– Твои шрамы ужасны, парень.
– Я был бессилен против Тени, – ответил Гед.
Огион покачал головой и, помолчав немного, сказал:
– Странно… У тебя хватило сил, чтобы превзойти искусного мага в его собственных владениях, на Осскиле. У тебя хватило сил, чтобы развеять чары и отбить нападение Слуг Камня. А на Пендоре ты справился с Драконом…
– На Осскиле мне просто повезло, – сказал Гед. При воспоминании о промозглом и дремотном Дворе Терренона по его телу пробежала дрожь. – Что касается Дракона, то ведь я знал его Имя. У черной Тени, что охотится за мной, нет Имени.
– Все на свете имеет свое Имя, – сказал Огион с такой уверенностью, что Гед не осмелился повторить слова Верховного Мага Ганчера о том, что выпущенное Гедом на волю существо безымянно. Хотя Дракон Пендора и предложил назвать Имя Тени, Гед не доверял драконам. Не поверил он и словам Серрет, когда та предложила спросить Имя у Камня.
– Если у Тени и есть Имя, она вряд ли откроет его мне.
– Конечно, – сказал Огион, – но ведь и ты не говорил ей своего… Однако на пустошах Осскила она окликнула тебя по Имени, по Имени, данному тебе мною. Странно…
Огион опять задумался. Наконец Гед сказал:
– Я здесь не для того, чтобы прятаться. Я пришел за советом. Учитель, я не хочу привести сюда за собой Тень, а она непременно явится, если я задержусь здесь. Однажды ты изгнал ее из этой самой комнаты…
– Это был всего лишь ее предвестник, тень Тени. Сейчас я не справился бы с ней. Только тебе это по силам!
– Но я не могу! Если бы нашлось такое место… – он оборвал себя на полуслове.
– Безопасного места не существует, – мягко ответил Огион на его невысказанный вопрос. – Не перевоплощайся больше, Гед. Тень уже почти добилась своего, заставив тебя принять образ сокола. Как ни тяжело мне говорить об этом, я не знаю, что тебе следует сделать.
Взгляд Геда требовал только правды, и после долгого молчания Огион произнес:
– Ты должен повернуться.
– Повернуться?
– Если ты будешь продолжать спасаться бегством, опасность будет поджидать тебя повсюду. Тень гонит тебя, выбирая твой путь. Повернись лицом к Тени и начни охоту за охотником.
Гед молчал.
– Я дал тебе Имя у истока реки Ар, что сбегает с Горы в море, – сказал маг. – Человек должен знать, к чему он идет, и что его ожидает. Но это навсегда останется для него тайной, если он не сможет вернуться к началу своей жизни, к своим первым поступкам, и удержать в себе это начало. Если он не хочет стать щепкой, увлекаемой потоком, он сам должен стать потоком, всем потоком – от истоков до устья. Ты вернулся на Гонт, ты вернулся ко мне, Гед. Вернись же теперь к самому началу и к тому, что было до него. В этом твоя надежда!
– В этом, учитель? – с ужасом воскликнул Гед. – В чем?
Огион не ответил.
– Если я повернусь, – продолжал Гед, – если, как ты говоришь, я начну охоту за охотником, охота будет недолгой. Тень ищет встречи со мной! Дважды это случилось, и дважды я был побежден.
– Посмотрим, что будет в третий раз, – сказал Огион.
Гед возбужденно ходил по комнате – от очага к двери, от двери к очагу.
– Если Тень победит меня окончательно, – говорил он, споря то ли с Огионом, то ли с самим собой, – то она завладеет моими знаниями, моей силой, и, конечно, воспользуется ими. Пока Тень угрожает только мне, но одолев меня, она сможет натворить много зла!
– Верно. Если только она одолеет тебя.
– Но если я побегу опять, она непременно найдет меня. Бегство отнимает много сил. – Гед походил по комнате еще немного, внезапно остановился и опустился перед магом на колени. С любовью и радостью в голосе он сказал: – Я беседовал с великими волшебниками и жил на Острове Мудрости, но ты, Огион – мой настоящий и единственный учитель!
