- Нет, мосье!.. Я не темню… Вам стоит только перечитать бумагу, которую я подписал… - А если я обнаружу, что ваши показания не точны?
- Тогда поступайте, как найдете нужным.
- Вы видели, как те двое на машине выехали из-под моста Мари?
- Прочтите, что я говорил… - Они уверяют, что не проезжали мимо вашей баржи.
- Каждый может болтать, что ему взбредет в голову, верно?
- Они еще утверждают, что на набережной не было ни души и, воспользовавшись этим, они бросили в Сену околевшую собаку.
- Я здесь ни при чем, если они называют это собакой… Аннеке вернулась, но теперь уже без ребенка, которого, вероятно, уложила спать. Что-то бросив мужу по-фламандски, на что он кивнул, она стала разливать суп.
Баржа замедлила ход. Сначала Мегрэ подумал, что они уже добрались до места, но, поглядев в окно, увидел буксир, а за ним - три баржи, тяжело поднимавшиеся вверх по течению. Они проходили под мостом, - Судно принадлежит вам?
- Да, мне и Аннеке.
- Ваш брат совладелец?
- А что это такое?
- Это значит, что ему принадлежит определенная доля в имуществе.
- Нет, мосье, баржа принадлежит только мне и Аннеке.
- Значит, брат служит у вас?
- Да, мосье.
Мегрэ начал привыкать к его выговору, к его "мосье" и бесконечным "верно?". По глазам фламандки было видно, что она понимает лишь отдельные французские слова и пытается угадать, о чем говорят мужчины.
- И давно?
- Почти два года… - А где он работал раньше? На другом судне? Во Франции?
- Так же, как и я: то в Бельгии, то во Франции. Все зависит от грузов… - Почему вы взяли его к себе?
- Нужен же мне помощник, верно? Сами видите, баржа не маленькая… - А как же раньше?
- Что - раньше?
- Как же вы обходились без помощи брата? Мегрэ продвигался вперед очень медленно, на ощупь, подыскивая самые безобидные вопросы - и все это из опасения, как бы его собеседник снова не заартачился.
- Я вас не понимаю.
- У вас были другие помощники?
- Конечно… Прежде чем ответить, он покосился на жену, словно желая убедиться, что она ничего не поняла.
- Кто же это был?
Чтобы выгадать время и собраться с мыслями, Жеф опять наполнил стаканы.
- Я сам, - наконец заявил фламандец.
- Вы были матросом?
- Нет, механиком.
- А кто же был хозяином?
- Я не уверен, имеете ли вы право задавать мне подобные вопросы… Частная жизнь есть частная жизнь. К тому же, мосье, я бельгийский подданный… - Он начинал нервничать, и его акцент сказывался теперь сильнее. - Так не годится! Мои дела касаются меня одного, и если я фламандец, это еще не значит, что всякий может совать нос в мою корзину с яйцами.
Мегрэ не сразу понял последнюю фразу, но, поняв, с трудом подавил улыбку.
- Я могу опять явиться сюда - на сей раз с переводчиком - и допросить вашу жену.
- Я не позволю беспокоить Аннеке… - А придется… если я принесу вам бумагу, подписанную судьей! Вот только я думаю, не проще ли отвезти вас всех троих в Париж?
- А что тогда будет с баржей?.
. Уверен, что у вас нет никакого права на это!
- Почему же тогда вы не отвечаете мне прямо? Ван Гут нагнул голову, глядя исподлобья на Мегрэ, будто школьник, готовящий какую-то каверзу.
- Потому что это мои личные дела.
До сих пор он был прав. У Мегрэ не было серьезных мотивов для подобного допроса. Он просто следовал своей интуиции. Его поразило поведение речника, когда он в Жюзье поднялся к нему на баржу.
Это был совсем не тот человек, что в Париже. Он был явно озадачен появлением комиссара и не сумел это скрыть. С этой минуты он держался настороженно, замкнуто, и в глазах его уже не было того насмешливого блеска, того своеобразного юмора, как на набережной Селестэн.
- Вероятно, вы хотите, чтоб я увез вас в Париж?
- Для этого нужно основание. Ведь существуют же законы!
- Основание - ваш отказ отвечать на самые обычные вопросы.
По-прежнему тарахтел двигатель, снизу были видны длинные ноги Хуберта, стоявшего за рулем.
- А все потому, что вы пытаетесь меня запутать.
- И не собираюсь… Просто хочу установить истину.
- Какую истину?
Видно было, что Жеф, расхаживавший по каюте, то проникался уверенностью в своем неоспоримом праве, то, наоборот, казался явно встревоженным.
- Когда вы купили эту баржу?
- Я ее не покупал.
- Однако она принадлежит вам?
- Да, мосье, она принадлежит мне и моей жене.
- Иначе говоря, вы стали ее хозяином, женившись на Аннеке? А раньше баржа тоже принадлежала ей?
- Что ж тут особенного? Мы поженились по всем правилам, в присутствии бургомистра и кюре… - До того времени владельцем "Зваарте Зваане" был ваш тесть?
- Да, мосье, старый Виллемс.
- Других детей у него не было?
- Нет, мосье… - А что сталось с его женой?
- Она умерла за год до нашей женитьбы.
- В то время вы уже работали на барже?
- Да, мосье… - И давно?
- Виллемс нанял меня, как раз когда умерла его жена… Это было в Оденарде… - Раньше вы работали на другом судне?
- Да, мосье. Оно называлось "Дрие Гебрудерс".
- Почему же вы ушли оттуда?
- Потому что "Дрие Гебрудерс" - старая баржа, она почти никогда не ходила во Францию и перевозила только уголь.
- А вам не нравилось возить уголь?
- Да, грязная работа… - Значит, вы пришли на эту баржу около трех лет назад. Сколько же лет было тогда Аннеке?
Услышав свое имя, Аннеке с любопытством посмотрела на собеседников.
- Восемнадцать.
- И незадолго до этого умерла ее мать?
- Да, мосье… В Оденарде, я вам уже сказал… Он прислушался к шуму мотора, посмотрел на берег, подошел к брату и что-то ему сказал. Хуберт приглушил двигатель: баржа подходила к железнодорожному мосту.
Комиссар терпеливо распутывал клубок, стараясь не порвать тоненькую нить.
- Значит, раньше они обходились на барже своими силами, - сказал Мегрэ. - Но вот умерла мать, и им потребовался помощник… Так?
- Да… - Вы должны были следить за двигателем?
- За двигателем и всем прочим… На судне приходится делать все… - И вы сразу влюбились в Аннеке?
- Вот это, мосье, уже личный вопрос, верно?.