- Простите! Я не хотел причинить вам беспокойство. Понимаете, очки в самолете случайно разбил. А запасные были в чемодане, но он потерялся в дороге.
Сзади на операторе повисла Коновалова и зашептала ему в ухо:
- Чижиков, это он! Он! Он!
- Понял, - осторожно поправив пиджачок на всемирно известном шахматисте, вякнул оператор и криво улыбнулся.
- А вы нам камеру сломали на фиг, - радостно доложила Коновалова, ткнув пальцем в валяющуюся на полу аппаратуру, и добавила: - Профессиональную и очень дорогую.
Оператор поднял камеру, нажал на пару кнопок, кивнул и с трагическим лицом прижал ее, как младенца, к груди.
- Я все компенсирую. Сейчас выпишу вам чек. Сколько? - Гроссмейстер суетливо пошарил по карманам, достал чековую книжку и ручку и вопросительно посмотрел на оператора близорукими глазами. Чижиков умножил в уме стоимость своей камеры на два, потом на три и уже собирался открыть рот, чтобы скалькулировать убытки, но Мэрилин его опередила.
- Мы чеки не принимаем. Может, они у вас фальшивые? Только наличные! - сурово сказала она, ойкнула и подпрыгнула, потирая мягкое место. Сволочь-оператор ее ущипнул.
- У меня при себе почти нет наличных, - озадаченно сообщил Леонид Штерн. - Возможно, здесь поблизости есть банкомат?
- У нас банкоматы такие суммы не выдают, - вредным голосом сообщила Коновалова и снова ойкнула и подпрыгнула. Нет, ну Чижиков совсем обнаглел! Урод, сволочь, тупица! Неужели не понимает, что она затеяла, возмутилась Мэрилин и со всей силы наступила оператору на ногу. Чижиков покраснел и выкатил глаза.
- Пожалуйста, не нервничайте, - глядя в перекошенное лицо оператора, сказал Леонид Штерн. - Я дам вам свою визитку. А завтра с утра поедем в банк.
- Хм… - возмутился оператор.
- Хм… - вторила ему Коновалова.
- Хорошо, что вы предлагаете? - вздохнул шахматист.
- Я поеду с вами, - мило улыбнулась Мэрилин.
- Куда? - растерялся Штерн.
- А куда вы сейчас едете?
- В отель «Славянская».
- Вот я и поеду с вами в отель «Славянская», переночую у вас, а завтра с утра поедем в банк.
- Как? - ошарашенно спросил гроссмейстер, хлопая глазами. - Как это вы переночуете у меня в номере?!
- Обыкновенно, могу в кресле, я не гордая. Мы должны быть уверены, что вы не сбежите. Камера ведь очень дорогая. Или Чижиков переночует у вас в номере, - ехидно предложила журналистка.
- Да, очень дорогая, - подтвердил оператор и умножил в уме стоимость аппаратуры на четыре.
Леонид Штерн ехал на заднем сиденье в стареньком расхлябанном «Рено», хмуро поглядывая на взлохмаченную макушку противной блондинки и лысый затылок толстомясого мужика и уговаривал себя, что ничего особенного не произошло. Завтра с утра он отдаст деньги, и его оставят в покое. Леонид очень на это надеялся и радовался в душе, что эти двое журналистов не лезут к нему с вопросами. Во-первых, он приехал в Москву неофициально и очень не хотел, чтобы информация о его визите попала в газеты и на телевидение. Во-вторых, журналистов Леонид Штерн органически не переносил. Он их ненавидел с тех пор, как несколько лет назад прочитал о себе в журнале, что он не родной сын в семье успешного адвоката по экономическим вопросам Алекса Штерна и светской красавицы-аристократки Анны Горчаковой, а приемный. Тогда ему показалось, что мир перевернулся вверх тормашками. Нет, сначала он не поверил. Бросился к матери с журналом, возмущенно положил статью перед ней. Как он мог поверить в подобную ложь! Как он мог поверить в то, что обожаемые мать и отец на самом деле не имеют к его рождению ни малейшего отношения и что он всего лишь жалкий ублюдок без рода и племени, брошенный в приюте какой-то особой? Глаза матери Леонид Штерн помнил до сих пор: в них были испуг, чувство вины и боль. Он тоже почувствовал боль, ни с чем не соизмеримую боль, в сердце словно вонзились миллионы острых иголок, отравленных ядом. Яд побежал по венам, отравил кровь, одурманил мозг. Он почувствовал себя обманутым, схватил журнал и со всей силы хлестнул им мать по лицу. Мама не вскрикнула, не заплакала, просто сказала тихо, потирая нежную воспалившуюся от удара щеку рукой: «Ничего, сынок, все пройдет, заживет. Время лечит любые раны». Тогда он подумал, что мама говорила о себе, но со временем понял, что она его, дурака, успокаивала. Даже когда ей было больно, мама думала о нем. Господи, сколько лет прошло, а он так и не смог избавиться от чувства презрения к себе за тот омерзительный поступок.
