Посвящение
29 июня 2002 года, за несколько часов до того, как поставить последнюю точку в рукописи этой книги, я отправился в Лурд набрать чудотворной воды из тамошнего источника. И вот, уже на территории святилища, какой-то человек лет примерно семидесяти спросил меня: "Вам, наверное, говорили, что вы очень похожи на Пауло Коэльо?" Я ответил, что Пауло Коэльо - перед ним. Тогда этот человек обнял меня, представил жене, познакомил с внучкой, стал говорить о том, какую важную роль сыграли в его жизни мои книги, а под конец добавил: "Они заставляют меня мечтать".
Я не впервые слышал эти слова, но всякий раз радовался им. Однако в тот миг сильно растерялся, ибо знал, что "Одиннадцать минут" - книга, толкующая о таком предмете, который может и смутить, и шокировать, и ранить. Я дошел до источника, набрал воды, вернулся, спросил, где живет этот человек (оказалось - на севере Франции, на границе с Бельгией), и записал его имя.
Эта книга посвящается вам, Морис Гравелин. У меня есть обязательства перед вами, перед вашей женой и внучкой - но и перед самим собой: я должен говорить о том, что заботит и занимает меня, а не о том, что от меня хотели бы услышать все. Одни книги заставляют нас мечтать, другие - погружают в действительность, но все они проникнуты самым главным для автора чувством - искренностью.
Ибо я - первая и я же - последняя
Я - почитаемая и презираемая
Я - блудница и святая
Я - жена и дева
Я - мать и дочь
Я - руки матери моей
Я - бесплодна, но бесчисленны дети мои
Я счастлива в браке и не замужем
Я - то, кто производит на свет, и та, кто вовек не даст потомства
Я облегчаю родовые муки
Я - супруг и супруга
И это я родила моего мужа
Я - мать моего отца
Я - сестра моего мужа
Поклоняйтесь мне вечно.
Ибо я - злонравна и великодушна.
Гимн Изиде, обнаруженный в Наг-Хаммади, III или IV век (?) до н. э.
И вот, женщина того города, которая была грешница, узнавши, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастроеый сосуд с миром;
И, ставши позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром.
Видя это, фарисей, пригласивший Его, сказал сам в себе: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница.
Обратившись к нему, Иисус сказал: Симон! Я имею нечто сказать тебе. Он говорит: скажи, Учитель.
Иисус сказал: у одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динаров, а другой пятьдесят;
Но как они не имели чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбит его?
Симон отвечал: думаю, тот, которому более простил. Он сказал ему: правильно ты рассудил.
И обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал; а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла.
Ты целования Мне не дал; а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги.
А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому мало прощается, тот мало любит.
Встречи ждут нас - но как часто мы сами уклоняемся от них! И когда мы приходим в отчаяние, поняв, что нам нечего терять, или наоборот - чересчур радуемся жизни, проявляется неизведанное и наша галактика меняет орбиту.
Все умеют любить, ибо получают этот дар при рождении. Кое-кто распоряжается им довольно искусно, большинству приходится учиться заново, воскрешая в памяти приемы и навыки, но все - все без исключения! - должны перегореть в пламени былых страстей, воскресить былые радости и горести, падения и подъемы - и так до тех пор, пока не нащупают путеводную нить, таящуюся за каждой новой встречей... Да, эта нить существует.
И вот тогда плоти станет внятен язык души. Это и называется словом "секс", это я и смогу дать человеку, вернувшему меня к жизни, хотя он даже не подозревает, сколь важна была его роль в моей судьбе. Он просит меня об этом; он это получит; я хочу, чтобы он был счастлив.
***
Через два часа после того, как сделала Мария последнюю запись в дневнике, Милан, чуть успела она перешагнуть порог "Копакабаны", сказал:
- Стало быть, ты была с этим художником.
Надо полагать, Ральф посещал это заведение - Мария поняла это, когда он, обнаружив отличное знакомство с местными обычаями, заплатил втрое, причем не осведомился, сколько будет стоить ночь.
В ответ Мария только кивнула, напустив на себя таинственный вид, но Милан не обратил на это ни малейшего внимания, ибо знал здешнюю жизнь лучше, чем она.
- Думаю, ты уже годишься для следующего шага. Есть тут один особый клиент, который всегда осведомляется о тебе. Я отвечал, что у тебя, мол, еще опыта мало, и он мне верил. Но, пожалуй, пришло время попробовать.
"Особый клиент"?
- А художник при чем?
- Да при том, что он тоже - особый клиент. Значит, все, что она делала, Ральф Харт уже испытал с кем-нибудь из других девиц? Мария закусила губу и промолчала: не она ли записала в дневнике, что прожила прекрасную неделю?!
- И с этим новым надо будет сделать то, что мы делали с художником?
- Что вы делали с художником, я не знаю, но если сегодня тебя захотят угостить - откажись. Особые клиенты лучше платят, так что в накладе не останешься.
Все в этот вечер шло своим чередом - девицы из Таиланда, как всегда, сели вместе, у колумбиек был обычный всепонимающий вид, три бразильянки (и Мария среди них) притворялись, что погружены в свои мысли и нет на свете ничего такого, что могло бы их заинтересовать или удивить. Были еще австриячка, две немки, а прочий контингент составляли приезжие из Восточной Европы - все как на подбор высокие, красивые, белокурые: славянки почему-то всегда раньше других выходили замуж. Появились посетители - русские, швейцарцы, немцы: все люди преуспевающие и способные заплатить за самых дорогих проституток в одном из самых дорогих городов мира. Кое-кто направлялся и к ее столику, но она переводила взгляд на Милана, а тот еле заметно качал головой. Мария была довольна: может быть, сегодня и не придется ложиться в постель, ощущать чужой запах, принимать душ в ванной комнате, где порой бывало чересчур прохладно. Ей хотелось совсем другого - научить пресытившегося человека, как надо заниматься... нет, не сексом, а любовью. И по здравом размышлении она решила, что никто, кроме нее, не сумеет придумать историю настоящего.
В то же время она спрашивала себя: "Почему люди, все испробовав и испытав, всегда хотят вернуться к истоку, к началу?" Впрочем, это не ее дело: заплатите как следует, и я - к вашим услугам.
В дверях появился мужчина - на вид помоложе, чем Ральф Харт, красивый, черноволосый, с улыбкой, открывавшей превосходные зубы.