И, одарив Малахова широкой улыбкой, Алина встала из-за стола и направилась к выходу. Ей не терпелось попасть на работу, чтобы решить, как помешать Снежане Ганиной в очередной раз испортить себе жизнь.
2
Алина сидела в огромном кожаном кресле, поджав под себя босые ноги, и пила чай. Отхлебнув, ставила чашку на колено, но коже быстро становилось горячо, и она поднимала ее и вновь подносила ко рту. Расположившийся напротив Дятлов, молча последив за этими движениями, решил-таки дать совет:
– Алина Маратовна, вы можете водрузить чашку на столик, он по правую руку от вас. Или просто на подлокотник поставить, а то горячо ведь.
– Я привыкла не выпускать чашку из рук, когда пью чай, – ответила Алина. – У меня вечно мерзнут пальцы, и кипятком я их грею.
– Плохие сосуды?
– Плохие, – согласилась она. – И, пожалуйста, обращайтесь ко мне просто по имени. Алина и все. Маратом звали моего деда, так что я не воспринимаю свое отчество.
– Как вам будет угодно.
– А теперь давайте поговорим о моем деле. Хоть какие-то результаты есть?
– Вы слишком торопитесь, Алина Мара... – Детектив замолчал на полуслове и сконфуженно пробормотал: – Простите, не привык к клиентам без отчества обращаться. – И уже по-деловому доложил: – Слежку за вами, вашим домом и офисом мы установили. Пока ничего подозрительного. Вас никто не «пасет».
– Надеюсь, вы не думаете, что я все это выдумала?
– Конечно же, нет. Тем более, что вашим словам нашлось подтверждение. Я имел беседу с охранником вашего офиса, и он через стекло дверей пару раз замечал, как возле вашей машины кто-то крутится. Секьюрити решил, что к автомобилю присматриваются, чтобы угнать, и стал пристально следить за принадлежащим вам джипом. А еще дворник, который убирает возле вашего дома, обращал внимание на странного субъекта, слоняющегося неподалеку от подъезда, где вы живете.
– Как он выглядел?
– Единственное, что дворник запомнил, это плащ, в который человек был одет: длинный, стеганый, с капюшоном. Но внимательно рассмотреть тот себя не дал – скрылся сразу, как только понял, что замечен...
– Павел Евгеньевич, – перебила сыщика Алина, – а вы тоже считаете, что мою домработницу убил ее муж?
Дятлов был первым, если не считать милиции, кому она сообщила об убийстве. Сначала позвонила в дежурную часть, потом детективу. А утром поведала ему о предварительных результатах следствия и разговоре с матерью Светланы. Затем о звонке с угрозами. И вот сейчас хотела узнать мысли Дятлова на сей счет.
– Это самое разумное объяснение случившемуся, – осторожно ответил тот.
– Скорее – самое легкое объяснение. И наиболее удобное для следствия. Повесить убийство на беглого преступника не составит труда. Даже если он будет отпираться и предъявит алиби – а он, как я поняла, отпирается, – ни один суд не примет его сторону. Светин муж будет осужден, а на счету милиции окажется еще одно раскрытое дело.
– Помните басню Крылова про ларчик, который просто открывался? Так вот не исключено, что ваше дело такое же элементарное, – глубокомысленно заметил Дятлов. – например, Светлану убил муж, а за вами следит кто-то другой, и совсем не за тем, чтобы лишить жизни.
– Но как же звонок? Тот самый, вчерашний, с угрозами…
– Знали бы вы, как я сожалею о том, что мы не поставили на ваш телефон «жучок»!
– Это я виновата. Вы предлагали мне, но я отказалась. Теперь понимаю – зря. Так что ставьте. Лучше поздно, чем никогда.
– Хорошо, я завтра пришлю человека. Он еще поставит вам определитель номера.
– Но на моем телефоне есть определитель...
– Ваш нам не походит. Ведь он не распознал тот номер, с которого звонил таинственный недоброжелатель?
– Нет. Из автомата, наверное.
– А между тем современная аппаратура позволяет определять даже такие звонки. В общем, утром ждите гостей... – Дятлов сделал пометку в своей электронной записной книжке. – Кстати, вы не узнали голос?
