Он бросился к "симке", и шум ее мотора вскоре стих вдали.
Доктор Жолли и Валентина спустились из ванной.
Руки доктора были чисты и пахли мылом.
- Я тщетно уговариваю ее лечь, - заговорил он, - или позволить сделать укол. Она держится только на нервах. Ей кажется, что она в силах все это вынести.
Но через полчаса после того, как я уеду, она свалится.
Просто ума не приложу, как она могла это сделать.
- Я убила этого бедного парня, - пробормотала Валентина и поочередно поглядела на Мегрэ и на Тео, неподвижно и безмолвно стоявших в углу.
- Не можете ли вы повлиять на нее? - повернулся доктор к Мегрэ. - Она проспит крепко несколько часов, и к утру все будет в порядке.
- Не уверен, что это необходимо.
Жолли насупился, но возражать не стал и принялся искать свою шляпу.
- Вероятно, мне нужно позвонить в Гавр, как и в прошлое воскресенье, чтобы приехали за телом. Ведь потребуется вскрытие?
- Конечно.
- Что-нибудь нужно передать от вашего имени?
- Нет, спасибо.
Доктор поклонился старой даме; казалось, он вот-вот поцелует ей руку.
- Вы напрасно отказываетесь. На всякий случай я оставил в вашей комнате несколько таблеток. Принимать их надо через каждые два часа. - Он кивнул Тео и подошел к Мегрэ, не зная, что сказать. - Разумеется, я в полном вашем распоряжении, господин комиссар. Дайте мне знать, как только я вам понадоблюсь.
Он ушел. Воцарилось молчание. Когда стих шум мотора его машины, Валентина, словно очнувшись, открыла буфет и достала графин с кальвадосом. Она хотела было поставить его на стол, но Мегрэ вдруг грубо выхватил у нее из рук графин и грохнул об пол.
- А ну-ка, сядьте оба! - приказал он прерывающимся от гнева голосом.
Они повиновались машинально, видимо не понимая, что происходит. Мегрэ оставался стоять, заложив руки за спину, затем принялся расхаживать из угла в угол, как привык это делать у себя в кабинете на набережной Орфевр.
Машина Кастэна уже возвращалась. А вот сирена стала посылать свои зловещие призывы в ночную темноту, оповещая о тумане.
Глава 9
ПРЕСТУПЛЕНИЕ ТЕО
Слышно было, как Кастэн выключил мотор, вышел из машины, постоял какое-то время на дороге, прежде чем открыть калитку. Мегрэ все не произносил ни слова. Тео, сидевший в кресле, которое несколько часов назад занимал комиссар, пытался, несмотря ни на что, походить на герцога Виндзорского. Валентина смотрела то на одного, то на другого, взгляд ее метался, как у пойманного звереныша.
Кастэн прошел через сад, вошел в дом. Его поразило молчание, разбитый графин, он не знал, что делать, куда девать себя. Не побывав ни разу в сыскной полиции на набережной Орфевр, он не мог видеть Мегрэ в такой ситуации.
- Итак, сынок?
- Я дозвонился к хозяину отеля; он уже спал, но все же поговорил со мной. Оказывается, он сам ответил с коммутатора, когда вызывали Тео, и перевел разговор, но не к нему в комнату - в комнатах нет телефонов, - а на аппарат в коридоре. Это было примерно в половине одиннадцатого. Тот, кто звонил, был пьян.
- У тебя есть бумага и карандаш?
- У меня есть записная книжка.
- Садись сюда, за этот стол. Устройся поудобнее, это займет, наверное, немало времени. Записывай их ответы.
Устройся поудобнее, это займет, наверное, немало времени. Записывай их ответы.
Мегрэ снова принялся расхаживать, старая дама по-прежнему следила за ним глазами, а Тео рассматривал носки своих ботинок.
Перед ним комиссар и остановился наконец и сказал уже не гневно, а с презрением в голосе:
- Вы ожидали, что Анри приедет вечером в Этрета?
- Нет.
- Если бы он не позвонил вам, вы все равно наведались бы в "Гнездышко"?
- Не знаю. Возможно.
- Где вы находились, когда произошло убийство? На дороге? В саду?
- В саду. У калитки.
Валентина подскочила на стуле. Она поняла, что, направляясь к престарелой мадемуазель Серэ позвонить доктору, прошла мимо своего пасынка.
- Вы были вполне довольны собой?
- Это - мое дело.
- Вы знали, что у нее есть револьвер?
- Я знал, что у нее остался револьвер моего отца.
Послушайте, господин комиссар, ответьте мне, что означает...
- Ну, нет! Вопросы здесь задаю я.
- А если я откажусь отвечать?
- Это абсолютно ничего не изменит. Разве что вынудит меня влепить вам по физиономии, уже целых четверть часа у меня руки чешутся.
Несмотря на трагичность обстановки, несмотря на то, что в соседней комнате еще лежал мертвец, Валентина не смогла сдержать довольную, почти радостную улыбку.
- Когда вам стало известно?
- О чем вы говорите?
- Послушайте, Бессон. Советую вам не валять дурака. Когда вам стало известно, что драгоценности вашей мачехи никогда не продавались, что они подлинные, а не подделка, как это пытались всем внушить?
Валентина вздрогнула и оторопело уставилась на Мегрэ, в ее взгляде промелькнуло что-то вроде невольного восхищения; она заерзала в кресле, словно желая что-то сказать, но комиссар не обратил на нее никакого внимания.
- Я всегда это подозревал, - сказал Тео.
- Почему?
- Потому что я хорошо знал ее и своего отца.
- Вы хотите сказать, что она опасалась нищеты и что она не из тех женщин, которые заранее не принимают мер предосторожности.
- Да. А мой отец исполнял все ее прихоти.
- Их брак предусматривал совместное владение имуществом?
- Да.
- В какую сумму вы оцениваете стоимость драгоценностей?
- Примерно в несколько миллионов по нынешнему курсу. Но, помимо известных мне драгоценностей, должны быть еще и такие, о которых мы не знали. Отцу было неловко перед нами, что он так много тратил на нее.
- После его смерти, когда вам сообщили, что драгоценности давно проданы, вы делились своими сомнениями с братом или с Арлеттой?
- Нет.
- Почему?
- Я не был уверен.
- А не потому ли, что вы надеялись поладить с Валентиной?
Она ни звука не пропускала мимо ушей, следила за каждым жестом Мегрэ, за выражением лица Тео. Она отмечала для себя все значительно лучше Кастэна, выступавшего в роли стенографа-любителя.
- Я не стану отвечать на этот вопрос.
- Который недостоин вас - вы это хотите сказать?
Вы говорили на эту тему с вашей мачехой?
- Нет.