..
- тихо проговорил он.
Мегрэ сразу же заметил у него заячью губу. Он вовсе не считал, что стоявший перед ним гость в чем-то виноват.
- Это вы приходили на набережную Орфевр и хотели попасть ко мне на прием?
- Да, я приходил туда несколько раз...
- Вас зовут... Погодите... Планшон...
- Верно, Леонар Планшон.
И еще более униженным тоном он повторил:
- Прошу простить меня...
Он огляделся, бросил взгляд на приоткрытую дверь, словно опять хотел убежать. Сколько же раз он вот так уходил, не попав в кабинет комиссара?
Раз пять, не меньше. И всегда в субботу после полудня. В конце концов коллеги Мегрэ стали называть его "субботним клиентом".
Случай с Планшоном был чем-то похож на историю с сумасшедшей старухой. В управлении уголовной полиции, как и в редакциях газет, отираются всякого рода люди, поведение которых выглядит странно в той или иной степени. Самых назойливых таких визитеров в управлении знали уже в лицо.
- Сначала я вам написал... - прошептал мужчина.
- Присаживайтесь.
Через застекленную дверь посетитель увидел накрытый на кухне стол и спросил:
- В этот час вы обычно ужинаете, не так ли?
- Присаживайтесь, - повторил комиссар со вздохом.
Хотя он и вернулся сегодня домой раньше обычного, с ужином, видимо, придется подождать. Так и быть с этой запеканкой! Да и любимая телевизионная передача уже пройдет! За последние несколько недель он и жена привыкли ужинать, глядя на экран. Чтобы лучше видеть, они даже передвинули стол на кухне.
- Вы сказали, что писали мне?
- Да, я написал около десятка писем.
- Вы их все подписали?
- Первые письма я не подписывал... Я их порвал... Да и остальные тоже порвал... Тогда и решил встретиться с вами...
Теперь и Мегрэ учуял запах спиртного от своего собеседника, но тот вовсе не выглядел пьяным. Он, похоже, сильно нервничал и так сжимал пальцы на руках, что фаланги побелели. Немного освоившись с обстановкой, он начал посматривать на комиссара, и во взгляде его читалось отчаяние.
Сколько же ему было лет? Трудно определить: ни молодой, но и не старый, и складывалось впечатление, что он был таким всегда. Может, ему лет тридцать пять?
Нелегко было определить и к какой социальной категории он принадлежал. Его одежда была плохого покроя, но хорошего качества. Очень чистые руки указывали на то, что он занимался физическим трудом.
- Почему вы порвали эти письма?
- Боюсь, вы примете меня за сумасшедшего...
И подняв глаза, он добавил, словно хотел убедить Мегрэ:
- Я вовсе не сумасшедший, господин комиссар... Умоляю вас, поверьте мне - я не сумасшедший. Обычно это было плохим признаком, но Мегрэ все же поверил ему. Он слышал, как жена суетится на кухне. Должно быть, она вынула из печи запеканку, которую ему так и не придется поесть горячей.
- Итак, вы написали мне несколько писем... Затем приходили на набережную Орфевр... Каждую субботу, если не ошибаюсь?
- Да. По субботам я не работаю...
- Чем вы занимаетесь, господин Планшон?
- У меня малярная мастерская... О, совсем небольшая.
.. В разгар сезона у меня работают пять или шесть маляров... Сами видите, что это немного...
Из-за заячьей губы невозможно было понять, улыбается ли он или морщится. Глаза у него были светло-голубые, а волосы светло-рыжие.
- Первый раз вы приходили в полицейское управление около двух месяцев тому назад... В карточке вы указали, что желаете видеть меня лично...
Почему?
- Потому что я мог бы довериться только вам... Я прочел в газетах...
- Хорошо! В ту субботу вы ждали в приемной всего лишь десять минут, а потом ушли...
- Я испугался...
- Чего вы испугались?
- Я подумал, что вы не воспримете мою историю всерьез... Или помешаете совершить мне то, что я задумал...
- В следующую субботу вы явились снова...
- Да...
В тот день Мегрэ вместе с начальником управления и двумя заведующими отделами был на конференции. Когда он освободился, в приемной уже никого не было.
- Вы по-прежнему боялись?
- Скорее, меня терзали сомнения...
- Сомнения в чем?
- Я сомневался, стоит ли мне доводить до конца то, что я задумал...
Он провел рукой по лбу.
- Мне трудно вам объяснить... Видите ли, временами я и сам не знаю, как поступить...
Когда Планшон явился в третий раз, Мегрэ поручил Люка принять его. Но посетитель отказался сообщить цель своего визита, заявив, что пришел по личному делу, и буквально сбежал из приемной.
- Кто вам дал мой адрес?
- Я следил за вами... В прошлую субботу я чуть было не подошел к вам прямо на улице, но потом подумал, что это не совсем подходящее место для беседы... Ваш кабинет меня тоже не устраивал... Возможно, вы поймете меня...
- Откуда вы узнали, что сегодня вечером я вернусь с работы прямо домой?
Внезапно Мегрэ вспомнил, как ему показалось на мосту, что кто-то шел за ним по пятам.
- Вы следили за мной уже на набережной, не так ли? Планшон утвердительно кивнул головой.
- И шли за мной до автобусной остановки?
- Да, верно... Когда вы садились в автобус, я взял такси и приехал сюда раньше вас...
- У вас произошли неприятности, господин Планшон?
- Хуже чем неприятности.
- Сколько рюмок вы выпили до того, как пришли сюда?
- Две... А может быть, три?.. Раньше я не пил, разве лишь позволял себе стаканчик вина за обедом...
- А теперь?
- Смотря когда... Днем я не пью, а только по вечерам... Прежде чем прийти к вам, я выпил три рюмки коньяка для храбрости... Вам это неприятно?
Мегрэ неторопливо курил трубку, не отрывая глаз от собеседника и пытаясь составить о нем свое мнение. Сделать это было трудно: слишком противоречиво вел себя Планшон, это сбивало комиссара с толку. Он видел, что посетитель с трудом сохранял самообладание, весь его облик говорил о постигшей его беде, и в то же время он пытался сдержать свои чувства.
Мегрэ мог бы поклясться, что Планшон был человеком замкнутым и все переживания хранил в себе. Однако вот уже два месяца его мучило желание поделиться с кем-нибудь своим горем. Несколько раз, по субботам, он пытался поговорить с Мегрэ, но в последний момент уклонялся от встречи с ним.