Он напоминал маленького мальчика, который старается, но никак не может сдержать снедающего его желания. Если бы еще Лоньон не был таким недотепой!
Хотя, разумеется, дело было не в Лоньоне. Мегрэ имел полное право взять в свои руки расследование дела с улицы Ламарк, мало того, он сгорал от соблазна именно так и поступить.
И вовсе не потому, что считал это дело способным вызвать сенсацию. Арест мошенника, например, который по-прежнему не вызывал в нем ни малейшего интереса, произведет гораздо больший эффект. Но, как ни старался он отвлечься, у него перед глазами все так же вставали залитый дождем столбик вызова срочной полицейской помощи, тщедушное тело жалкого торговца бриллиантами, обе сестры и их квартира.
Как бы это выразить? Это было одно из дел, самый аромат которого нравился ему с самого начала. Ему хотелось вдыхать его вновь и вновь, чтобы, насквозь пропитавшись им, дождаться минуты, когда истина явится сама собой.
И тут подворачивается этот бедолага Лоньон! Лоньон, который, в сущности, был лучшим, во всяком случае, самым добросовестным из всех инспекторов, добросовестным настолько, что от него просто тошнило.
Неудачи, сыпавшиеся на Лоньона с завидным постоянством, в конце концов превратили его в озлобленное существо, напоминающее всеми гонимого шелудивого пса.
Стоило Лоньону начать работать над каким-нибудь делом, как его одолевало несчастье за несчастьем. Если он, к примеру, собирался арестовать виновного, то выяснялось, что у того такие высокие покровители, что лучше оставить его в покое; случалось и так, что в последний момент инспектор вдруг заболевал и ему приходилось передавать совсем готовое дело кому-нибудь из коллег, а бывало, что и следователь прокуратуры, жаждавший повышения по службе, перехватывал у него из-под носа все лавры победителя.
Неужели и на этот раз Мегрэ поневоле станет тем, кто вырвет у бедолаги Недотепы кусок изо рта? Самое неприятное, что Лоньон и жил-то в этом самом квартале, на площади Константен-Пекер, в ста пятидесяти метрах от столбика, возле которого умер Голдфингер, в трехстах от квартиры торговца камнями.
- Амстердам?..
Мегрэ записывал сведения, которые ему передавали.
Поскольку, покинув Гаагу, мошенник самолетом перебрался в Базель, комиссар тут же связался со швейцарской полицией, но думать он продолжал о несчастном торговце, его жене и свояченице. И всякий раз, когда он укладывался на свою походную кровать в надежде заснуть, эти трое все отчетливее всплывали в его памяти.
Тогда он снова шел в кабинет глотнуть пива. Едва вернувшись к себе, он заказал в пивной "У дофины" три пол-литровых кружки и целую гору сандвичей.
Эге, а это что такое? Под одной из дверей виднелась полоска света. Там работал комиссар финансового отдела. В этот кабинет поболтать не зайдешь. Его хозяин, прямой, как трость от зонта, господин, всегда одетый с иголочки, в лучшем случае церемонно раскланивался с сослуживцами. Раз он проводит ночь в полицейском управлении, значит, завтра на бирже будет суматоха.
Накануне вечером в театре "Мадлен" давали праздничный концерт, посвященный его столетнему юбилею, а после концерта был еще и ужин. Доктор Поль, самый светский из всех парижских врачей, близко знакомый со многими звездами, наверняка отправился туда и вряд ли мог вернуться домой раньше двух часов ночи. Даже если он решил переодеться, - хотя ему случалось заявляться в морг прямо во фраке, - все равно он уже с четверть часа как должен был появиться в Институте судебной медицины.
Мегрэ не выдержал и снял трубку:
- Институт судебной медицины, пожалуйста.
..
Алло! Говорит Мегрэ. Вы не попросите доктора Поля на минуточку к телефону?.. Что-что?.. Он не может?..
Уже начал вскрытие?.. А кто у аппарата? Его препаратор? Добрый вечер, Жан. Будьте добры, от моего имени попросите доктора исследовать содержимое желудка покойного. Да... Да, очень тщательно... В частности, мне хотелось бы знать, глотал ли он что-либо, пищу или напитки, после ужина, который съел около половины восьмого вечера... Спасибо... Да, пусть позвонит мне сюда. Я всю ночь тут пробуду...
Он положил трубку и снова поднял ее, попросив соединить со службой прослушивания Центральной телефонной станции.
- Алло! Говорит комиссар Мегрэ. Я хотел бы, чтобы вы записывали все телефонные разговоры, которые поступят в квартиру или из квартиры некоего Голдфингера, по адресу: улица Ламарк, дом 66-бис. Да, прямо с этой минуты...
Если Лоньон уже подумал об этом, тем хуже для Лоньона. Впрочем, ему он тоже позвонил, по домашнему номеру телефона, на площадь Константен-Пекер. Трубку сняли сразу, значит, инспектор тоже не ложился.
- Это вы, Лоньон? Говорит Мегрэ... Простите, что тревожу...
Вот в этом был весь инспектор Недотепа! Вместо того чтобы спать, он уже сидел и строчил рапорт. В его голосе звучало угрюмое беспокойство.
- Полагаю, господин комиссар, что вы отстраняете меня от расследования?
- Да что вы, старина! Вы это дело начали, вам его и заканчивать! Я только хотел попросить вас, просто как личное одолжение, держать меня в курсе...
- Мне следует прислать вам копии рапортов?
Лоньон оставался Лоньоном.
- Да нет, не стоит...
- Дело в том, что я рассчитывал докладывать своему непосредственному руководителю, комиссару округа...
- Конечно, конечно... Кстати, я тут подумал о паре-тройке моментов. Уверен, что и вы о них подумали...
Ну, например, вам не кажется, что будет полезно поставить двух инспекторов понаблюдать за домом?.. Если выйдет одна из женщин или они обе выйдут в разное время, инспектора могли бы проследить за всеми их передвижениями...
- Я уже поставил одного человека следить за домом...
Хорошо, я направлю еще одного... Полагаю, если в мой адрес поступят упреки, что я использую слишком много сотрудников...
- Никто вас ни в чем не упрекнет... А из службы криминалистического учета вам уже что-нибудь сообщили по поводу отпечатков на револьвере?
Кабинеты и лаборатории этой службы располагались в верхних этажах полицейского управления, прямо над головой Мегрэ, но он до последнего щадил болезненную обидчивость инспектора.
- Они мне только что звонили... Отпечатков много, но все они слишком смазанные, чтобы быть полезными... Похоже, что оружие вытерли, хотя это трудно утверждать, потому что шел дождь...
- Вы отправили револьвер Гастин-Ренетту?
- Да. Он обещал к восьми часам прийти в лабораторию и сейчас же осмотреть оружие...
Мегрэ хотелось дать ему и другие советы. Он сгорал от нетерпения погрузиться в это дело по самое горло. Но стоило на другом конце провода зазвучать ноющему голосу инспектора Недотепы, как его охватывала жалость.
Это была настоящая пытка.
- Ну ладно... Не буду мешать вам работать...
- Вы в самом деле не хотите забрать себе это дело?
- Конечно не хочу, старина! Трудитесь! Удачи вам!
- Спасибо.