Толстячок, налетевший из‑за угла, оказался тем самым Гришей‑надежным‑человеком, которого мы и ждали на Армянке. Трамвай прокряхтел пять коротеньких остановок, завонял паленой резиной и перекрыл движение по всему маршруту номер два. Пришлось топать пешком.
– Вы извините, ребята, – начал Борода, – что я воспользовался плодами вашей победы.
– Да нет, ничего, – поощрил его Артист.
– Их мало бить, их надо строить. – Борода был не просто возбужден, он был перевозбужден. – Трусливые твари! Максимум маскарада, максимум гонора, минимум мозгов и смелости.
– Задел ты их основательно, – вспомнил Боцман. – Что это за школьники, которые их от...дили в восемнадцатом году?
– Это когда Петлюра взял Киев, предки этих клоунов пошли брать Львов. Только здесь никаких войск не было, всех взрослых мужиков забрали в австрийскую армию, а она из города ушла. Здесь тогда только поляки жили, в смысле в городе, польский был город. Так вот, собрались школьники и студенты училищ не старше восемнадцати лет, так называемые львувськи дзети, взяли оружие из городских арсеналов, и отколбасили всю эту свору. Так что с боевыми качествами сечевых стрельцов все ясно было вон еще когда...
Борода все же гордился победой, в которую внес и свою малую лепту.
– А вот скажи, – не без ехидства поинтересовался Артист, – если бы нас не было, ты бы тоже упомянул про этих львувських дзетей?
– Он уже упомянул, – вступился Гриша за своего патрона. – Было дело.
– Да‑а? – протянули мы вчетвером. – И что?
– Провалялся две недели, – похвастался Борода. – Ребра мне покрошили.
– А если бы мы, ну... не служили когда‑то в десантуре, – настырничал и подвирал для конспирации Артист.
– Если бы вы отошли в сторонку – я бы не расстроился, – обиделся Борода.
– Ты знал, что сегодня на Армянку придут стрельцы? – допрашивал Артист.
Борода смутился:
– Предполагал...
– Если бы эта твоя богема не побросала чашки, что бы было?
– Они придрались бы к русской речи.
– А если перейти на украинский?
– Там русская тусовка, все это знают.
– Андрей, – как всегда пренебрегая прозвищем, обратился к нему Док. – Ты втянул нас в драку, не зная наших боевых качеств. Это могло вызвать ненужный ажиотаж вокруг наших персон и помешать выполнению нашей общей задачи.
Борода остановился и сел на парапет.
– Ребята, извините меня тысячу раз. – Он уже искренне раскаивался. – Но просто нету сил эту сволоту терпеть. Вы что, думаете, нас менты могли понизать? Да никогда! Если драка крупная, а крупной у них считается драка с участием более одного человека – менты не ввязываются. А ваши боевые качества я знал...
– Откуда? – удивился я.
– Рюкзаки, – улыбнулся Андрей. – Я же их тоже поднимал. И я видел, как вы легко и непринужденно забрасываете их на плечо. Плюс выправка плюс походка. А потом, когда я этих зацепил, как вы резко позицию заняли...
– Ну прямо шпион! – расхохотался Боцман. – Агент 007!
На том и примирились.
* * *
«Дома» нас ждал банкет. Борода с Гришей привели себя в относительно приличный вид, и мы поднялись на первый этаж. Нас встретили юные подпольщицы. Еще в подвале я поинтересовался у Бороды, насколько дамы осведомлены о целях нашего прибытия. Оказалось, что он их не посвящал во многие тонкости своей разведывательной деятельности.
Скажем, о его переписке с ФСБ знала только мужская часть подполья. Так что для девушек мы были всего лишь случайными знакомыми Бороды.
Был накрыт стол – побогаче, чем утром в подвале, но тоже скромный. Два салата, жаркое, водка. Девушки радушно приглашали к столу. Лариса была безусловно эффектна. Фигура Афродиты, втиснутая в мини‑юбку и почти несуществующую блузку, вызывала азартный интерес: не лопнет ли юбка и не вывалится ли бюст? Личико, следует признать, было у нее грубовато, но приятный овал и чувственный рот компенсировали этот недостаток. Вторая, Света, смотрелась рядом с этим буйством природы серым мышонком в своих свободных даже для ее худобы джинсах и бесформенной хламиде. Самым эффектным мужчиной среди нас, несомненно, был жгучий брюнет Артист. Когда мы вошли, Света уставилась на него, как на принца, который прямо сейчас заберет ее в свое королевство. Так и пялилась на него весь вечер.
Лариса смотрела на всех сразу. То ли никак не могла на ком‑то остановиться, то ли заранее записывала всех в потенциальные жертвы своей ненасытности.
После двух тостов и соответствующей закуски я бросил ей на растерзание Артиста и Бороду, а сам вытащил на балкон Дока с Боцманом. Якобы на перекур, хотя курящим среди нас был только Док, да и Лариса в своей квартире курение не возбраняла. Бороде я подмигнул: блокируй, мол, остальных. Мне нужно было совещание, пусть и не в полном составе.
– Ваше мнение? – задал я вопрос.
– Борода не врет, – уверенно ответил Боцман. – Придурок, но не подонок. Мы его слегка прокачали...
– Это он нас прокачал, – возразил Док.
– На боевые качества?
– На вшивость.
– Ну, тут он молодец, – вставил Боцман. – Собственной морды не пожалел.
– Кстати, – вклинил Док, – вы видели его морду перед дракой?
– А что?
– Морда у него была красная.
– Ну и что?
– Александр Македонский сильно пугал своих бойцов и смотрел на цвет лица. Если воин бледнел, его признавали негодным. Если краснел – все в порядке.
– Значит, Борода не боялся, а ярился? – поинтересовался Боцман. – А колени у него с чего тряслись? С адреналина?
– Выходит, так.
– Хорошо, – остановил я дифирамб себе. – Хотел бы я знать, что с Мухой.
– Но ты знаешь этого авантюриста, – рассудил Док. – Небось, как всегда, разрабатывает собственную версию. Как всегда.
– У него была задача прикрыть нас на случай западни, оценить обстановку со стороны и примкнуть, если все будет в порядке.
– Если бы не все было в порядке, он дал бы знать.
– Если бы все было в порядке, он бы тоже дал знать.
– Волнуешься за Муху? Он не ребенок.
– Ладно, будем ждать. Деваться все равно некуда.
На этом месте совещание пришлось прервать, нас позвали в комнату: пришел Дед. Одет он был в цивильное, но вошел чуть не строевым шагом. Вытянулся по стойке «смирно» и отрапортовал:
– Капитан Соколов по вашему приказанию прибыл! Здравия желаю, товарищи офицеры!
Словом, сдал с головой. Но что поделать. Если рыбак рыбака видит издалека, то боевой офицер боевого офицера – подавно.
– Мы давно уже не офицеры, – успокоил его Док.
– Русский офицер и в отставке офицер! – парировал Дед.
– Мы не в отставке, – пришлось мне огорчить капитана Соколова, – мы – уволенные.
– Такую гвардию и уволили? – изумился старик. – Это поспешило командование, – и представился по‑граждански: – Николай Иванович.