Алисса вздохнула, но сделала всё возможное, чтобы казаться приободрённой заявлением отца. Растолковывать суть не было смысла.
— Миссис Вульф сказала, ты хочешь меня видеть.
— О… да! Ничего срочного в самом деле. Просто миссис Вульф предложила сопровождать нас в Лондон, чтобы помочь тебе в подготовке к дебюту. И я подумал, что поскольку миссис Хэйл может быть не в состоянии продолжать работать в качестве твоей компаньонки, это может быть прекрасным решением.
— Ох!
— Ты выглядишь удивлённой. Но ты давно знаешь дорогую миссис Вульф, и она меня заверила, что такое близкое знакомство может облегчить задачу. В особенности, поскольку ты созналась, что нервничаешь…
— Нет! Я имею в виду, да, я сказала, что немного… нервничаю. Но миссис Хэйл не упоминала, что не вернётся до… Я имею виду, что у меня есть компаньонка, отец.
— Но её сестра очень больна и нуждается в ней, и я уверен, что она с облегчением освободится от своих обязанностей здесь. Мы не можем оторвать её от семьи в такой момент.
Его возражение было правдивым, и Алисса почувствовала, что бессердечным будет вступать в прения по этому вопросу. Миссис Хэйл добрый друг, но вряд ли можно утверждать, что её дебют важнее, чем больная сестра. Однако сама мысль о миссис Вульф, нависающей над ней в её первый Сезон, была неприемлемой и гарантировала бессчётное количество происшествий!
Прежде чем она могла придумать дипломатичный ответ, её отец продолжил:
— Я знаю, миссис Вульф может быть немного несдержанной, но я искренне верю, что она заботится только о твоих интересах.
Лучше у ж леди Пибоди.
— Уверена, что она заботится.
Отец воззрился на неё так, словно она объявила об отмене налогообложения:
— Это будет запоминающийся Сезон, я тебе обещаю!
Он заключил дочь в объятия, и Алисса могла только усмехнуться над его плечом.
Ох, отец, могу пообещать то же самое.
Глава 5
На следующий день мопсы устроили настоящую суматоху. Главарь шайки, Бинкли, пропал из комнаты своей преданной владелицы, и поиск его превратился в одну сплошную катастрофу. Придя в отчаяние от потери своего любимого питомца, миссис Вульф слегла в расстроенных чувствах, в то время как остальные гости и прислуга занялись его обнаружением и возвращением в целости и сохранности. Алисса быстро вызвалась искать снаружи. Она была убеждена, что Вайолет повиснет на мистере Йетсе, и у неё не было настроения наблюдать за тем, как разворачивается их роман.
Теперь у неё имелся прекрасный предлог сбежать из дома. Или, по меньшей мере, предпринять прогулку скорым шагом, чтобы выкинуть из головы наводящие уныние образы мистера Йетса, целующего прекрасное личико Вайолет, или его худощавых сильных рук, которые вынимают шпильки из смоляных кудрей Вайолет.
— Бинкли! — позвала Алисса, но без всякой спешки. Я бы тоже сбежала, малыш . Должно быть, он сыт по горло маленькими свитерами и бесконечными хозяйскими знаками внимания. А кроме того, он просто может планировать очередную засаду. Она представила себе песика прячущимся среди живых изгородей, подобно замаскированному разбойнику с большой дороги, и рассмеялась.
— Где ты, Бинкли? На мне мои лучшие ботинки! Вкусная обувь и нежные щиколотки! — Девушка плотнее запахнула толстый шарф и продолжила путь. Снег почти растаял, за исключением небольших сугробов под деревьями, оставив дорожки грязными и скользкими. Алисса попыталась сосредоточиться на своём пути и избежать размышлений о том, сколько раз Вайолет удалось невинно прикоснуться к мистеру Йетсу за время ленча. По крайней мере, Алисса старалась, пока визжащая клякса черной и желто-коричневой расцветки не выскочила из подлеска. Она изумлённо вскрикнула, и погоня началась. Алисса попыталась поймать мопса до того, как он скрылся, но Бинкли был слишком рад игре, чтобы положить ей скорый конец.
