Это была крепкая телом, широкая в кости крестьянка. Несколько движений, и вот уже волосы у нее растрепались, как после драки.
Поднимая руки, чтобы поправить прическу, она открыла влажные от пота подмышки с рыжими волосами.
- Я рассказала, как было... На меня кто-то напал сзади, и я почувствовала чью-то руку у подбородка... Тогда я укусила ее изо всех сил... Постойте, там даже на пальце было золотое кольцо...
- Вы видели этого мужчину?
- Он сразу же убежал в лес. Я видела его со спины. А мне было трудно встать, потому что...
- Значит, узнать вы его не сможете? Ведь вы именно так сказали следователю?
Розали не ответила, но в упрямом выражении лица было что-то угрожающее.
- Вы узнали бы кольцо?
И взгляд Мегрэ заскользил по рукам присутствующих: по пухлым рукам Ледюка с тяжелым перстнем-печаткой, по тонким и длинным - доктора, с простым обручальным кольцом, по рукам прокурора с очень бледной и тонкой кожей, тот доставал из кармана носовой платок.
- Кольцо было золотое!
- И вы даже не предполагаете, кто мог на вас напасть?
- Мосье, уверяю вас, - начал было жених, весь вспотев от волнения.
- Ну, говорите же!
- Мне не хотелось бы неприятностей. Розали хорошая девушка, я это прямо говорю. Но каждую ночь ей снятся странные сны. Иногда она мне их рассказывает. И потом, через несколько дней, ей кажется, что все это было на самом деле. Это как с романами, которые она читает...
- Ледюк, набей-ка мне трубку!
Теперь уже Мегрэ видел под окнами человек десять, они переговаривались между собой вполголоса.
- Ну что, Розали, вы ведь все-таки что-то подозреваете?
Девушка молчала. Только на какую-то секунду ее взгляд остановился на прокуроре, и Мегрэ еще раз увидел черные лакированные башмаки на кнопках.
- Выдай ей, Ледюк, сто франков. Извини, что я превратил тебя в секретаря... А вы, мосье, вы довольны ею?
- Как к горничной у меня нет к ней никаких претензий.
- Ну что ж, впустите следующих.
В комнату проскользнул судебный секретарь и встал, прислонившись спиной к стене.
- А, вы тоже явились? Садитесь же...
Доктор, доставая часы из кармана, пробормотал:
- У меня мало времени...
- Ничего! Времени хватит...
Мегрэ зажег трубку, посмотрел в сторону двери, та открылась, и вошел юноша в лохмотьях, с волосами-мочалкой, с гноящимися глазами.
- Вы, надеюсь, не станете... - пробормотал прокурор.
- Входи, парень, входи! Когда у тебя был последний приступ?
- Он вышел из больницы неделю назад! - сказал доктор.
Это, без сомнения, был эпилептик, таких в деревнях называют дурачками.
- Что ты мне хочешь сказать?
- Я?
- Ну да, ты... Говори...
Но вместо того, чтобы говорить, парень заплакал, а потом и вовсе безудержно зарыдал. Он был близок к истерике. Слышны были какие-то неразборчивые фразы.
- Всегда сваливают на меня... Я ничего не делал!.. Честное слово!..
Почему же мне не дадут сто франков, чтобы купить костюм?
- Дай ему сто франков! Следующий! - сказал Мегрэ, обращаясь к Ледюку.
Прокурор был явно раздражен. Полицейский комиссар с небрежным видом заметил:
- Если бы муниципальная полиция действовала такими же методами, то, наверное, на ближайшем заседании муниципалитета...
В углу вполголоса переругивались Розали с женихом. Хозяин гостиницы выглянул в коридор, чтобы послушать, что происходит на первом этаже.
- Вы в самом деле надеетесь что-нибудь выяснить? - со вздохом спросил Дюурсо.
- Я?.. Отнюдь...
- В таком случае...
- Я обещал вам, что сумасшедший будет здесь, и он, возможно, уже здесь.
Вошли еще трое: дорожный сторож, который три дня назад "видел, как среди деревьев пробиралась какая-то тень", и, когда он подошел, убежала.
- Тень ничего вам не сделала?
- Нет.
- И вы не узнали, кто это? Ладно, ему хватит и пятидесяти франков!
Один Мегрэ по-прежнему был в веселом настроении. На площади было уже добрых три десятка жителей, собравшихся группами и поглядывающих на окна гостиницы.
- Ну, а ты что?
Это был старый крестьянин со свирепым взглядом, одетый в черный костюм.
- Я отец той, которую убили первой. Так вот, я пришел сказать, что если я поймаю этого гада...
И этот человек тоже все время поворачивался в сторону прокурора.
- Вы никого не подозреваете?
- Я не подозреваю! Но я сказал то, что вы слышали! Человеку, который потерял свою дочь, ничего не могут сделать! Надо было искать там, где уже кое-что было... Вы не здешний... Вы не знаете... Все вам скажут, что здесь были дела, которым так и не нашли разгадки...
Доктор нетерпеливо поднялся. Полицейский комиссар смотрел в сторону как человек, который ничего не хочет слушать. Прокурор же был неподвижен, как скала.
- Благодарю вас, старина.
- И мне совсем не нужны ни ваши пятьдесят, ни сто франков. Если вы как-нибудь заглянете ко мне на ферму... Вам любой скажет, где она...
Он не спрашивал, нужно ли ему остаться. Опустив плечи и ни с кем не попрощавшись, он ушел.
После его ухода наступила долгая пауза, и Мегрэ делал вид, что очень занят, уминая единственной здоровой рукой в трубке табак.
- Ледюк, дай спичку.
В этой паузе было что-то торжественное. Казалось, что люди на площади тоже старались не шуметь. Ничего, кроме шороха гравия под ногами старого фермера.
- Слышишь, прошу тебя, помолчи!
Это жених Розали поймал себя на том, что говорит громко, а девушка, то ли не решаясь говорить, то ли присмирев, смотрела прямо перед собой.
- Ну что, господа, - сказал наконец со вздохом Мегрэ, - мне кажется, все не так уж плохо...
- Все эти допросы уже делались, - возразил комиссар, взявшись за шляпу и вставая.
- Да, только на этот раз сумасшедший находится здесь! Мегрэ ни на кого не смотрел. Он говорил, уставившись в белое стеганое одеяло.
- Как вы думаете, доктор, после припадков сумасшедший помнит о том, что он сделал?
- Почти наверняка.
Хозяин гостиницы стоял посреди комнаты, и это его еще больше смущало, потому что в своей белой поварской одежде он и так привлекал внимание.
- Простите, но у меня больше нет времени! - сказал, вставая, доктор Риво.