– Алло!.. Кого вы спрашиваете?
– Господина Смита, пожалуйста, – произнес голос совсем рядом, наверное голос мадемуазель Жермены Девон.
Мегрэ подозревал, что телефонист, чье любопытство вызвал сам, тоже слушает.
С невероятной быстротой мужской голос ответил:
– Хэлло!..
Потом вновь Жермена Девон сказала по английски примерно следующее:
– Это мистер Смит у аппарата?
Потом опять по английски, потом оживленный, особенно из Франции, разговор на иностранном языке, но уже не английском, а скорее, польском или русском.
Мегрэ только и мог что с горечью разглядывать ковер.
Голос медсестры был взолнованный, настойчивый, у мужчины же сначала удивленный, потом злобный.
Она явно поведала ему длинную историю, он несколько раз прерывал ее, чтобы что то уточнить. Потом она, наверное, спросила, что ей теперь делать, а он сердился, упрекал ее в чем то, что оставалось совершенно неизвестным отставному комиссару.
Мегрэ, посмотрев на стол, вдруг обнаружил, что самого важного на нем нет, и немедленно, не выпуская трубки из рук, вызвал ночного дежурного.
– Быстро принесите бутылку виски, – сказал он.
– Полную? Сколько стаканов?
– Полную или пустую! Стаканов не надо…
Что же она говорила теперь, глухим, почти умоляющим голосом? Будь он немного способней к языкам, он бы все понял!
Был ли абонент из Женевы взбешен? Некоторые фразы на иностранном языке создают ложное впечатление у тех, кто не понимает их смысла, и Мегрэ сомневался. По ритму реплик он бы перевел так: «Тем хуже для тебя… Действуй по плану!.. Отвяжись от меня!..»
С тем же успехом произнесенные слова могли иметь совершенно обратное значение.
– Простите… – произнес кто то.
Это был дежурный, который пришел уточнить:
– Какое виски желаете?
– В квадратной коричневой бутылке, лучше пустой…
– Что?
– Да быстрее, черт полосатый! Не видите, что вы сейчас все испортите?
Ему было жарко. Он злился. Если бы господин Луи остался с ним, он бы хоть перевел телефонный разговор.
– Алло! Женева… – прошептал наконец голос на французском. – Разговор закончен?
– Закончен! – ответили в Женеве.
– Алло, «Эксельсиор»?.. Закончили?.. Разговор длился три минуты.
И посыльный явился наконец, с возмущенным видом и пустой бутылкой на серебряном подносе. Только Мегрэ выставил его за дверь, как на лестнице послышались шаги. Он приоткрыл дверь, отвернулся к окну, сложив руки за спиной, и, услышав быстрые легкие шаги по ковру, проворчал:
– Входите.
Жермена Девон, подозрительно оглядываясь, вошла, а он, все так же стоя к ней спиной, приказал:
– Извольте закрыть дверь…
Раз уж не смог выучить ни одного иностранного языка, приходилось по возможности заполнить как то этот пробел, – вот он и стоял лицом к окну. Когда он наконец обернулся, лицо у него было самое неприветливое и он мрачно бросил:
– Сколько он велел вам дать?
– Кто «он»?
– Женевец… Так сколько?
У него появилось новое доказательство субъективности оценки женской красоты. Господин Луи сказал:
«Красивая блондинка…»
И так как он добавил, что не худая, Мегрэ представил себе этакую пышечку. Мадемуазель Жермена, может, и была красива, но совсем не симпатична. Черты лица у нее были правильные, но жесткие, и весьма отчетливые формы не давали и намека на женственность.
– Итак, сколько?
– Сколько вы хотите?
Бутылка стояла на столе, между ними, и как только он ее лишится, козырей у него не останется.
– Это стоит дорого, – пробормотал он, пытаясь изобразить вкрадчивые интонации шантажиста…
– Но это зависит…
– От чего?
– От бутылки… Разрешите взглянуть?
– Минутку… Сколько?
Она была умнее, чем он предположил сначала, так как во взгляде ее определенно мелькнуло подозрение.
– Хочу вначале посмотреть на нее…
– А я хочу знать сколько…
– Тогда… – произнесла она, повернувшись к двери, словно собиралась уйти.
– Как хотите!
– Ну и что вы сделаете? – спросила она, обернувшись.
– Позову инспектора полиции с вашего этажа. И покажу ему бутылку. Скажу, что обнаружил ее в номере Оуэна…
– Она была опечатана…
– Я подумал об этом… Признаюсь, что сорвал печати… Посоветую сделать анализ содержимого, вернее, того, что было ее содержимым…
– А что в ней было?
– Сколько? – повторил он.
– А если это не та бутылка?
– Что ж! Или покупаете, или нет…
– Сколько вы хотите?
– Очень дорого… Не забывайте, что на карту поставлена свобода одного или двух человек и, безусловно, чья то жизнь…
Уже произнося это, он покраснел до ушей, – он только что осознал, что допустил непростительную ошибку.
Он не мог понять содержания беседы с Женевой, но ведь телефонист, который тоже слушал – и уж конечно был полиглотом, – мог понять. Что ему стоило до прихода Жермены позвонить ему…
Пусть! Слишком поздно! Партия в покер уже началась, и нужно блефовать до конца.
– Кто вы такой? – сквозь зубы спросила она, со злостью глядя на Мегрэ.
– Предположим, я – никто…
– Из полиции?
– Нет, мадемуазель…
– Коллега?
– Возможно…
– Ведь вы француз?
– Вы тоже, кажется…
– По отцу… Моя мать была русской…
– Знаю…
– Откуда?
– Потому что слышал ваш разговор с Женевой…
Безотчетно он восхищался ею, редко он встречал столь хладнокровного противника. Она ни на мгновение не отводила от него глаз, и, пожалуй, никогда не подвергался он такому серьезному и подробному изучению. На лице ее было написано: «В любом случае, вы – не мелкота…»
Она незаметно приближалась к столу, от которого Мегрэ как бы случайно отходил. Когда она оказалась не далее как в метре от него, быстрым движением схватила бутылку, понюхала, ноздри ее так раздулись от бешенства, что Мегрэ и гроша ломаного не дал бы за свою жизнь, окажись у нее в руках револьвер.
(Она произнесла несколько слов по русски, которые комиссар понять не мог, но выражавшие крайнюю степень презрения.)
– Это же не та бутылка? – насмешливо осведомился он, вставая между ней и дверью.
В ответ она бросила на него ледяной, убийственный взгляд.
– Прошу прощения… Наверное, я ошибся. Должно быть, бармену я вернул бутылку, о которой мы говорили, а эта осталась у меня… Могу позвонить, чтобы убедить вас в этом…
– Что за комедию вы тут разыгрываете? Кто вы? Что вы от меня хотите? Признайтесь, что не денег…
– Вы угадали.
– Тогда позвольте пройти…
– Не сейчас!
– Что вы знаете?
– Пока ничего определенного… Но я убежден, что сообща мы восстановим истину… От чего умер ваш прежний хозяин?
– Не собираюсь вам отвечать…
– Как хотите. В таком случае попрошу инспектора подняться, и продолжим разговор в его присутствии…
– Какое право?..
– Не ваше дело.
Ее начал пугать этот человек, который понемногу завоевывал преимущество, не отпуская ни на шаг.
– Вы – не шантажист, – с сожалением констатировала она.
– Вы правы. Я задал вам вопрос: чем был болен господин Стилберг, что заставило его нанять сиделку?
Он спрашивал себя, ответит она сейчас или нет. Он уравнивал ставку против двойной, не спуская с нее глаз.