– Хорошо, – сказал Огион. – Теперь ты понял это. Лучше поздно, чем никогда. В конце концов тыстанешь моим учителем. – Маг встал, подбросил дров в очаг, подвесил над ним чайник и, накинув теплый непромокаемый плащ, сказал: – Пойду посмотрю, как там мои козы. Последи за чайником, парень.
…Когда Огион вернулся, стряхивая с себя снег, в руках его была длинная тисовая палка. Весь день при свете лампы работал он над ней ножом и магией, часто проводя по ней рукой, словно выискивал малейшие изъяны. Иногда Огион что-то тихо напевал себе под нос. Гед, все еще слабый, задремал, и этой снежной ночью в полумраке комнаты ему представилось, будто он находится в хижине колдуньи в деревушке Тэн Алдерс. Воздух пропитан ароматом трав, и в полусне он слушает длинные песни о героях, сражавшихся со злом в давние времена на далеких островах, и побеждавших. Или погибавших в схватке…
– Вот, – сказал Огион, протягивая Геду готовый посох. – Верховный Маг выбрал для тебя тис, и это хороший выбор, я разделяю его. Сначала мне хотелось сделать из этой ветки лук, но, по-моему, так лучше. Спокойной ночи, сынок.
Когда Гед, не найдя слов, чтобы отблагодарить его, отвернулся и направился к своей постели, Огион посмотрел ему вслед и тихо прошептал:
– О, мой юный сокол, летай высоко!
Когда ранним промозглым утром Огион проснулся, Геда уже не было в доме. О его присутствии напоминали только руны, выцарапанные на камнях очага, которые пропали, как только Огион прочел их: «Учитель, охота началась!»
8. Охота
Гед ступил на дорогу, ведущую из Ре Альби в Порт-Гонт, еще до рассвета и незадолго до полудня пришел в город. Взамен роскошных осскилианских одежд Огион снабдил его приличной гонтийской обувью, бельем, рубашкой и кожаной курткой. Но королевский плащ, подбитый мехом пеллави, Гед сохранил для защиты от холода. Одетый таким образом, без багажа, но с посохом, высота которого точно равнялась его росту, подошел он к городским воротам. Скучавшие стражники, что стояли, облокотясь на резных драконов, сразу признав в нем волшебника, раздвинули копья и впустили его, не задавая вопросов, а потом долго провожали глазами.
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
Хотя в доме Огиона, большом и добротном, вместо обычного очага был настоящий камин с дымоходом, тем не менее он весьма походил на простую деревенскую хижину: всего одна комната, а в углу – загон для коз. В западной стене имелось что-то вроде ниши, где и спал Гед. Над его соломенной постелью находилось окно, выходившее на море, но большую часть времени ставни держали закрытыми, дабы защитить дом от ураганных ветров, дувших с севера и запада. В уютном полумраке этого дома Гед и провел зиму, обучаясь чтению и написанию Шестисот Рун Хардика. Он учил их с охотой, ведь без знания Рун простое зазубривание заклинаний не дает человеку настоящей власти. В языке Хардик было не больше магической силы, чем в любом другом языке, на котором говорили люди Архипелага, но корни его уходили в Древнее Наречие, которое все вещи в мире называет их Настоящими Именами. Путь к его пониманию начинается с этих Рун, записанных еще в те времена, когда Архипелаг только-только поднялся из морской пучины.
Никаких чудес по-прежнему не происходило. Всю зиму за стенами дома бушевала непогода, а Гед все так же переворачивал тяжелые страницы Книги Рун. Огион возвращался из своих путешествий по обледеневшему лесу, стряхивал снег с сапог и молча присаживался к огню. Бесконечно долгое молчание мага как бы заполняло комнату и, вместе с ней, мозг Геда, пока ему иногда не начинало казаться, что он забыл, как звучит человеческая речь, а когда Огион наконец что-то говорил, то его слова звучали так, словно он только что изобрел их, первым в мире обретя дар речи. Они, как правило, обозначали самые простые вещи: хлеб, воду, ветер, сон, не касаясь более сложных понятий.