– Нет. Мне показалось, что он обработан на компьютере. Знаете, как искажают голоса героев телевизионных программ о криминале?
– Даже так? Интересно... – Детектив вновь что-то внес в память телефона. – А сейчас продолжим: обозначим задачи и...
– Только давайте исходить из того, что Света – случайная жертва и убить хотели меня.
– Если вы на этом настаиваете, то давайте.
– Отлично. Что требуется от меня?
– Назвать имена и фамилии подозреваемых вами лиц. Ведь у вас наверняка есть мысли насчет того, кому вы помешали. Иначе вы бы не были так упорны в нежелании верить версии следствия.
– Я упорствую лишь потому, что привыкла доверять своей интуиции. А она подсказывает – убить хотели именно меня. Но вот кто, не имею понятия.
– У вас нет врагов? Или их так много, что вы теряетесь в догадках относительно того, кто из армии ненавидящих вас людей решился на преступление?
– Я знаю троих ненавидящих меня людей, но со всеми уже сто лет не общалась. Мы потеряли друг друга из виду очень давно, и я не думаю, что кто-то из них сейчас решил свести со мной счеты... – Среди этой троицы был и Макс, но Алина почему-то не брала его в расчет. Наверное, зря. – Хотя их не стоит исключать.
– Вы правы, Алина. Но о давних врагах позже. Давайте сначала рассмотрим тех, кому ваша смерть выгодна. Итак… Кто ваш основной наследник?
– Поскольку завещания у меня нет, то муж. Но он не может быть убийцей.
– Почему вы так уверены? Снова интуиция?
– Долго объяснять... Да и не хотелось бы. Тут очень личное...
– Речь идет о вашей безопасности, – напомнил Дятлов, – и я настаиваю на конкретном ответе.
– Майкл не мог этого сделать, потому что не покидает своей квартиры.
– Он что, под домашним арестом?
– Под добровольным домашним арестом. Муж не выходит из дома. У него агорафобия.
– Что?
– Боязнь открытого пространства.
– И это подтвержденный медицинским обследованием факт?
– Да. Майкл состоит на учете у психиатра, который для планового осмотра сам приезжает к пациенту на дом.
– А можно с ним познакомиться?
– С психиатром?
– Нет, конечно. С Майклом Валентайном.
– А нельзя ли этого избежать? Я не хотела бы...
– Если так дело пойдет, я вынужден буду отказаться от сотрудничества с вами, – сурово заявил Дятлов. – Вы должны оказывать мне содействие, а не препятствовать работе.
– Хорошо, – обреченно выдохнула Алина. – У вас есть время? Если да, то поедем к Майклу прямо сейчас...
3
Они вошли в квартиру. В ней было темно. Только в самой дальней комнате – ее от прихожей отделял вытянутый, как кишка, коридор – брезжил свет. Он был таким слабым, что Дятлову показалось сначала, будто фонарь с улицы светит. Но он ошибся.
– Мой муж, как всегда, торчит в Интернете, – сказала Алина. – Наушники, наверное, нацепил, вот и не слышит, что дверь открылась. Пойдемте, я вас познакомлю.
И, не разувшись, прошла в комнату. Дятлов последовал за ней, но не сразу, а скинув с ног ботинки – прихожая сверкала чистотой и топать по вымытому полу в грязной обуви ему было совестно.
– Ваш муж живет один? – спросил у Алины Дятлов.
– Да.
– Какой он аккуратный, – поразился сыщик. – Ни пылинки, ни соринки кругом.
– Не знаю, кто тут следит за чистотой, но явно не Майкл.
Тем временем кишкообразный коридор был преодолен, и они вошли в комнату. Алина сразу двинулась к выключателю, чтобы зажечь свет, а Дятлов рассматривал хозяина. Тот сидел спиной к нему, и оценить сыщик мог только фигуру и волосы, но то, что он увидел, произвело впечатление. Плечи широченные, руки накачанные, шея мощная, а темные кудри вьются картинными локонами.
