте только на поставленные вопросы. О чем вы договорились с Вольфом?
– Он согласился прислать в понедельник Гудвина на встречу, которую я планировал провести со своими коллегами.
– Чему должна была быть посвящена эта встреча?
– Техническим аспектам запуска новой серии и, возможно, вопросам будущего сотрудничества.
– И Гудвин приехал?
– Да, около полудня. – Ковен продолжал хрипеть и откашливаться. Я смотрел на него в упор, но он предпочитал не встречаться со мной глазами. Ну
конечно, он ведь отвечал на вопросы Крамера, и правила вежливости требовали от него смотреть на собеседника.
– Встреча была назначена на половину первого, но я переговорил с Гудвином и попросил его задержаться. Мне нужно было обдумать еще кое какие
детали. Как бы там ни было, это в моем характере, мне свойственно откладывать серьезные решения. Около четырех часов он…
– Разговаривали ли вы с Гудвином об исчезнувшем револьвере?
– Конечно, нет. Возможно, я и упомянул о нем в связи с отсутствием лицензии, не помню… хотя постойте, конечно я даже открыл ящик и показал ему
револьвер. Вот, пожалуй, и всё. Потом мы обсудили…
– Кто нибудь из вас вынимал револьвер из ящика?
– Нет. Ни я, ни он…
– А когда я достал свой револьвер из кобуры, вы… – вмешался я.
– Молчать! – рявкнул Крамер. – Молчать и слушать! Теперь мы подходим к самому интересному. – И он снова повернулся к Ковену: – Позже вы
встречались с Гудвином?
Ковен кивнул:
– Да, он зашел ко мне около половины четвертого. Мы поговорили минут сорок, а потом…
– Открывал ли Гудвин ящик стола в вашем присутствии? Доставал ли он револьвер? Указывал ли на подмену?
– Конечно, нет.
– А что он делал?
– Ничего. Мы поговорили, и он спустился вниз, чтобы позвать всех на нашу встречу. Через некоторое время он вернулся один, подошел к столу, вынул
револьвер и запихал его к себе под пиджак. Потом он подошел к телефону и позвонил Неро Вольфу. Когда я услышал, что Адриан Гетц убит, я бросился
вниз, но Гудвин схватил меня сзади и сбил с ног.