- А вы с какой целью в Москву приехали? - обернулась блондинка и уставилась на него огромными глазищами. Леонид молча отвернулся к окну; если он из чувства неловкости за причиненные неудобства согласился оставить у себя в номере эту наглую невоспитанную девицу, то это еще не значит, что должен поддерживать с ней светский разговор. Девица хмыкнула и отвернулась. Вот и славно, с облегчением вздохнул гроссмейстер.
За окном плыли ночные огни города, яркими пятнами скользили рекламные щиты, мелькали окутанные неоновым туманом серые здания. Жаль, что он разбил очки. В Москву он приезжал только один раз, но даже не успел как следует ее рассмотреть. Программа визита была очень плотной: гостиница, конференция, шахматный турнир, снова конференция, праздничный банкет, встреча в Кремле. Тогда он еще не знал, что родился в этом городе и жил здесь до двух лет. Тогда он еще не знал, что у него есть родной брат.
- Слушайте, как же вы теперь без чемодана? - снова обернулась блондинка. - Нет, ну надо же, какие сволочи! Взяли и чемодан сперли. А в чемодане много ценных вещей было?
- Нет, - сухо ответил Леонид.
- А что там было? - не отставала девушка.
- Послушайте, я очень устал и не склонен вести беседу. Не будете ли вы любезны оставить меня в покое?
- Меня Мэрилин зовут. Мэрилин Коновалова, корреспондент программы «Факт ТВ», - представилась блондинка, совершенно не обидевшись на его слова. - А что вы злитесь? Могли бы и повежливей себя вести. Вас, между прочим, никто не просил на нас наскакивать, как сайгак, и Чижикова вместе с камерой ронять. У нас, по вашей милости, между прочим, очень важное интервью сорвалось. И завтра мне по башке за это надают.
- Извините, Мэрилин, - смутился Штерн, - извините. Меня зовут Леонид, - сообщил он и подумал: «Господи, мало того, что эту девицу зовут так по-идиотски, она журналистка, выглядит как пугало и говорит «с сорняками», так еще и работает в какой-то порнографической программе «Факт ТВ»!» И эта девица будет у него в номере ночевать!
- Приятно познакомиться, - сказала блондинка и почему-то глупо хихикнула. Оператор тоже гоготнул.
Что смешного в его имени? Какая странная парочка, разволновался Леонид. Чем ближе они подъезжали к отелю, тем больше Штерна охватывала паника.
«Рено» затормозил у гостиницы «Славянская».
- Прибыли, - радостно доложил оператор, подхватил камеру и вылез из машины. Мэрилин Коновалова тоже выпорхнула из автомобиля и, лучезарно улыбаясь, открыла заднюю дверь для Леонида.
- Курить хочу, - прочирикала Мэрилин, сняла со спины рюкзак, неловко открыла и уронила на асфальт - из рюкзака выскользнул глянцевый журнал, девушка торопливо сунула его обратно в сумку, но Леонид даже сослепу успел заметить, чье лицо красовалось на обложке.
Журналистка достала пачку сигарет и закурила, нервно покусывая нижнюю губу. Леонид усмехнулся. Все ясно, это парочка прекрасно знала, кто он, и именно его поджидала в аэропорту. И с камерой наверняка все в порядке. Отец предупреждал его перед отъездом, что в России полно мошенников. В чем он уже отчасти убедился, когда лишился чемодана. И мама всегда говорила, что он очень наивный и ничего не знает о жизни. Очевидно, это провокация. Подпоит его блондинка чем-нибудь в номере, ляжет с ним в постель, а после явится лысый оператор Чижиков, снимет все на камеру, и покажут его во всей красе в обнимку с этим чучелом в программе «Факт ТВ». Ну уж нет!
