- Как теперь жить, не представляю.
- А почему бы вам не усыновить ребенка?
- Вы думаете, я сумею?.. Мне доверят?.. - недоверчиво вскинула она голову, но тут же заулыбалась, и эта мысль с такой быстротой заполонила ее голову и сердце, что Мегрэ стало страшно: он ведь только хотел прощупать почву.
- К этому мы еще вернемся. Мы ведь увидимся, если не возражаете. К тому же мне надо отчитаться перед вами: мы позволили себе открыть ваш ресторан.
- Вы знаете ребенка, который...
- Да, сударыня, есть малыш, который через несколько недель или месяцев может остаться без матери.
Нина сильно покраснела, комиссар тоже: он злился на себя, что так неосторожно затронул эту тему.
- Он совсем маленький? - пролепетала она.
- Совсем.
- Но ведь он не обязательно вырастет таким же, как...
- Простите, сударыня, мне пора возвращаться в Париж. Но сперва позвольте еще один вопрос. Альбер сказал по телефону, что вы знаете меня. А я не могу вспомнить, где я вас видел.
- Зато я прекрасно помню. Это было давно. Мне едва исполнилось двадцать. Мама была еще жива, и мы отдыхали в Дьепе.
- Отель “Босежур”! - вырвалось у комиссара: он провел там с женой две недели.
- Все постояльцы только и говорили что о вас, разглядывали вас украдкой.
У Мегрэ был забавный вид, когда такси мчало его обратно в Париж по залитым ярким солнцем полям. На живых изгородях уже взбухали первые почки.
"А в самом деле, не худо бы устроить себе каникулы”, - думал он, вероятно под впечатлением недавних воспоминаний о Дьепе.
Он знал, что ничего подобного не произойдет, но время от времени такая мысль приходила ему в голову. Она вроде насморка, от которого лечишься работой.
Пригороды... Жуэнвильский мост...
- Поезжайте по Шарантонской набережной. Бистро было открыто. Шеврие выглядел озабоченным - Очень рад, что заехали, шеф. Мне позвонили, что все кончено, и жена спрашивает, ехать ли ей за провизией.
- Ни к чему.
- Меня осаждают, не видел ли я вас. По-моему, вам названивают и домой, и куда только можно. На Набережную позвоните?
Комиссар заколебался. На этот раз он действительно выдохся и у него одно желание: сладострастно нырнуть в постель, погрузиться в глубокий, без сновидений сон и отсыпаться сутки подряд. Впрочем, ничего этого не будет: его поднимут гораздо раньше. При его попустительстве на набережной Орфевр слишком укоренилась привычка отвечать вместо “да” или “нет” - “Позвоните Мегрэ”.
- Что вам налить, шеф?
- Кальвадоса, если уж тебе хочется.
С кальвадоса здесь началось, кальвадосом и кончится.
- Алло!.. Кто меня вызывает?
Звонил Боден. Комиссар забыл о нем, как и о нескольких других сотрудниках, до сих пор бесполезно дежурящих в разных точках Парижа.
- Письмо у меня, шеф.
- Какое письмо?
- До востребования.
- Ах да! Прекрасно.
Бедняга Боден! Невелика польза от его находки.
- Может быть, мне вскрыть конверт и сказать вам, что в нем?
- Сделай одолжение.
- Минутку.
- Минутку... Вот. Текста никакого. Только железнодорожный билет.
- Правильно.
- Вы знали?
- Догадывался. “Париж - Годервиль” и обратно, первый класс?
- Точно. Вас ждут начальники станций.
- Это по ведомству Коломбани.
Мегрэ отхлебнул кальвадоса и слегка улыбнулся. Еще одна черточка к портрету Маленького Альбера, которого он не знал при жизни, но в известном смысле реконструировал по фрагментам. Как многие завсегдатаи скачек, хозяин бистро невольно опускал глаза на землю, усеянную проигрышными билетами ПГТ: иногда среди них попадаются выигрышные, выброшенные по ошибке. В то утро Альбер наткнулся не на выигрышный билет, а на железнодорожный.
Не будь у бедняги этой мании, не приметь он человека, уронившего из кармана кусочек картона, не ассоциируйся у него в голове название Тодервиль со зверствами пикардийской банды, не отразись на его физиономии овладевшее им волнение, Альбер остался бы жив. Зато еще несколько старых фермеров и фермерш отправились бы в мир иной, после того как Мария поджарила бы им пятки.
- Моя жена хотела бы немедленно закрыть лавочку, - объявил Шеврие.
- Закрывайте.
Потом были улицы, счетчик, нащелкавший фантастическую цифру, и г-жа Мегрэ, которая, не успел муж натянуть на себя одеяло, безапелляционно изрекла:
- На тот раз я выключаю телефон и не открываю на звонки.
Начало фразы комиссар расслышал, конец - нет.