Когда зажегся свет, супруг Алины вздрогнул и обернулся. Дятлов, как любой гетеросексуал, к мужчинам тяги не питал, но не мог не восхититься чертами сидящего за компьютером мужчины. Это ж надо иметь такое правильное лицо! Ни единого изъяна! Невзрачный Дятлов в молодости мечтал именно о такой внешности. Чтобы подбородок волевой, взор орлиный, а густые брови сходились на переносице...
– Алина? – удивленно воскликнул красавец, стаскивая наушники. – Ты чего вдруг? И не предупредила даже... Я же просил, чтобы ты обязательно предварительно звонила, а то я бываю небритым, немытым... Или вообще сплю.
– Привет, Майкл, – сухо поздоровалась Алина с мужем. – Вообще-то я звонила, но ты не брал трубку...
– А кто с тобой? – спросил Майкл, кивнув на сыщика.
– Частный детектив. Дятлов Павел Евгеньевич.
– Детектив? – Густые брови взметнулись вверх. – Зачем он тебе понадобился?
– А ты разве не в курсе, что в моем доме совершено преступление?
– Нет.
– Сидишь целыми днями в Интернете, и ни разу тебе не попалось...
Майкл не дал ей закончить:
– О том, что убили твою домработницу, я читал. А вот подробности пропускал мимо. Я не понаслышке знаю, как журналисты любят искажать факты... – Валентайн щелкнул мышкой, выключая компьютер. – Между прочим, я ждал, что ты позвонишь и расскажешь мне правду о случившемся. Все ж таки мы не чужие люди...
Он замолчал, устремив на жену выжидательный взгляд. Но Алина никак не реагировала ни на его слова, ни на немой призыв к ответу – безмолвствовала, скучающе рассматривая свои ногти. Дятлову стало ясно, кто в этой паре любит, а кто позволяет себя любить. Вернее, позволял. Теперь Алина не удостаивала супруга этой милости...
– Зачем ты приехала? – В голосе мужчины появились агрессивные нотки.
– Я попросил Алину познакомить меня с вами, – вступил в разговор Дятлов.
– Не совсем понимаю, зачем?
– Ваша супруга считает, что целью убийцы была она, а не ее домработница.
– Ах вот в чем дело! – воскликнул Майкл. Говорил он чересчур правильно, четко выговаривая слова, и Дятлов решил, что русский для него не родной язык, хоть господин Валейнтайн и знает его в совершенстве. – И я, естественно, первый подозреваемый?
– Алина вас в данном качестве не рассматривает.
– А вы?
– А я – да, – не стал лукавить Дятлов.
– Понимаю. Я же наследник ее довольно приличного состояния.
– Не зря существует поговорка: ищи, кому выгодно.
– Согласен с вами, не зря. На вашем месте я бы тоже в первую очередь заподозрил мужа. – Майкл почему-то очень развеселился, разговаривая с Дятловым. – А чем супруга мотивировала свое убеждение в моей невиновности, можно узнать?
– Сказала, у вас агорафобия.
– Есть такая напасть, – с дурашливой улыбкой кивнул Валентайн. Дятлов видел, что Майкл ведет себя неестественно, и это его настораживало. – Не первый год мучаюсь...
– По дороге сюда я заглянул с телефона в Интернет, почитал про вашу болезнь и теперь знаю, что страдающие агорафобией привязываются к дому и весьма трудно покидают его. А все из-за внезапных приступов паники, возникающих при выходе на улицу. Так?
– Совершенно верно. У меня, к примеру, до обморока доходит.
– Сочувствую вам. Но оказывается, приступы обычно длятся от десяти до пятнадцати минут и редко превышают полчаса.
– И что из того?
– А то, что по прошествии получаса любой агорафоб становится вполне способным на убийство.
– Любой, но не я.
– Чем же вы от остальных отличаетесь, можно узнать?
– А вот этим! – И, вытянув руку, Майкл выкатил из-за шкафа инвалидное кресло. – Дело в том, уважаемый детектив, что я не хожу. У меня перелом позвоночника, и без посторонней помощи я не могу не только покинуть квартиру, но и в сортир сходить.