— Мы собираемся заняться бизнесом. Volens-nolens придется затянуть пояса.
Он машинально провел рукой по новому жилету. Под жилетом находились манишка, новые подтяжки — и больше ничего. Не будь денег Форда, двое джентльменов так и носили бы летние тряпки “по вакационным ценам”.
Экономка подумала.
— Вы собираетесь жить в гостинице? Но ведь у меня только немного дороже. Я могу сделать для вас скидку.
Двое джентльменов потупили очи.
— Нет, мисс Дэрроу, ничего не получится.
— Да, но… тогда где? У миссис Христодуло?
— Д-да, вероятно, — пробормотали джентльмены, — у нее.
— Или у миссис Грацци? Имейте в виду, ее стряпня прекрасно подойдет для отравлений!
— Тогда к черту миссис Грацци. Мы будем жить у этой миссис, как вы сказали, Христодуло?
— Да, миссис Христодуло.
— А где живет миссис Христодуло?
Мисс Дэрроу оглядела обоих.
— Вот что, джентльмены, — сказала она. — Я вас никуда не отпущу.
Спустя четверть часа Д.Э. Саммерс распахнул дверь комнаты. Той самой, где не так давно был обвинен в покушении.
— Сошлась головоломка? — спросил он под нос самого себя, опускаясь на свежезастланную постель. — Или нет? Ну, почти.
М.Р. Маллоу тоже вошел туда.
— Что значит уметь впаривать гражданам сомнительные штуки, — сказал он. — Великое дело — коммерция!
Коммерция действительно оказалась великим делом: комната на втором этаже прекрасного старого дома, в котором, помимо прочего, имелось еще шесть комнат, считая библиотеку, и не считая комнаты мисс Дэрроу внизу, с роскошной, просторной ванной, которую следовало только привести в порядок, с дивным чердаком, заставленным рухлядью, который только в сильный дождь давал течь, и великолепно заботливой экономкой, которая, к тому же, была отличной кухаркой. Все это — за цену, вдвое меньшую, чем остальным жильцам: пятнадцать баксов ежемесячно.
“Бам-м”, — сказал поднос, который уронила внизу мисс Дэрроу.
Той ночью нотариус, человек лет тридцати, с лоснящимся задом синих брюк, с испорченными зубами и заметной плешью, желающий только одного: чтобы его оставили в покое, съехал, не тратя времени на объяснения. Сделал ли он это потому, что ночью к нему в комнату стучались веселые барышни, желающие развлечь его танцами? Или, может быть, потому, что некие двое джентльменов, имея благородное намерение успокоить этих барышень, читали им вслух газету, где размещались “Разговоры о красоте бабушки Эйприл”, изображая один молодую девицу, второй — бабку? Этого не знал никто (тем более, что мистер Саммерс с утра опять пел в ванной). Но только пришлось ехать догонять нотариуса, просить миссис Христодуло, чтобы пустила к нему в комнату, и, наконец, применить кое-какие экстренные меры. По принятии этих экстренных мер нотариус вернулся в “Мигли” почти счастливым и совершенно пьяным. Мазурку он начал еще на крыльце, не обращая внимания на то, что его не держали ноги, а когда мисс Дэрроу распахнула дверь, хлопнул экономку по заду и потащил в гостиную танцевать. Танец закончился стремительным бегством мисс Дэрроу. При этом нотариус назвал свое поведение “эксцессом интеллекта”.
Пришлось срочно загонять нотариуса в его комнату. Спустя час бедняга был выгнан вон. Он топтался во дворе и плакал.
— Мисс Дэрроу! Мисс Дэрроу! — заклинали двое джентльменов из-за запертых дверей.
— Ну, не сердитесь на него! Он же не имел в виду плохого! Он наоборот!
Не помогали даже и объяснения, что подобные “эксцессы интеллекта” как раз и случаются с людьми непьющими — с непривычки. Но Д.Э. Саммерс добился помилования для всех: он, один сохранивший кое-какие силы после экстренных мер, до самого утра пил с экономкой чай и рассказывал, как пинкертоны упустили однажды жулика в дамском платье; о том, что половина дам, ведущих дамские колонки в газетах — переодетые мужчины; о том, как именно изготавливаются некоторые шарлатанские средства, и о том, как он явился однажды утром в кабинет шефа одного сыскного бюро Сан-Франциско, и сам, лично, видел там следы поджога. Поджог сыскного бюро и особенно описание мужественной внешности его шефа, Майлза Дж. Болджера, сотворили чудо: опальный нотариус, которого компаньоны нашли спящим на крыльце, вернулся в свою комнату.
