Он встретился с ней глазами, и Мод, повинуясь непреодолимой тяге, снова оказалась на нижней ступени лестницы, совсем рядом со Стефаном.
— Я подготовил превосходную оправдательную речь, — доверчиво произнес он, разведя руками, — но когда увидел вас, все слова вылетели у меня из головы.
— Оправдательную речь? — Мод коснулась его руки.
— В канун Рождества я воспринял речь его величества без должного внимания. Мне следовало поздравить вас с тем, что король оказал вам такую великую честь, но, по правде сказать, тогда я был совершенно вне себя. Вам ведь известно, как сильно я стремился к короне. Вы простите мою неучтивость? — Он крепко сжал ее руки.
— О нет, это я должна просить у вас прощения: ведь мне без труда досталось то, к чему вы так стремились.
Стефан был совершенно открыт и искренен, и все страхи Мод быстро испарились — он не переменил свое отношение к ней. Но все же, если вспомнить застывшее лицо кузена и его сверкающие гневом глаза в канун Рождества, не слишком ли беспечны его нынешние слова?
— Я даже представить себе не могла, что у отца на уме, — продолжала она. — Прошу вас, поверьте, для меня это было такой же неожиданностью, как и для вас. — Она умолкла и проглотила комок, застрявший в горле. — Я понимаю, что вы чувствовали в тот момент, когда все ваши надежды рассыпались в прах, и не вправе осуждать вас, но лишь надеюсь, что этот случай не помешает нашей дружбе.
Что-то мимолетное сверкнуло в глубине глаз Стефана.
— Ничто не в силах помешать нашей дружбе, кузина. Не думайте об этом. Я намерен преданно служить вам как своей королеве. — Глаза его забегали. — Это не составит большого труда.
Довольная, но все еще слегка обеспокоенная, Мод благодарно улыбнулась. Она хотела расспросить его о столкновении с Робертом во время церемонии, но потом решила повременить с этим. Здесь все было не так просто: что-то неуловимо переменилось в настроении Стефана, что-то он утаивал от нее; в его характере проявились какие-то новые черты, пробуждавшие в ее душе смутное недоверие. Между ними повисла тончайшая паутина недосказанности, настолько легкая, что при малейшей попытке схватить ее она ускользала без следа.
Но когда Стефан глядел на нее так, как сейчас, когда он сжимал ее пальцы, Мод готова была растаять от наслаждения; и сомнения ее тоже растаяли, словно восковая свеча от пламени.
— Мне надо идти к отцу, — прошептала она, высвобождая руки.
Стефан отступил на шаг.
— Быть может, мы снова увидимся за ужином?
Мод кивнула и двинулась вверх по узкой лестнице в комнату короля.
Войдя в комнату, она сразу же поняла, что здесь что-то произошло. Рядом с королем стояли епископ Солсбери и один из придворных лекарей. Лицо отца было бледным, жесты — резкими.
— Сир, умоляю вас, примите настойку из вина, смешанного с маковым соком, — настаивал седобородый лекарь.
— Не хочу, чтобы моя голова затуманилась на весь день. Убирайся и оставь меня в покое.
— Что случилось? — встревоженно спросила Мод.
— Король расстроен. Он получил дурные вести из Анжу, миледи. Необходимо кровопускание…
— Хватит болтать! Убирайся! — Охваченный внезапной яростью, король вырвал кубок из руки лекаря и выплеснул содержимое на сухой тростник, покрывавший пол комнаты. — Послушать этих плакальщиков, так я уже давно должен лежать в гробу! Вон, вон отсюда, убирайтесь оба! — Он швырнул кубок под ноги лекарю.
Лекарь, закудахтав, как старая курица, поспешно удалился; за ним последовал епископ Роджер.
— Ох, силы небесные, ну просто старые бабы! — ярился король.
— О каких дурных вестях он говорил, сир? — осмелилась спросить Мод. — Неужели между вами и графом Фальком Анжуйским возникли какие-то сложности?
Король несколько секунд молча смотрел на дочь, а потом принялся пощипывать себя за бороду.
