— Ох, мама, перестань меня дразнить. Ты же знаешь, что из меня толку не выйдет.
— Да как ты можешь это говорить! В прошлое Рождество в Сан-Педро кого больше всех вызывали после спектакля?
— Мама, это всего лишь школьный спектакль и…
— Миссис Уэйс?
И мать, и дочь повернулись на голос. У двери, забранной ржавой сеткой, стоял долговязый подросток. Мэрилин признала в нем уборщика, работавшего неполный день в том же магазине, что и отец. Звали его Джимми Брокуэй, он, как и Мэрилин, учился в школе Джордана классом или двумя ниже ее. Заикаясь, он поздоровался.
— Да, я миссис Уэйс, — ответила Нолаби.
— Меня зовут Джимми Брокуэй, я работаю у Рота. — Его голос внезапно пресекся, словно спазм перехватил горло.
— Да, я слушаю, — подбодрила его Нолаби.
— Я подметаю, прежде чем идти в школу… И сегодня утром, когда я пришел туда… — У парнишки снова пропал голос.
Бумажные бигуди Нолаби покачнулись.
— Я думаю, что ты там увидел мистера Уэйса?
— Гм… Может быть, мне лучше войти…
Нолаби, всегда такая быстрая и решительная, не сдвинулась с места, и Мэрилин, поставив тарелку, подошла к двери, чтобы откинуть крючок.
Кадык у юноши дернулся, когда он посмотрел на Мэрилин. Он тут же отвел взгляд, уставился на двуспальную кровать, которая была смята лишь с одной стороны, и глухо сказал:
— Тут, видите ли, такая проблема… Мистер Рот послал меня сообщить вам…
Нолаби и Мэрилин выжидающе смотрели на него.
— Мистер Уэйс… он… гм…
— Говори же, — шепотом сказала Мэрилин.
— Он в больнице, — выпалил наконец парнишка.
Мэрилин ахнула. Нолаби громко закричала.
— Что произошло? Что с ним? — хриплым голосом спросила Мэрилин. Из числа отцовских сетований на свое здоровье ей вспомнились его жалобы на боли в груди.
— Я не знаю… Мистер Рот велел лишь сказать, чтобы миссис Уэйс пришла… как это… в святого Джозефа…
— Ясно, в больницу святого Джозефа, — произнесла Нолаби. Лицо ее было мертвенно бледным.
— Я подвезу вас… у меня машина…
Нолаби сорвала с себя фартук, натянула свитер — коричневый, присланный кузиной Телойс Ройс, с дырками на локтях — и выскочила на улицу.
— Сестру! — закричала, спохватываясь, Мэрилин. — Я должна взять сестру!
Она добежала до ванной и затарабанила в дверь.
— Рой! Рой!
— Ты тут провела в свое удовольствие кучу времени, а теперь позволь мне…
— Открой! Папа в больнице!
Дверь мгновенно распахнулась. На пороге появилась Рой, губы ее были в зубной пасте. Если Мэрилин была любимицей матери, то Рой пользовалась особыми симпатиями у отца.
Нолаби и Мэрилин расположились на передних сиденьях ветхого драндулета «оникс», Рой села сзади. Никто из них в последствии не мог припомнить никаких других деталей этой недолгой поездки в больницу.
2
«Оникс» резко остановился перед украшенным лепниной входом. Рой вылезла из машины и бросилась вверх по лестнице впереди матери и Мэрилин.
В пустом вестибюле она остановилась в нескольких шагах от стола, за которым немолодая блондинка с перетравленными перекисью волосами продолжала читать «Сатердей ивнинг пост», не обращая внимания на вошедших.
Лицо Нолаби стало каким-то маленьким в обрамлении торчащих, словно кудри Медузы Горгоны, бигудей. Всегда такая словоохотливая, сейчас она молча приблизилась к столу.
Молчание нарушила Мэрилин.
— Мы ищем мистера Уэйса, его привезли сегодня утром, — негромко сказала она. — Вы не знаете, что с ним?
— Уэтс?
— Уэйс, — по буквам произнесла Рой.
Женщина не спеша ткнула ластиком на конце карандаша в лежащий перед ней список.
