– Я пожевал губами. Последовало долгое молчание. – Это то, до чего додумались вы. Со своей стороны я мог бы высказать догадку.
– Я предпочитаю догадкам расчет. Для этого нам необходима отправная точка. И она у нас есть. Мы знаем, как развивались события, и немного
представляем себе характер убийцы.
– О'кей, – уступил я, – расчет так расчет. Мне сдается, что преступник должен был оставаться здесь до того момента, когда тело найдут, и если
это так, тогда он один из тех, кого допрашивал Кремер. Вам пришла в голову именно такая мысль, не так ли?
– Нет. Совсем не такая. Тут совершенно другое дело. Для начала это только попытка расчета. Но если он верен, я знаю, кто убийца.
Я посмотрел на него. Иногда я могу сказать, когда он разыгрывает меня, но порой мне это не удается. Я решил подольститься к нему.
– Это интересно, – в восхищении сказал я. – Если вы хотите, чтобы я позвонил ему по телефону, я сделаю это из кухни.
– Я хочу проверить расчет.
– Я тоже хочу этого.
– Но это не так просто. Проверку, которую я собираюсь провести и которая может устроить меня, в силах осуществить только ты. Но тогда тебе
придется подвергнуть себя серьезной опасности.
– Ради всего святого! – воззрился я на него с неподдельным изумлением. – Это что то новое. Чтобы вы посылали меня с поручением! С каких пор вас
останавливает и лишает уверенности опасность, угрожающая мне?
– Эта опасность превышает обычные пределы.
– Позвольте сначала услышать условия проверки.
– Хорошо. – Он ткнул рукой куда то в сторону. – Твоя старая машинка все еще работает?
– Да, конечно.
– Принеси ее сюда и не забудь несколько листов белой бумаги – любого размера. Мне понадобится еще чистый конверт.
– У меня найдется несколько штук.
– Достаточно одного. И захвати из моей комнаты Манхэттенский телефонный справочник.
Когда я вернулся в столовую и поставил печатную машинку на стол перед собой, Вулф сказал:
– Нет, поставь ее ко мне. Я буду печатать сам.
Я удивленно поднял брови.
– Но страница займет у вас час.
– Мне столько не нужно. Вставь лист.
Я заправил лист в машинку, приподнял ее и поставил перед Вулфом. Он сидел и какое то время озадаченно осматривал ее, пока наконец не принялся
печатать. Я повернулся к нему спиной, чтобы удержаться от замечаний насчет его непревзойденной двухпальцевой техники, и некоторое время пытался
представить себе его производительность. Но Вулф вытащил листок из машинки.
– Я думаю, что этого хватит, – сказал он.
Я взял у него из рук лист и прочитал то, что он напечатал.
«Сегодня днем она была достаточно разговорчивой. Поэтому мне известно, кому отсылать эту записку, и не только это. Я никому не рассказывал,
потому что сам еще не решил, что делать. Сначала мне хотелось бы поговорить с вами, и если завтра, во вторник, между девятью и двенадцатью вы
позвоните мне, мы сможем договориться о встрече. Не стоит откладывать ее, иначе мне придется делать выбор самому».
Я прочитал записку три раза. Потом посмотрел на Вулфа. Он уже заправил в машину конверт и перелистывал телефонный справочник. Наконец начал
печатать адрес. Я подождал, пока Вулф закончит и вытащит конверт из машинки.
– Это все? – спросил я. – Ни имени, ни инициалов внизу?
– Нет.
– Я признаю, что это остроумно, – сказал я. – Мы можем забыть о расчете и разослать такие письма всем, кто обозначен в списке, и ждать, кто из
них позвонит.
– Я предпочитаю отправить это письмо только одному человеку – тому, на кого указывает твой рассказ.
– Я предпочитаю отправить это письмо только одному человеку – тому, на кого указывает твой рассказ. Это позволит нам проверить расчет.
– И сократить почтовые расходы. – Я посмотрел на записку. – Недостаток, на мой взгляд, состоит только в том, что меня могут задушить.
– Я не хочу сводить риск к минимуму, Арчи.
– Я тоже. Мне придется одолжить оружие у Сола – наше осталось в кабинете… Я могу взять этот конверт? Мне нужно будет опустить его у площади
Таймс.
– Да. Прежде чем ты отправишь его, сними с письма копию. Вызови Сола сюда утром. Если по телефону позвонят, тебе нужно будет обдумать как
следует условия встречи.
– Согласен. Конверт, пожалуйста.
Он протянул его мне.
Глава 4
Утром во вторник, начиная с восьми часов, мне пришлось разрываться между телефонными и дверными звонками. После девяти мне на помощь пришел Сол,
но она не распространялась на телефон, потому что согласно указаниям обязанность отвечать на все телефонные звонки вменялась мне. В основном
звонили из газет, но среди прочих была и пара звонков из отдела по расследованию убийств, а также несколько звонков, не относящихся к делу.
Каждый раз, когда я подходил к телефону и говорил в трубку. «Контора Ниро Вулфа, Арчи Гудвин слушает», мой пульс резко подскакивал, но через
некоторое время снова успокаивался. У меня в запасе была версия с упоминанием ведомства окружного прокурора, где почему то вбили себе в голову,
что могут приказать мне явиться для интервью ровно к половине двенадцатого, и все заканчивалось моим согласием перезвонить попозже, чтобы
условиться о часе.
Незадолго до одиннадцати, когда зазвонил телефон, я на кухне составлял компанию Солу, который, в соответствии с указанием Вулфа, был введен в
курс дела.
– Бюро Ниро Вулфа, Арчи Гудвин слушает.
– Мистер Гудвин?
– Совершенно верно.
– Вы прислали мне записку.
Моя рука была готова обойтись с телефоном так же, как и рука Веддера с цветочным горшочком, но я все же не допустил полного сходства.
– Я? О чем?
– Записку с предложением встретиться. Вы расположены говорить на эту тему?
– Да, конечно. Я один, и нас никто не подслушивает. Но я не узнаю вашего голоса. Кто это?
– У меня два голоса. Это мой второй голос. Вы уже приняли решение?
– Нет. Я ждал звонка от вас.
– Это благоразумно. Я готов обсудить дело. Вы свободны сегодня вечером?
– Я могу располагать им по своему усмотрению.
– Вы с машиной?
– Да, машина в моем распоряжении.
– Подъезжайте к закусочной у пересечения Пятьдесят первой улицы и Одиннадцатой авеню с северо восточной стороны. Будьте там в восемь часов.
Оставьте машину на Пятьдесят первой улице, но не у самого перекрестка. Разумеется, вы должны быть один. Войдите в закусочную и закажите что
нибудь. Меня не будет, но вы получите записку. Вы успеете туда к восьми?
– Да. Я по прежнему не узнаю вашего голоса. Не похоже, что вы именно тот человек, которому я отправил письмо.
– Это я. Мы договорились, не так ли?
Разговор прервался. Я повесил трубку, сказал Фрицу, что теперь он может отвечать на любые телефонные звонки, и взлетел по лестнице на третий
этаж.
Вулф был в холодном отделении. Когда я сказал ему о звонке, он только кивнул.
– Этот звонок, – сказал он, – лишь подтверждает целесообразность наших допущений, правильность нашего расчета и ничего больше. Приходил кто
нибудь, чтобы снять пломбы?
Я ответил ему, что нет.
– Я просил Стеббинса об этом, и он сказал, что поговорит с Кремером.