— Старые сложности. Ничего нового. — Он глубоко вздохнул. — Нормандия не в ладах с Анжу уже больше века. Но после смерти твоего брата Вильгельма все еще больше запуталось.
Мод не стала напоминать королю, что не стоит удивляться напряженным отношениям между Анжу и Нормандией. Она помнила, что император рассказывал ей, как после смерти Вильгельма король Генрих отправил тринадцатилетнюю вдову сына обратно в Анжу, оставив при себе ее весьма внушительное приданое. Когда граф Фальк, ее отец, потребовал вернуть приданое, Генрих начал тянуть с решением этого вопроса, предлагая одно извинение за другим. Когда для всех стало очевидно, что король не собирается ничего возвращать, граф Анжу поклялся отомстить за нанесенное ему оскорбление.
Король подошел к дубовому столу и склонился над пергаментной картой Европы.
— Анжуйский кризис обострился куда быстрее, чем я рассчитывал. Необходимо, чтобы ты полностью отдавала себе отчет в смысле происходящего, поскольку мне потребуется твоя помощь.
Заинтригованная, Мод подошла к нему и тоже наклонилась над картой.
— Я сделаю все, что в моих силах, сир.
Король указал пальцем на большую черную точку.
— К югу отсюда находится Анжу, к западу — Франция, к северу — Нормандия, а посредине — Вексин. Людовик Французский уже давно положил глаз на Нормандию. По сути дела, дом Капетов зарится на наше герцогство еще со времен первых герцогов Нормандских.
— Я знакома с историей Нормандии и Франции, — сказала Мод.
— Тогда ты должна понимать, какая сложилась ситуация. Вильгельм Клито, сын моего брата Роберта, еще был грудным младенцем, когда я захватил герцогство. Когда этот младенец подрос, он возомнил себя истинным герцогом Нормандским и стал причиной постоянных волнений в моих землях. Находясь между двумя этими враждебными силами, Францией и моим племянником, Нормандия вынуждена терпеть постоянные угрозы.
— В Германии мы слыхали, что Вильгельм Клито и Людовик Французский заключили союз против Нормандии, — сказала Мод, уловив суть дела и живо заинтересовавшись им. — А теперь, как я понимаю, к ним присоединился еще и Фальк Анжуйский.
Король кивнул.
— Ты права, они заключили союз с единственной целью: покорить Нормандию.
— Но с другой стороны, — продолжала Мод, — вскоре после смерти императора графство Анжу встало на вашу сторону, и Людовику пришлось отступить. Все их угрозы окончились ничем. Вот все, что я помню.
Король Генрих постучал по карте указательным пальцем.
— Анжу и Нормандия, объединившись, смогут успешно противостоять любому нападению Франции. Согласишься ли ты, что такой союз нам жизненно необходим?
— О, я целиком и полностью согласна, сир. — Мод обошла вокруг стола и встала рядом с отцом. — Но как вы собираетесь убедить Фалька Анжуйского объединить свои силы не с Францией, а с Нормандией?
— Я заключу с ним сделку, — небрежным тоном произнес король. — Но если я не выполню свое обещание, он лишит меня поддержки.
— И в чем же заключается эта сделка, сир? — Мод напряженно всматривалась в лицо отца.
С загадочной улыбкой король засунул большие пальцы рук за черный пояс и принялся мерить комнату шагами. Мод не сводила с него глаз, заинтригованная больше, чем когда-либо.
— Как жаль, что ты не успела узнать своего деда, — произнес король, внезапно меняя тему.
Мод немедленно насторожилась. Она уже знала, что когда король начинает говорить о своем отце, это значит, что он хочет чего-то добиться. Словно краб, Генрих ко всему подбирался издалека и бочком.
— Какие удивительные истории поведал он мне о наших предках-викингах, — продолжал король. — Какое наследие лежит у нас за плечами, дочь моя! Славное двухсотлетнее наследие, что началось с Ролло, первого герцога Нормандии, передавшего свой титул герцогу Ричарду Бесстрашному, герцогу Роберту Великолепному, герцогу Вильгельму Незаконнорожденному, великому Завоевателю, и, наконец, мне. А мне на смену придет герцогиня Мод, следом же за ней — ее сыновья и внуки.