— У-э… — начала было Рой.
— Девочка, я не глухая, — оборвала ее женщина.
Нолаби робко кашлянула.
— Что-нибудь с сердцем?
Открыв журнал, женщина сказала:
— Пройдите налево по коридору до конца, затем поверните направо. Там увидите дверь, на которой есть надпись.
Мэрилин и Нолаби взялись за руки, в то время как Рой бросилась вперед…
На двустворчатой двери была надпись:
«Палата неотложной помощи.
Не входить.
Звоните, чтобы получить информацию».
— Неотложная помощь, — прошептала Нолаби. У стены стояли хромовые носилки, обтянутые искусственной кожей. Нолаби опустилась на них, чувствуя, что у нее подгибаются ноги. Прижав ладонь ко рту, она наблюдала, как Мэрилин нажимает на кнопку звонка. Металлический звук был резким и коротким.
Все трое напряженно смотрели на дверь, за которой слышались голоса и шум, словно кто-то катал тележки на колесах. Никто не появлялся.
Рой снова нажала на кнопку и несколько секунд не отпускала палец.
Через какой-то промежуток времени, который всем троим показался вечностью, обе створки двери распахнулись, и перед ними предстала тучная медсестра.
— Что вы тут делаете со звонком?
— Мы Уэйсы, — сказала Рой.
— Семья мистера Шилтона Уэйса, — вежливо добавила Мэрилин.
— Совсем ни к чему устраивать такой трезвон! — Сестра сердито посмотрела на Рой. — Как только появится что-нибудь важное, вам скажут.
— Но я не знаю, что случилось с моим мужем, — каким-то непривычно просительным тоном произнесла Нолаби. — Что с ним произошло?
Сестра посмотрела на нее, на старое кимоно, выглядывающее из-под видавшего виды свитера, на бумажные бигуди. Презрительно отвернувшись, она перевела взгляд на Рой, которая так и не успела надеть носки и туфли, на ее растрепавшиеся во время поездки кудрявые золотисто-каштановые волосы. Наконец дошла очередь до Мэрилин. Сестра скользнула взглядом по безупречно начищенным двухцветным кожаным туфлям, купленным на распродаже всего за доллар, потому что на одной туфле была царапина.
— Об этом вам скажет хирург, — холодно сказала она.
— Хирург? — удивилась Мэрилин. — Но я думала… Сестра, разве у него не сердечный приступ?
Не ответив, сестра удалилась в комнату.
Но прежде чем дверь закрылась, Рой рассмотрела коридор, в котором не было ничего, кроме носилок. Она открыла рот и завизжала.
Снова появилась сестра.
— Прекратите этот шум, — прошипела она.
— Что с моим папой? — завопила Рой.
— Ах ты маленькая негодница, разве ты не знаешь, что ты в больнице?
— Где мой папа? — выкрикнула Рой.
— Он в операционной, — сердито сказала сестра, недобро сверкнув глазами. — В него стреляли и ранили в грудь. Доктор пытается извлечь пулю, и я не удивлюсь, если этот кошачий концерт помешает ему успешно завершить операцию.
Рой мгновенно прекратила кричать.
Нолаби спросила:
— Стреляли из ружья?
Все трое с недоумением переглянулись.
— Наверно, хотели ограбить, — предположила Мэрилин. — Ты как думаешь, Рой?
Рой не ответила. Она кусала нижнюю губу, чтобы не разрыдаться.
— Все будет хорошо, мама, все будет хорошо, — сказала Мэрилин, в то время как слезы катились по ее щекам.
Все утро они просидели на жестких холодных носилках. Нолаби сжимала руку Мэрилин. Они находились в изолированной части больницы. Мимо них никто не проходил, кроме чернокожей старухи с пропитанной лизолом шваброй. Скорее всего, она не могла ничего знать, но все же Рой не удержалась и спросила ее о состоянии здоровья мистера Шилтона Уэйса.
Рой чувствовала себя так, словно она высоко взлетала на качелях, казалось, что желудок ее то и дело куда-то проваливается. Папа, папочка, ты должен поправиться, обязательно должен. Ноги и покрытые веснушками руки нестерпимо зудели, заставляя Рой непрерывно почесываться.
