- Мне только что звонили с набережной Орсе...
- Молодой месье Кромьер...
- Он сказал, что тщетно пытался связаться с вами, и спросил, откуда утренние газеты почерпнули информацию.
Позади Мегрэ секретарь печатал на машинке. Окна выходили во двор; в кабинет, наверное, никогда не заглядывало солнце.
- У вас есть что-нибудь новое?
Поскольку ему понравился судебный следователь, Мегрэ не стал скрывать от него своего уныния.
- Вы ведь прочли... - вздохнул он, показывая на досье. - Сегодня вечером или завтра утром я представлю зам первый рапорт. Мотивом преступления не являлась кража. Не думаю, чтобы корыстные интересы играли тут какую-то роль: это было бы слишком очевидно. Племянник жертвы - единственный, кто выгадал бы от смерти Сент-Илера. Да и выгадал бы он несколько месяцев, от силы год-два.
- Он испытывает настоятельную потребность в деньгах?
- И да и нет. Трудно вытащить что-либо определенное из этих людей, без того чтобы грубо и недвусмысленно не обвинить их в убийстве. Обвинять его нет никаких оснований. Мазерон живет отдельно от жены и дочерей.
Он человек скрытный, довольно неприятный, и жена изображает его чуть ли не садистом.
При виде его антикварной лавчонки можно предположить, что туда никогда никто не заходит. Правда, он специализируется на военных трофеях, а любители подобного жанра встречаются редко.
Он не раз просил денег у своего дяди. Мы знаем, что тот всегда охотно ссужал ему разные суммы, и не можем доказать обратное.
Он боялся, что, когда Сент-Илер женится, наследство перейдет в другие руки? Возможно. Но я так не думаю. В этих семействах у людей особый склад ума.
Каждый из них считает себя хранителем благ, которые он должен передать, в большей или меньшей сохранности, своей родне, близкой или дальней.
Мегрэ заметил улыбку на лице чиновника и вспомнил, что его самого зовут Юрбен де Шезо - имя с дворянской частицей.
- Продолжайте.
- Я встретился с мадам Мазерон в ее квартире на улице Помп и тщетно размышлял, зачем бы ей было убивать дядю своего мужа. То же можно было сказать и о двух дочерях. К тому же одна из них в Англии.
Другая работает. - Мегрэ набил трубку. - Вы позволите?
- Пожалуйста. Я тоже курю трубку...
В первый раз Мегрэ встречал судебного следователя, который курит трубку. Правда, тот сразу же добавил:
- У себя дома, по вечерам, просматривая бумаги.
- Я отправился к принцессе де В. - Мегрэ взглянул на своего собеседника. - Вам ведь известна ее история?
Мегрэ готов был поклясться, что Юрбен де Шезо вращается в кругах, где могли судачить об Изабель.
- Я об этом слышал.
- Правда ли, что ее связь с графом, если тут можно говорить о связи, известна многим?
- В определенных кругах - да. Друзья называют ее Изи.
- Граф так же называет ее в своих письмах.
- Вы их читали?
- Не все. Не целиком. Их там на несколько томов.
Мне показалось - правда, это лишь мимолетное впечатление, - что принцесса не так потрясена смертью Сент-Илера, как того можно было ожидать.
- По моему мнению, ничто и никогда не могло сокрушить ее безмятежность. Мне доводилось встречаться с ней.
Мне доводилось встречаться с ней. Я слышал о ней от моих друзей. Можно сказать, что она так и не повзрослела: время остановилось для нее. Одни полагают, что она застыла на своих двадцати годах, другие - что она не изменилась с тех пор, как вышла из монастыря.
- Газеты опубликуют ее историю. Уже появились намеки.
- Я видел. Это неизбежно.
- За время нашей встречи она не сказала мне ничего, что могло бы навести на след. Этим утром она пошла к нотариусу, вступать во владение наследством мужа. Она вернется туда после полудня, чтобы заслушать завещание Сент-Илера.
- Она в числе наследников?
- Ей завещана мебель и личные вещи.
- Вы видели ее сына?
- Филиппа? Да - его, жену и детей. Они все собрались на улице Варенн. Но сын один остался в Париже.
- Что вы о нем думаете?
И Мегрэ был вынужден ответить:
- Не знаю.
Строго говоря, у Филиппа тоже была причина устранить Сент-Илера. Он становился наследником прославленного в истории имени В., старшим в семье, породненной со всеми царствующими домами Европы.
Его отец смирился с платонической любовью Изабель к скромному, хорошо воспитанному дипломату, которого она видела лишь издали и которому писала ребяческие письма.
Со смертью отца положение должно было измениться. Несмотря на свои семьдесят два года и семьдесят семь лет своего возлюбленного, принцесса собиралась выйти замуж за Сент-Илера, оставить титул, сменить имя.
Но достаточно ли такого мотива, чтобы совершить преступление, и - Мегрэ то и дело возвращался к этому - рисковать головой? Короче говоря, превратить довольно невинный скандал в скандал куда более серьезный?
Комиссар пробормотал в смущении:
- Я проверил все, что он делал во вторник вечером.
Сначала он, по обыкновению, остановился с семьей в гостинице на площади Вандом. Когда дети легли, он вышел в одиночестве прогуляться по Елисейским полям. На углу улицы Берри наткнулся на пять или шесть девиц, выбрал одну и отправился к ней.
Мегрэ часто видел, как убийцы после преступления мечутся в поисках женщины, не важно какой, словно ища забвения.
Но он не мог припомнить, чтобы кто-то занимался любовью перед убийством. Может, он хотел обеспечить себе алиби?
Во всяком случае, алиби не полное: Филипп ушел от девицы в половине двенадцатого и вполне мог успеть на улицу Сен-Доминик.
- Вот все, что у меня есть. Хотя надежды на это мало, буду продолжать искать другой след: может быть, объявится близкий знакомый старого посла, о котором мы пока ничего не знаем. Сент-Илер, как большинство стариков, имел устоявшиеся привычки. Почти все его друзья умерли...
Пронзительно зазвонил телефон. Секретарь взял трубку:
- Да... Он здесь... Хотите, чтобы я передал трубку? - И, повернувшись к комиссару:
- Это вас... Кажется, срочно...
- Вы позволите?
- Сделайте одолжение.
- Алло! Да, Мегрэ... Кто у телефона?
Он не узнал голоса, потому что Мере, наконец назвавший себя, охрип от волнения.
- Я звонил в ваш кабинет... Мне сказали, что...
- К делу.
- Сейчас. Это невероятно! Я только что закончил тест...
- Знаю.