Это было похоже на ловлю поросёнка, смазанного салом. Они бегали вниз по лугу и вокруг деревьев, пока девушка не выбилась из сил и не начала задыхаться. Однако она не собиралась позволить своему противнику выиграть, поэтому попробовала новую тактику — бежать в противоположном направлении, чтобы поймать маленького грубияна до того, как он сообразит, что она не следует за ним по пятам.
Стратегия была безупречна, за исключением того, что Алисса так сосредоточилась на своей добыче, что забыла о земле под ногами. Лужа была глубокой и холодной как лёд, и прежде чем девушка могла изменит курс, чтобы уменьшить ущерб, она поскользнулась на скользкой почве и приземлилась прямо в грязь. Вскрик удивления и испуга сменился смехом, когда Алисса признала бесславный конец своей короткой карьеры в качестве ловца собак.
— Что же здесь такого забавного?
Алисса мгновенно умолкла в изумлении и смущённо поднялась на ноги:
— Мистер Йетс!
Господи, Боже мой, у этого человека просто дар видеть меня в самые худшие моменты, разве не так?
— С Вами всё в порядке, или, возможно, смех — первый признак заболевания?
Она расправила шарф и насквозь промокший плащ, выбираясь из слякоти:
— Со мной всё хорошо! Я представляла директрису моей школы и думала, что она сказала бы о леди и грязных лужах.
— Ей пришлось бы что-то сказать, как я понимаю, — Лиланд выглядел невозможно красивым и ничуть не расстроенным её выходкой.
— Без сомнения что-то насчёт леди, которым в первую очередь следует держаться подальше от луж с грязью.
— А не что-то о том, чтобы подождать мужчину, который расстелет свой плащ, перед тем как переходить через лужу?
— О, нет, — игриво поправила его Алисса. — Миссис Харрис никогда бы не посоветовала устроить такой жеманный спектакль. Это не соответствует духу её школы для юных леди.
— Какие именно уроки Вы получали в этой школе?
Она пожала плечами и озорно улыбнулась:
— Обычные уроки, я уверена.
Лиланд рассмеялся:
— Сомневаюсь, что что-либо в Вашей жизни можно назвать «обычным», мисс Мартин.
Алисса поглядела вниз на свой испачканный плащ и юбки, прежде чем усесться со звучным хлюпаньем на ближайший камень:
— Как убеждённый холостяк, что Вы можете знать о жизни юных леди?
Лиланд смотрел на неё и знал, что ей неизвестно о грязном пятне на своём носу и о том, как соблазнительно она выглядит. Он не мог вспомнить другую женщину, которая не превратилась бы в такой момент в визжащую гарпию. Алисса, напротив, воплощала собой жизнерадостный беспорядок.
— Совершенно верно. Но с расстояния, как полагаю, что можно сделать некоторые выводы.
— Какие именно выводы?
— Вы можете обидеться как представительница своего пола, — Лиланд умолк, получая от беседы больше удовольствия, чем хотел признать. После вчерашней прогулки верхом, когда он нехарактерным для себя образом позволил желаниям одержать верх над здравым смыслом, он ощущал облегчение от того, что она снова расслабилась в его компании.
— Боюсь, Вам придётся рискнуть. Как я смогу убедить Вас в обыденности моей жизни, если не знаю, что Вы считаете обычным для юной леди?
— Очень хорошо, — проговорил он, прислоняясь к дереву. — Я слышал, что молодые леди проводят за туалетными столиками больше времени, чем где бы то ни было. Что их интересы и темы разговоров ограничены модой, побрякушками и сплетнями. Я представлял себе, что они вышивают и рисуют акварели днями напролёт.
Её веселье стало очевидным, когда она всплеснула руками:
— Беспомощные и безнадёжные!