Его хватило на неделю. Все это время он терпел молчаливую ненависть экономки, занятую уборную, в которую часами не мог попасть от того, что компаньоны использовали это помещение для чтения, телефон, впавший в безумство от постоянных звонков, и ариетки в ванной, которые было слышно во всем доме. Кроме того, он каждое утро спотыкался о еще один “резервуар для перегонки жидкости, которой обрабатывают невидимые чернила, отпечатки пальцев и тому подобное”.
Спустя неделю “Мигли” лишился одного жильца.
О появлении одной особы, с которой кое-кто надеялся никогда больше не встретиться
10 декабря 1909 года, около полудня Саммерс заскочил домой на секунду.
— … всего лишь резервуар для газолина, — доносилось из-за полуоткрытой двери в кухню. — Кем бы они ни были, они не сыщики. Вас обманули, мисс Дэрроу.
Голос, который произносил эти слова, показался знакомым. Саммерс подошел к двери. Серый весенний жакет на тонкой фигуре. Серый шофферский кепи с “консервами” над козырьком и муслиновым шарфом, завязанным бантом под подбородком. Высокие брови, пронзительные глаза, прямой нос.
На секунду пахнуло влажной ночной тьмой и газолиновым дымом.
"Меня зовут Ирен Адлер".
Джейк тряхнул головой, но это помогло только наполовину: главная часть миража так и осталась сидеть на стуле. Она поправила на коленях унылый коричневый саквояж и продолжала смотреть на экономку.
На сковороде шипели свиные котлеты. Экономка накрыла сковороду крышкой, вытащила из кармана фартука очки и нацепила на нос.
— Но, доктор Бэнкс, вы меня не дослушали! — выговорила она возмущенно. — Они мне сами все рассказали! Они коммерсанты. Они оба работают на мистера Форда!
— А до того? — поинтересовалась неприятная особа. — До того, как они стали работать на мистера Форда, — знаете вы, чем они занимались?
— Можно подумать, вы знаете!
— Нет, — честно ответила ее собеседница. — Но когда мы познакомились с этими… этими господами, они были одеты, как бродяги, и за ними была вооруженная погоня. Экономка изо всех сил жарила котлеты.
— Человек пятьдесят, не меньше, мисс Дэрроу. Мисс Дэрроу?
Удивленная молчанием собеседницы, незнакомка обернулась и встретилась взглядом с коммерсантом.
— Здравствуйте, мисс Дэрроу, — сказал тот. — Давно хотел сказать: я пошутил про невидимые чернила. Думал, вы подыгрываете.
— Мистер Саммерс! — голос экономки звучал несколько слишком радостно. — Ну, конечно, я догадалась! А это наша доктор Бэнкс, о которой я вам рассказывала! Она так хотела с вами познакомиться!
С этими словами она повернулась к жильцу.
Человек, называвший себя коммерсантом, долго молчал. Затем он прочистил горло.
— Э-э, — произнес он. — Очень приятно, мисс Бэнкс. Пообедаете?
* * *
— Мистер Саммерс, — произнесла за обедом доктор, — все хотела у вас поинтересоваться: как же вы оказались на той дороге, когда, помните, мне пришлось подобрать вас и вашего компаньона? Что произошло?
— Ну, мисс Бэнкс, какое это теперь имеет значение, — отозвался тот.
— Боюсь, что имеет. Дело принимало более, чем серьезный оборот. Если бы я не встретила вас здесь, это и вправду не имело бы значения. Но теперь я вынуждена настаивать: Что вы сделали?
— Неудачная шутка, — сухо произнес коммерсант. — У одного моего знакомого совершенно нет чувства юмора.
— Сэр! — вмешалась мисс Дэрроу. — А то, что вы рассказывали, те истории про сыщиков — правда?
— От первого до последнего слова. Кстати, доктор. Что бы вы сказали о еще одной истории про сыщиков, в частности, той, где одна особа — тоже, кстати, при подозрительных обстоятельствах, назвалась “Ирен Адлер”?
— Я бы сказала, что со стороны этой особы было бы крайне неразумно называться своим настоящим именем ночью, чужим мужчинам. Я бы сказала, что это было бы плохо при любых обстоятельствах.
— Но тогда позвольте и мне спросить: а как же вы оказались на той дороге? Ночью? Одна?
Лицо доктора не изменило своего скептического выражения.
— Моя профессия вам известна. В тот момент я как раз приобрела автомобиль. Немного сбилась с пути — и только.
С этими словами она посмотрела на экономку. Мисс Дэрроу собралась с духом.
— Сэр, — решительно сказала она, — я хочу знать все!