..
- Вам известно, что месье Жослен играл на скачках?
- Нет. Я считал, что днем он редко выходит из дому.
- Он играл на тотализаторе...
- А!
- Похоже, что его жена тоже не знала об этом. Выходит, он не всем с ней делился...
- А с какой стати он стал бы говорить со мной? Я ведь прихожусь ему только зятем.
- Со своей стороны, мадам Жослен тоже что-то скрывала от мужа.
Он не возражал. Казалось, он внушал себе, как на приеме у зубного врача: еще немного, и все будет позади...
- На этой неделе, не то во вторник, не то в среду, она встречалась днем с каким-то мужчиной в кафе на бульваре Монпарнас.
- Это веди меня не касается, правда?
- Вы не удивлены?
- Наверное, у нее были причины для этой встречи...
- Месье Жослен виделся с тем же мужчиной в том же кафе утром, и похоже, они были хорошо знакомы...
Это вам ни о чем не говорит?
Доктор выдержал паузу, а потом со скучающим видом покачал головой.
- Послушайте, месье Фабр. Я понимаю всю сложность вашего положения. Как и любой человек, который вступает в брак, вы вошли в новую, доселе незнакомую вам семью, членом которой вы, так или иначе, теперь являетесь. У этой семьи есть свои маленькие тайны, это неизбежно. Я ни за что не поверю, что вам не доверили хотя бы некоторые из них. Пока преступление не было совершено, все это не имело значения.
Но теперь, когда вашего тестя убили, а вы сами едва не попали под подозрение...
Доктор не стал возражать, вообще никак не реагировал. Словно их разделяла стеклянная стена, через которую не доносились слова.
- Речь не о том, что называется "убийство с целью ограбления". И вовсе не вор, застигнутый на месте преступления, убил Рене Жослена. Человек знал эту квартиру не хуже вас, знал привычки ее обитателей, знал, где что лежит. Он знал, что ваша жена и ее мать пошли в театр в тот вечер, а вы останетесь коротать время с тестем. Он знал, где вы живете, и, скорее всего, именно он позвонил вам домой, чтобы прислуга передала вам вызов на улицу Жюли. Вы согласны со мной?
- Да, это похоже на правду...
- Вы сами сказали, что Жослены редко приглашали гостей и что у них не было близких друзей.
- Я понимаю...
- Вы готовы поклясться, что не догадываетесь, о ком идет речь?
Уши доктора стали пунцовыми, а лицо приняло еще более усталое выражение.
- Извините меня, господин комиссар, но там ждут дети...
- Вы отказываетесь говорить?
- Если бы я мог сообщить вам что-то конкретное...
- Вы хотите сказать, что у вас есть какие-то неясные подозрения?
- Думайте, как вам угодно... Не забывайте, что моя теща только что перенесла страшный удар, а она человек очень эмоциональный, несмотря на то что умеет владеть своими эмоциями... - Он пошел к двери, ведущей в коридор. - Не сердитесь на меня...
Мегрэ не протянул ему руки, довольствовавшись лишь кивком, а неизвестно откуда появившаяся горничная проводила комиссара до входной двери.
Он был зол не только на молодого педиатра, но и на себя самого, ибо не правильно взялся за этот допрос.
Ведь Фабр был единственным членом этой семьи, который мог что-то сказать, а Мегрэ не сумел заставить его говорить.
Впрочем, нет! Одно он узнал: Фабр даже глазом не моргнул, когда комиссар упомянул о встрече его тещи и незнакомца в кафе. Доктор не удивился. Он также был спокоен, услышав, что Жослен встречался с тем же человеком в полумраке пивной.
Комиссар шел по тротуару в надежде поймать такси, но все они проходили мимо с опущенным флажком.
Дождик перешел в настоящий ливень, и по улице побежали мутные потоки.
Если этот мужчина по очереди встречался с Рене Жосленом и его женой...
Он попытался рассуждать логически, но у него не хватало доводов... А может быть, незнакомец встречался и с дочерью? Или с самим доктором Фабром? И почему вся семья старалась умолчать о существовании этого человека?
- Эй, такси.
Наконец показалась свободная машина, и он торопливо влез в нее.
- Поезжайте прямо...
Он еще не знал, куда поедет. Первой мыслью было вернуться на набережную Орфевр, в свой кабинет, запереться там и поворчать всласть. Интересно, нашел ли Лапуэнт что-нибудь новое? Ему казалось, хотя уверен он не был, что бывшая консьержка уехала из Парижа и жила не то в Шарантоне, не то в Центральном районе.
Шофер медленно вел машину, время от времени с любопытством поворачиваясь к клиенту.
- А куда ехать от светофора?
- Налево...
- Как угодно...
И внезапно Мегрэ решил:
- Отвезите меня на улицу Даро...
- Куда именно? Она длинная.
- Угол улицы Сен-Готар...
- Ясно...
Мегрэ исчерпывал одну возможность за другой. Ему пришлось вытащить записную книжку и найти девичью фамилию мадам Жослен - де Лансье... Он помнил, что ее отец был полковником в отставке.
- Простите мадам, сколько лет вы служите консьержкой в этом доме?
- Восемнадцать лет, господин хороший, а от этого моложе не становишься.
- Вы не знаете, где-то здесь поблизости жил полковник в отставке по фамилии Лансье с дочерью?
- Даже не слыхала...
Второй дом, третий... Первая консьержка - женщина средних лет, была слишком молода, вторая не помнила, а третьей было не больше тридцати.
- А номер дома не знаете?
- Нет. Знаю только, что где-то недалеко от улицы Сен-Готар.
- Спросите в доме напротив... Консьержке там не меньше семидесяти... Говорите погромче, она глуховата...
Ему пришлось почти кричать. Она покачала головой:
- Полковника не помню, у меня совсем памяти не стало. После того как муж попал под грузовик, я уже не та.
Мегрэ собирался продолжать поиски, но она окликнула его:
- А почему бы вам не спросить у мадемуазель Жанны?
- Кто это?
- Она живет в этом доме лет сорок. Теперь уже не выходит, у нее больные ноги... Поднимитесь на седьмой, в глубине коридора, дверь никогда не заперта...
Постучите и входите... Она сидит в кресле у окна.
И в самом деле, он увидел там маленькую старушку, всю сморщенную, но с розовыми щечками и почти детской улыбкой.
- Лансье? Полковник? Ну как же! Прекрасно помню... Они жили на третьем этаже слева... У них была старая служанка.