I
Громкое дребезжание прямо над головой разбудило Мегрэ. Невольно отмахиваясь от этого шума, комиссар открыл глаза. Он осознавал, что находится дома, в собственной постели, рядом с женой, которая, проснувшись раньше, лежит, затаившись, не осмеливаясь пошевельнуться.
Несколько секунд Мегрэ не мог понять, откуда слышится этот звук - назойливый, агрессивный, торопливый. Он не мог определить его происхождения. Такое случалось с ним только в зимние морозные ночи.
Ему казалось, что это звонит будильник, хотя с тех пор, как комиссар перестал быть холостяком, он не ставил часы на ночной столик. Ночью к нему приходили туманные воспоминания - уже даже не из ранней молодости, а из раннего детства: как он маленьким мальчиком прислуживал в соборе и должен был вставать очень рано, чтобы успеть к мессе. В церкви надо было быть к шести утра не только зимой, но и летом, весною, осенью. Почему же остались в нем и постоянно всплывали воспоминания лишь зимней темноты, резкого холода, окоченевших пальцев и хрустевшей под детскими ботинками тонкой корочки льда, когда он шел в храм?
Рука, протянутая в темноте, перевернула стакан, стоявший на ночном столике рядом с кроватью, и тогда госпожа Мегрэ включила лампочку над изголовьем.
Звонил телефон.
- Алло? Кто говорит?
Было четыре часа утра, точнее пять минут пятого, за окном царила тишина, какая обычно бывает в очень холодные зимние ночи.
- Это я, Фумель, господин комиссар...
- Кто?
Мегрэ не расслышал. Кто-то говорил так тихо, что казалось прикрывал рот платком:
- Фумель, из шестнадцатого...
Он говорил приглушенным голосом, как бы опасаясь, что его услышит посторонний.
После непродолжительного молчания - комиссару Мегрэ явно ничего не говорила эта фамилия - голос добавил:
- Аристид...
Аристид Фумель - ах, это он! Мегрэ, уже совершенно проснувшийся, наморщил лоб: какого черта инспектор Фумель из шестнадцатого комиссариата будит его в четыре часа утра?
И почему голос его звучит так таинственно?
- Не знаю, может быть, я не должен был звонить вам, господин комиссар... я уже сообщил моему непосредственному начальнику, комиссару полиции... Он приказал мне доложить прокурору, и минуту назад я говорил по телефону с дежурным вице-прокурором...
Госпожа Мегрэ уже встала, нащупала пальцами ног домашние туфли и, закутанная в стеганый халат, направилась на кухню, откуда через минуту раздался звук зажженного газа, а потом шум наливаемой в чайник воды.
- Не знаю, что делать... Господин вице-прокурор велел мне вернуться на место и ждать его. Тело обнаружил не я, а двое полицейских - патруль на велосипедах...
- Где?
- Слушаю.
- Я спрашиваю: где?
- В Булонском лесу... Рю-де-Пото... Вы знаете, где это? Эта дорога ведет на аллеи Фонтюнэ, неподалеку от Порт-Дофин... Мужчина... среднего возраста... Примерно моего... Насколько я понял, в карманах ничего нет, никаких документов... Тела я, конечно, не трогал... Не знаю почему, но мне кажется, что здесь что-то не так... И поэтому я позволил себе позвонить вам, господин комиссар... Хотелось бы только, чтобы в прокуратуре не знали, что это я вам звонил...
- Благодарю тебя, Фумель.
- Я тотчас же возвращаюсь туда.
.. Они могут появиться с минуты на минуту...
- Где ты сейчас?
- В комиссариате на улице Фезанди. Вы приедете? Сейчас?
Мегрэ с минуту колебался, все еще не в силах расстаться с теплой постелью.
- Посмотрю.
- Не понял?
- Еще не знаю. Посмотрю.
Он чувствовал себя униженным, разъяренным - и не в первый раз. Так происходит уже полгода. Бедняга Фумель в этом нисколько не виноват.
Госпожа Мегрэ, стоя в дверях, уже напоминала ему:
- Оденься потеплее!
На стеклах, после того как раздвинули занавески, появились цветы из инея. Вокруг фонарей возникли ореолы, которые появляются лишь при очень низкой температуре. На бульваре Ришар-Ленуар царила полная тишина, не было ни души, только в одном-единственном окне, в доме напротив, может быть в комнате больного, светилась лампа.
Теперь им хорошо придется поломать голову, прежде чем... „Им" - это тем лицам из прокуратуры, из министерства внутренних дел, сторонников новой концепции, обладателям дипломов известных университетов... Они решили реорганизовать весь мир по образу своих прозаических идей. Для них полиция - только лишь орудие, служащее Справедливости с большой буквы. Они считают, что по отношению к полиции следует придерживаться принципа: не спускать с нее глаз, не слишком доверять, ограничивать поле деятельности, отводить вспомогательную роль - и на этом конец!
Фумель принадлежит к еще старой гвардии, так же, как и Жанвье, как Люка, как человек двадцать старых работников Мегрэ, - все остальные приспособились к новым инструкциям и не думают ни о чем, кроме экзаменов, которые обеспечат им быстрое продвижение по службе.
Бедный Фумель! Он никогда не получит повышения. Справиться с самыми простыми правилами орфографии, не говоря уже о том, чтобы отредактировать рапорт, - выше его сил.
Прокурор требует, чтобы его уведомляли первым: он первым должен быть на месте преступления, а вместе с ним прибудет судебный следователь - оба полусонные, и оба эти господина будут высказываться с таким апломбом, как будто всю жизнь не делали ничего иного, как отыскивали трупы в совершенно неожиданных местах, а преступный мир знали, как собственный карман.
Полиция же... Ну что ж, полиция пусть исполняет приказания: сделать то и то... Задержать того-то и того-то... Привести его в мой кабинет...
А прежде всего не задавать никаких вопросов... Только те, что требуются по уставу!
Да, ничего более важного, чем устав, предписания... А этих предписаний столько! В официальных документах они часто противоречат одно другому, так что эти господа сами в них путаются и живут в постоянном страхе, чтобы не совершить какой-либо ошибки, которая позднее, во время судебного разбирательства, будет обнаружена защитником обвиняемых.
Мегрэ одевался, все еще злой и надутый. Почему человеку, разбуженному внезапно зимней ночью кажется, что кофе имеет какой-то странный металлический привкус? Даже запах в квартире какой-то иной и напоминает родительский дом во времена детства, где Мегрэ еще маленьким мальчиком должен был вставать в половине шестого утра, чтобы успеть к утренней мессе.
- Позвонишь на набережную Орфевр, чтобы прислали машину?
Но ведь он едет туда не по официальному вызову... Нет, лучше вызвать по телефону такси...
Никто наверняка ему деньги не отдаст, разве что - если это действительно преступление - он очень быстро найдет преступника. Деньги, потраченные на такси, возвращают только в случае успешного окончания дела.