- Господин Чижиков, а позвольте, я взгляну на вашу камеру? - попросил Штерн, и журналистка с оператором переглянулись.
- Зачем? - осторожно спросил Чижиков.
- Хочу посмотреть модель.
- Что, жаба душить начала? - насупился оператор и спрятал камеру за спину.
- Простите? - Леонид с недоумением уставился на оператора и снова занервничал, не понимая смысла сказанной фразы. Жаба? Душить? Издевается или угрожает?
- Передумали возмещать убытки, да? - поняв замешательство гроссмейстера, уточнил оператор.
Штерн достал из кармана кошелек, вытащил двести евро и сунул купюры в нагрудный карман рубашки Чижикова.
- Думаю, этого будет достаточно, - улыбнулся он, развернулся и направился в гостиницу; его била дрожь. Господи, только бы до двери дойти, а там наверняка служба безопасности имеется. Только бы не ударили чем-нибудь по голове сзади.
- Леонид! - закричала ему вслед журналистка, Штерн вздрогнул и ускорил шаг. - Леонид, вы все неправильно поняли! Мы не хотели вас разводить на деньги! Мы хотели просто взять у вас интервью!
Гроссмейстер этого уже не слышал.
- Какая же ты дура, Коновалова, - буркнул оператор, когда высокая фигура шахматиста скрылась из вида. - Все у тебя через задницу.
- Пошел ты! - зло сказала девушка, влезла в машину и с силой хлопнула дверью. Чижиков сел за руль, завел мотор и удивленно покосился на свою напарницу. Мэрилин, закрыв лицо ладонями, горько рыдала. Чижиков растерялся.
- Да ладно тебе, Мэрилин, не реви. Со всеми бывает. - Он осторожно погладил девушку по голове.
- Камеру жалко, - всхлипнула журналистка, оттолкнув его руку.
- Камера в порядке, работает, я ее еще в аэропорту проверил.
- Он подумал, что мы мошенники, - еще раз всхлипнула девушка, вытерла ладонью слезы, достала журнал, положила себе на колени и уставилась на фотографию. - Ты видел, с какой брезгливостью он на нас смотрел? Видел? - ткнув пальцем в обложку, спросила Мэрилин.
- Не бери в голову, Коновалова, поехали лучше кофе пить. Они все так смотрят, буржуины. Большие деньги портят людей. А у этого Штерна состояние оценивается в несколько миллионов долларов. Курва он.
- Ничего он не курва, - возразила девушка. - Он ведь миллионы своей головой заработал.
- Да хоть жопой, какая разница, - хохотнул оператор. - Все одно - буржуй.
- Чижиков, блин, ты рассуждаешь, как люмпен! - Мэрилин закатила глаза к потолку. - Не деньги портят людей, а их отсутствие. Вот если бы Штерн тебе отвалил штук пять-десять евро, ты бы добрым стал и возлюбил все человечество.
- Насчет человечества не знаю, но Штерна я бы возлюбил вселенской любовью однозначно, потому что жена меня скоро уроет за то, что я никак ремонт в квартире не сделаю. Слышь, Коновалова, а тебя что, действительно Мэрилин зовут? Я думал, это прозвище.
- Правда. Отец у меня америкос, а мама русская. Я в Штатах до четырнадцати лет жила, а после маме надоело в Америке, и мы с ней вернулись в Россию. Так что я урожденная Мэрилин Хейч, но мама меня Маней зовет. И ты, Чижиков, можешь меня так звать, если хочешь.
- Мэрилин Хейч, - повторил оператор. - Суперски звучит. А еще лучше звучит Маня Хейч, - Чижиков развеселился. - И на фига ты, Маня, фамилию сменила?
Мэрилин коротко взглянула на оператора и опустила глаза.
- Ничего я не меняла, Коновалова - это мой псевдоним. Только не говори никому, ладно?