Каким-то незнакомым голосом Нолаби сделала ей замечание.
— Ты все-таки не обезьянка, Рой.
Рой перестала чесаться. После этого зуд стал еще более мучительным, и она вновь пустила в ход ногти.
Большие часы над дверью показывали одиннадцать часов сорок восемь минут, когда в дверях появилась та же самая тучная сестра.
Все трое поднялись, вопросительно уставившись на нее.
— Доктор Виндфилд попросил меня сообщить вам, что мистер Уэйс так и не пришел в сознание, — произнесла она ровным голосом. — Он скончался несколько минут назад.
Вдова и две сироты предались горю, вполне естественному в таких случаях. Нолаби бессильно опустилась на руки Мэрилин.
Рой бросилась на холодные неудобные носилки и разрыдалась. Ее стала бить дрожь. Папа, папочка, как мог ты навсегда оставить меня совершенно одну!
Мистер Рот пришел, принеся с собой большое сдобное кольцо с миндальными орехами и изюмом. Он смахнул с лица слезы, выслушав последние новости. Накануне он закончил работу около полуночи, оставив Шилтона довести до конца инвентаризацию комбинезонов.
— Это сейчас самый ходкий товар, у нас есть все размеры, — сказал он.
Придя утром, он обнаружил, что склад ограблен, а его служащий лежит без сознания на куче тканей, пропитавшихся кровью. Мистер Рот позвонил в полицию.
— Я узнаю, какая положена компенсация, — пообещал он.
В пятницу он вернулся с оформленными обязательствами. Семья Уэйса должна была получить 500 долларов единовременно и по 50 долларов ежемесячно, из которых 25 причиталось вдове и по 12 с половиной каждому ребенку до достижения им восемнадцатилетнего возраста.
После ухода Рота Нолаби дрожащими руками зажгла последнюю сигарету.
— Пятьсот долларов, таких денег я в жизни в руках не держала. Но я думаю, что их едва хватит, чтобы заплатить за больницу и похороны. — Голос ее задрожал, но она взяла себя в руки. — А пятьдесят долларов в месяц — это половина того, что зарабатывал отец, а ведь мы жили не ахти как роскошно.
— Может быть, нам вернуться в Гринуорд, — спросила Мэрилин. От слез ее глаза казались еще больше и зеленее.
— Вернуться? — возмущенно спросила Рой. — Да я никогда там не была! И ты тоже…
— Там живут ваши близкие, — сказала Нолаби, выпуская струйку дыма.
— Прелестно! — отреагировала Рой. — Давайте отправимся туда, чтобы можно было целовать им руки, когда они будут отстегивать нам старые шмотки.
— Боже, как мне надоели эти обноски, — вздохнула Нолаби.
Обе дочери удивленно повернули к ней головы.
— Это что-то новенькое, — сказала Рой.
— А что мне оставалось делать, дерзкая девчонка? — сказала Нолаби, ласково ероша кудри дочери. Она кашлянула. — Я не хотела, чтобы отец знал, как я ненавижу это старое тряпье. Ему и без того приходилось несладко, он ведь был далеко не миллионер.
Рой всхлипнула.
Нолаби протянула ей платочек.
— Мы не вернемся домой, пока не добьемся успеха, — сказала она и стряхнула пепел в пустую кофейную чашку.
— Мама, мы стали даже беднее, чем раньше, — вздохнула Мэрилин.
— Мы не дадим родне повода думать, что ваш отец плохо заботился о нас. Я не хочу, чтобы кто-то из них говорил: «Бедный Шилтон, он оставил семью необеспеченной».
— Что же нам делать? — спросила Мэрилин.
— Может, надо поиграть в тотализатор на скачках, — сказала Рой.
— Я подумаю, — ответила Нолаби.
Двумя днями позже сестры, проснувшись утром, увидели, что мать сидит на койке Мэрилин. От нее пахло дымом, словно она просидела в дыму долгое время.
— Мэрилин, ты выглядишь очень молодо, — сказала она.
— Мне многие дают девятнадцать, — ответила Мэрилин, пытаясь понять, куда клонит мать.