Сперва охваченная недоверием, в это мгновение Мод почувствовала, как кровь застывает у нее в жилах. Она жадным взором всматривалась в лицо короля.
— Мы начинали как дикие северные воины, и нормандский дух, нормандская отвага и бесстрашие пришли в Англию, добрались до Южной Италии и Сицилии. — Король подошел к подоконнику, повернулся и снова двинулся к столу. — Королева Мод, — произнес он. — Как благородно звучит!
— Королева Мод, — с почтительной поспешностью повторила она, словно пробуя на вкус этот громкий титул, воображая себя полновластной владычицей Англии, пользующейся всеобщей любовью, как ее покойная мать, и всеобщим уважением, как ее отец-король.
— Ничто не должно угрожать нашему государству. Ничто! — твердо повторил Генрих. — Никакая жертва не будет чересчур велика, если она необходима для безопасности нашего рода, для продления нашей славной династии.
Мод согласно кивнула.
— Ах, сир, это священный долг. — Слезы блеснули в ее серых глазах. — Перед Господом и всеми его святыми клянусь, что буду достойна его.
Король заглянул глубоко в глаза дочери, протянул руку, потрепал ее по плечу и отступил на шаг.
— Теперь я вижу, что, когда у нас с тобой зайдет речь о твоем предстоящем замужестве, я могу рассчитывать на это обещание, — произнес он.
Ошеломленная, Мод отшатнулась. Рот ее приоткрылся в изумлении, кровь отхлынула от щек; ей показалось, что от такого удара она уже никогда не сможет оправиться.
Не дождавшись ответа, король спросил:
— Ты слышала, что я сказал?
— Да, — прошептала Мод, не в силах говорить громко. Какая же она дура! Дура! Как развесивший уши кролик, она доверчиво прыгнула прямо в расставленную ловушку. Вся дрожа, Мод опустилась на скамью. — За кого я должна выйти замуж? — Впрочем, ответ уже был ей известен.
— Ты достаточно умна, чтобы догадаться, — без обиняков ответил король.
— Граф Фальк, — произнесла она, не узнавая собственного голоса. — Итак, я и есть та цена, которую вы хотите заплатить за поддержку Анжу. А впридачу ко мне граф получит корону Англии и Нормандское герцогство.
Отец кивнул.
— Но точнее было бы сказать, что граф разделит с тобой корону Англии и герцогство. Это честная сделка.
— Неужели? — Внезапное воспоминание мелькнуло в мыслях принцессы, и она нахмурилась. — Быть может, я ошибаюсь, но в Германии говорили, что Фальк Анжуйский намеревается жениться на дочери короля Иерусалима. Неужели ради английского трона он откажется от Святой земли?
Король ничего не ответил. Он снова подошел к столу и принялся нервно крутить в руках уголки карты.
— Нет, ты не ошибаешься. Твоим мужем должен стать не Фальк, а его сын. Фальк отрекся от графства в пользу сына, и в настоящее время графом Анжу является юный Жоффруа. Дурные известия, полученные мною, исходят от Фалька: он никак не может дождаться, когда же придет время отправляться в Иерусалим за невестой, и требует, чтобы приготовления к твоему обручению с его сыном были завершены, иначе он расторгнет союз с Нормандией и снова объединится с Людовиком Французским.
— Сколько же лет этому Жоффруа?
— Он уже вполне зрелый юноша. Ему почти пятнадцать лет, и он управляет могущественным графством, — спокойно ответил король.
— Почти пятнадцать! Вы хотите выдать меня замуж за ребенка? — взвизгнула Мод.
— Ребенка? Ребенка?! Да все вокруг сплошь и рядом женятся в таком возрасте! Когда тебя выдали за императора, тебе было всего тринадцать. Я слышал, что Жоффруа — весьма примечательный молодой человек. Он выглядит куда старше своих лет и так необыкновенно красив, что его прозвали Жоффруа Прекрасным. Только представь себе! Исключительно умен, искусен в военном деле, весьма начитан и образован. Если вспомнить о твоей учености, то вы составите превосходную пару!