— Я так понимаю, что не все леди таковы? — нарочно подбросил приманку Лиланд.
— Ну, я не такая, хотя, полагаю, что падение в лужу не идет мне на пользу. Но, по крайней мере, я не стремлюсь быть беспомощной.
— А другие леди стремятся?
— Возможно, поскольку они верят, что именно этого желают мужчины, — созналась Алисса.
— Так значит это наша вина?
— Не все мужчины придерживаются подобного мнения, и не все молодые леди находятся в печальном состоянии перманентного обморока, прикованные к своим туалетным столикам, мистер Йетс. Если они изображают обмороки, я уверена, что это лишь потому, что от них этого ожидают.
— Уловка, к которой вы не прибегаете?
Алисса порозовела, но глаз не отвела:
— У меня нет к ним таланта. Я искусна во многих навыках, которые считаются необходимыми для утончённой юной леди, но я боюсь, что никогда не смогу полностью справиться с собой.
Она понизила голос до театрального шёпота:
— Я ужасно рисую акварелью, у меня не хватает терпения для вышивания, и я никогда в жизни не падала в обморок.
Лиланд изобразил притворный ужас, как будто был шокирован её признанием, борясь со смехом:
— Вы очень необычны!
Она спрыгнула со своего насеста, чтобы шутливо ударить его в плечо:
— Гадкий человек!
Он поймал её руку, и теплота его смеха сменилась чем-то гораздо более мощным. Лиланд медленно потянул за каждый мокрый палец её кожаной перчатки, освобождая запястье и лаская чувствительную кожу там. Замерзающие облачка пара от их дыхания смешались и исчезли, а Лиланд узнал, трепет опасного жара и желания.
Поцелуй её.
Отпусти её.
Противоречивые импульсы удерживали его на месте, но лишь на короткое мгновение. Он продолжал держать пальцы девушки, ощущая, как бьётся его сердце. Она не отстранялась, её лицо было запрокинуто в невинном ожидании очередного водоворота, который создавался, как только они оказывались близко друг к другу. Но с каждым проявлением слабости Лиланду становилось всё труднее и труднее отпускать девушку. Титул джентльмена служил ему единственным мерилом для себя самого и остальных, но когда Алисса Мартин оказывалась рядом, то это было последним, к чему он стремился. Когда её отец попросил их поехать вместе верхом, было слишком легко принять подарок судьбы. Лиланд собирался извиниться за поцелуй, шантажом полученный в библиотеке, но он ни о чём не жалел. А когда она застряла в чаще, сожаление было вызвать ещё труднее.
Сожаление или сдержанность. Кажется, у меня не хватает ни того, ни другого, когда речь идёт об этой женщине.
Алисса опустила веки, и молодой человек сдался примитивному инстинкту обладания. Он наклонился, чтобы поцеловать её, нетерпение зажгло пожар в волнующейся крови, а член напрягся. Им двигало желание, и Лиланд заключил её в объятия для жадного поцелуя. Губы Алиссы раздвинулись при вторжении, а её вздохи подстёгивали его, пока он упивался нежной сладостью губ и языка, поглощая и пробуя на вкус, исследуя каждую точку, пока не утратил представление о том, где заканчивается он сам и начинается она. Лиланд назвал её сиреной, но его собственное тело, казалось, пело с каждым её вздохом. Женственные изгибы манили его, и руки сами по себе двинулись по её спине вниз, к тонкой талии, и затем к упругим холмам ягодиц. Распластав на них пальцы, он поднял девушку, намеренно прижимаясь к ней возбуждённым членом, наслаждаясь трением сдерживающей их ткани и осознавая роскошный жар у неё между ног.
— Лиланд, — задыхаясь, ухитрилась выговорить Алисса, её губы скользили по чувствительной мочке его уха, вызывая у него ударные волны вниз по позвоночнику. — Грязь… Ты погубишь свой сюртук…