Наконец, пришла весна, быстрая и яркая. Гед выполняя поручения Огиона, часто делал вылазки за целебными травами на горные луга над Ре Альби. Маг давал ему полную свободу, и Гед целые дни проводил в лесах и влажных от росы зеленеющих полях, странствуя по берегам бурных ручьев и получая при этом огромное удовольствие. Он уходил с рассветом, а приходил, когда уже темнело, но не забывал и о травах. Мальчик высматривал их, карабкаясь по скалам, бродя по лесу, переходя вброд мелкие речки, и всегда приносил что-нибудь домой. Однажды он случайно набрел на луг, где росло великое множество цветов, именуемых «белый орел», которые очень ценились у врачевателей. Гед вернулся туда на следующий день и обнаружил, что какая-то девочка уже опередила его. Он узнал ее – это была дочь лорда Ре Альби. Гед промолчал бы, но она сама подошла к нему и завела разговор.
– Я тебя знаю, ты – Сокол, ученик нашего Мага. Расскажи мне что-нибудь про волшебство!
Он угрюмо уставился себе под ноги, на белые цветы, легко касавшиеся подола ее белого платья, и что-то пробурчал в ответ. Но она говорила и говорила – открыто, беззаботно и своенравно, и мало-помалу Гед почувствовал себя свободнее. Она была девочкой примерно его возраста, высокой, с очень бледной, почти белой, кожей. В деревне говорили, что ее мать была родом с какого-то дальнего острова, чуть ли не с Осскила. Длинные прямые волосы девочки черным водопадом струились по плечам. Хотя она совсем не понравилась Геду, ему почему-то захотелось порадовать ее и заслужить ее благодарность. И чем дольше они говорили, тем сильнее становилось это желание. Она заставила его подробно рассказать всю историю о тумане, победившем воинов-каргов. Слушала она с таким видом, словно ей было чрезвычайно интересно, но когда он закончил, не стала хвалить его, и вскоре разговор перешел в другое русло:
– Ты можешь подзывать к себе зверей и птиц? – спросила она.
– Могу, – ответил Гед.
Он знал, что тут совсем рядом на утесе, возвышающемся над лугом, есть гнездо сокола, и он назвал птицу по Имени. Сокол прилетел, но не захотел сесть ему на руку, боясь девочки. Птица закричала, взмахнула своими широкими крыльями и взлетела в поднебесье.
– Как ты называешь волшебство, которое заставило прилететь сокола?
– Заклинание Вызова.
– А ты можешь заставить души умерших явиться к тебе?
Уж не издевается ли она над ним, подумал Гед. Ведь даже сокол не полностью подчинился его воле. Но нельзя же позволить ей посмеяться над ним…
– Смогу, если захочу, – ответил он уверенно.
– Наверно, это очень трудно и опасно…
– Трудно? Да. Опасно? – мальчик пожал плечами. На этот раз он был почти уверен в том, что в ее глазах промелькнуло восхищение.
– А можешь заставить одного человека полюбить другого?
– Для этого не надо быть большим мастером.
– Верно, – сказала она. – Любая деревенская колдунья в силах это сделать. А знаешь ли ты заклинания Изменения? Можешь ли ты менять свой облик, как настоящий волшебник?
И опять Гед не был уверен, спрашивает она в шутку или всерьез, и снова ответил:
– Смогу, если захочу.
Она начала упрашивать его превратиться во что-нибудь: в ястреба, быка, огонь, дерево. Мальчик отвечал уклончиво, как обычно делал его учитель, но окончательно отказать ей так и не смог, так как она стала ему льстить. С другой стороны, Гед сам не мог понять, верит ли он своему же хвастовству, или нет. Гед ушел, сказав, что его ждет учитель и не вернулся обратно на следующий день. Но еще через день он пришел опять, уверив себя, что ему совершенно необходимо нарвать побольше белых цветов, пока они не опали. Девочка была уже там, и они вместе бродили босиком по мокрой траве, срывая тяжелые белые соцветия. Сияло весеннее солнце, и она говорила с ним весело и непринужденно, словно пастушка из его родной деревни. Она вновь расспрашивала его о колдовстве, слушая с широко открытыми от удивления глазами, и снова он не смог удержаться от хвастовства. Она спросила, может ли он произнести заклинание Изменения, а когда Гед начал отказываться, искоса взглянула на него, откинула с лица свои черные волосы и спросила: