– Сейчас июнь месяц, милорд.
– Да, да, верно. Я совсем голову потерял, услышав такое. Вы не присядете, капитан? Ах да, вы сидите. Тогда сигары, Дживс. Сигару для капитана Биггара.
Капитан поднял ладонь:
– Спасибо, не надо. Я не курю, когда преследую крупную дичь.
– Крупную дичь? А, ну да, понимаю. Этого букмекера. Вы – Белый Охотник и охотитесь на белых букмекеров, ха-ха! Неплохо сказано, а, Рори?
– Отлично сказано, старина. Я умираю от смеха. А теперь позвольте мне пойти вниз. Я хочу посмотреть по телевидению банкет по случаю Дерби.
– Прекрасная мысль, – обрадовался Билл. – Давайте все пойдем смотреть банкет по случаю Дерби. Идемте, капитан.
Но капитан Биггар не двинулся с места. Он остался сидеть, где сидел, только сделался еще краснее прежнего.
– Может быть, позже, – произнес он кратко. – А сейчас я хотел бы переговорить с вами, лорд Рочестер.
– Конечно-конечно-конечно-конечно, – отозвался Билл не слишком жизнерадостно. – Останьтесь, Дживс. Тут уйма всяких дел. Почистите вон пепельницу. Дайте сигару капитану Биггару.
– Джентльмен уже отказался от сигары, когда вы ему предлагали, милорд.
– Ах да, да… Верно-верно-верно, – сказал Билл и сам закурил сигару, держа огонек в руке, вибрирующей, как камертон. – Так расскажите нам еще про этого вашего жулика букмекера, капитан.
Капитан Биггар немного помолчал, нахмурившись. А потом вынырнул из пучины безмолвия со словами, что от всей души надеется когда-нибудь увидеть, какого цвета внутренности у этого негодяя.
– Если бы только я встретил подлеца в Куала-Лумпуре! – произнес он.
– В Куала-Лумпуре?
Дживс, как всегда, пришел Биллу на помощь:
– Город на побережье Малаккского пролива, милорд, в составе британской колонии Восточная Индия, куда входят Малакка, Пенанг и провинция Уэлсли, получившая статус отдельного владения в 1853 году и переданная под управление генерал-губернатора Индии. В 1887 году к этой колонии были присоединены Кокосовые, или Килинговы, острова, а в 1889-м – остров Рождества. Условия жизни в тех местах очень проницательно описал мистер Сомерсет Моэм.
– Ну конечно, я теперь припоминаю. Там, говорят, кого только не встретишь, всякой твари по паре.
В этом капитан Биггар оказался с ним согласен.
– Да, есть там всякая тварь, – подтвердил он. – Но мы умеем с нею обращаться. Знаете, что бывает в Куала-Лумпуре с теми, кто проиграл, а не платит, лорд Рочестер?
– Н-нет, мне кажется, я об этом ничего не слышал. Не уходите, Дживс. Вон еще одна пепельница, вы пропустили. Так что же бывает в Куала-Лумпуре с теми, кто проиграл, а не платит?
– Мы предоставляем несчастному три дня на то, чтобы вернуть долг. А потом приходим к нему и даем ему револьвер.
– Добрый поступок. Караете его щедростью… То есть вы хотите сказать – заряженный револьвер?
– Заряженный всеми шестью патронами. Мы взглядываем негодяю в глаза и уходим, оставив револьвер на столе. Ничего не говоря. Он без слов понимает.
Билл проглотил комок в горле. Разговор такого рода был выше его сил.
– И он, значит, должен… Вам не кажется, что это… немного слишком?
Глаза капитана Биггара были холодны и тверды, как крутое яйцо.
– Этого требует кодекс чести, сэр. Честь! Это великое слово для тех, кто живет на окраинах Империи. Там слишком легко потерять форму. Вино, женщины и неоплаченные игорные долги – вот ступени, которые ведут вниз, -провозгласил он. – Вино, женщины и неоплаченные долги, – повторил он, изображая ладонью ступень за ступенью.
– Долги – ниже всего, а? Вы слыхали, Дживс?
– Да, милорд.
– Довольно интересно.
– Да, милорд.
– Расширяет кругозор, я бы сказал.
– Да, милорд.
– Век живи, век учись.
– Совершенно верно, милорд.
Капитан Биггар взял с блюда большой бразильский орех и расколол его зубами.
– Мы, несущие бремя белых, обязаны показывать пример. Нельзя допускать, чтобы даяки переплюнули нас в соблюдении кодекса чести.
– А они что, пытаются?
– Даяку, не уплатившему долга, отрубают голову.
– Другие даяки?
– Да, сэр. Другие даяки.
– Ну и ну!
– И голову затем отдают первому кредитору.
Билл изумился. Возможно, что и Дживс тоже изумился, но лицо его не приспособлено было к выражению подобных эмоций. Те, кто знал его близко, якобы наблюдали своими глазами, как в минуту глубокого потрясения один уголок рта у него слегка вздрагивал; но в обычной жизни черты его лица сохраняли каменную невозмутимость, подобную невозмутимости деревянного индейца на вывеске табачной лавки.
– Господи Боже мой! – проговорил Билл. – У нас тут такие порядки не применимы. Если бы стали считаться, кто первый кредитор, представляете, какая свара бы поднялась! Правда, Дживс?
– Несомненно, милорд. Как в детской считалке: мясник или булочник, кузнец или дворник…
– Да еще знакомые, у которых этот даяк гостил весь уик-энд, а утром в понедельник улизнул, совсем забыв про субботнюю партию в бридж.
– Даяк, если только он остался бы после этого жив, научился бы впредь соразмерять свои ставки со своими финансовыми возможностями, милорд.
– Верно, Дживс. Конечно, он научился бы не зарываться.
– Вот именно, милорд. Он бы трижды подумал, прежде чем оставить компаньона без законного выигрыша.
Капитан Биггар разгрыз еще один орех. В установившейся тишине это прозвучало как выстрел, одним махом убивающий шестерых.
– А теперь, – произнес он, – с вашего позволения, лорд Рочестер, я хотел бы бросить эту пустую болтовню и перейти к делу. – Он замолчал на мгновение, приводя в порядок свои разбежавшиеся мысли. – Насчет этого жулика букмекера.
Билл захлопал глазами:
– Ах да, насчет букмекера. Я понимаю, о чем вы.
– На данный момент он, к сожалению, скрылся. Но у меня хватило смекалки запомнить номер его машины.
– Вот как? Действительно, вы очень правильно поступили, верно, Дживс?
– Весьма, милорд.
– А потом справиться в полиции. И знаете, что мне там сказали? Что этот автомобильный номер, лорд Рочестер, – ваш.
Билл удивился:
– Мой?!
– Ваш.
– Но как это может быть?!
– Вот тут-то и есть загадка, которую надо разрешить. Этот Честный Паркинс, как он себя называет, по-видимому, позаимствовал ваш автомобиль… с вашего согласия или без такового.
– Быть того не может!
– Совершенно немыслимо, милорд.
– Благодарю вас, Дживс. Разумеется, совершенно немыслимо. Откуда мне знать какого-то Честного Паркинса?
– Так вы его не знаете?
– Первый раз о нем слышу! В глаза его никогда не видел. Как он выглядит?
– Высокий… примерно вашего роста… с рыжими усами и с черной нашлепкой на левом глазу.
– Нет, черт возьми, быть не может… То есть я хочу сказать, я вас понял. Черная нашлепка на левом глазу и рыжие усы на верхней губе. Я сначала подумал…
– И еще клетчатый пиджак и галстук с голубыми подковами по малиновому полю.
– Боже милосердный! Какой-то человек совершенно не нашего круга. Не правда ли, Дживс?
– Да, милорд, не soigne. [Тщательно одетый (фр.)]
Но тут, явно потеряв терпение, капитан Биггар призвал собравшихся к порядку.
– К чертям все это! – произнес он довольно резко. – Не о свинье речь. Я говорю о мошеннике букмекере, который сегодня ездил на вашем автомобиле.
Билл покачал головой:
– Мой дорогой охотник за пумами и прочей живностью, вы утверждаете, что говорите о букмекерах, но в действительности вы говорите сами не знаете о чем. Здорово я это обернул, а, Дживс?
– Да, милорд. Смачно сказано.
– Разумеется, на самом деле наш друг Биггар запомнил не тот номер.
– Да, милорд.
Лицо капитана Биггара из малинового стало бордовым. Была задета его гордость.
– По-вашему, я не смог запомнить номер машины, за которой гнался от самого Эпсома до Саутмолтоншира? В машине, имеющей ваш номер, сегодня ехал упомянутый Честный Паркинс с помощником, и я спрашиваю вас: это вы одолжили ему автомобиль?
– Но, мой дорогой, добрый друг, подумайте сами, мог ли я одолжить свой автомобиль человеку в клетчатом пиджаке и при малиновом галстуке, не говоря уж о черной нашлепке на глазу и рыжих усах? Это же совершенно не… как это говорится, Дживс?
– Невообразимо, милорд. – Дживс вежливо кашлянул. – Может быть, у джентльмена со зрением не все в порядке?
Капитан Биггар грозно напыжился:
– Это у меня со зрением не все в порядке? У меня?! Да вы знаете ли, с кем разговариваете? Я – бвана Биггар!
– Сожалею, сэр, но этого имени я никогда не слышал. Я полагаю, что вы допустили вполне простительную ошибку, неверно разобрав номер на едущей впереди машине.
Перед тем как ответить, капитан Биггар вынужден был сглотнуть разок-другой, чтобы взять себя в руки. Кроме того, он взял еще один орех.
– Послушайте, – произнес он почти мягко. – Вы, должно быть, тут не в курсе. Вам не рассказывали, кто да что. Я – Биггар, Белый Охотник, самый знаменитый Белый Охотник на всю Африку и Индонезию. Я могу преспокойно стоять на пути несущегося во весь опор носорога… А почему? Потому что зрение у меня такое, что я знаю, понимаете – знаю, что успею всадить ему пулю в единственную уязвимую точку, не пробежит он и шестидесяти шагов. Вот какое у меня зрение.
Лицо Дживса осталось каменным.
– Боюсь, что я не могу изменить позиции, на которой стою, сэр. Допускаю, что вы натренировали зрение для случаев, подобных только что вами описанному, но, как ни плохо я информирован касательно крупной фауны Востока, я все же сомневаюсь, чтобы носорогов снабжали регистрационным номером.
Биллу показалось, что сейчас самое время пролить масло на бушующие волны и подкинуть слова утешения.
– А что до вашего злосчастного букмекера, капитан, мне кажется, я могу зажечь для вас луч надежды. Я допускаю, что он действительно сбежал от вас с быстротой нетопыря, вырвавшегося из преисподней, но полагаю, когда от ромашек побелеют луга, он возвратит вам долг. У меня впечатление, что он вернет все, дайте только срок.
– Он у меня получит срок, – грозно сказал капитан. – И я позабочусь, чтобы подлиннее. А после того как он вернет долг обществу, я займусь им лично. Тысяча сожалений, что мы не на Востоке. На Востоке такие вещи понимают. Если знают, что вы человек правильный, а тот, другой, неправ… что ж, тогда лишних вопросов не задают.
Билл слушал, широко раскрыв глаза, как трепетная серна.
– Ка… каких вопросов?
– Избавиться, и из головы долой – так в общем и целом там мыслят. Чем меньше на свете таких гадов, тем лучше для англосаксонского престижа.
– М-да, пожалуй, можно и так на это взглянуть.
– Не стану от вас скрывать, на моем дробовике есть две-три зарубки, обозначающие не буйволов и не львов… и не антилоп… и не носорогов.
– Да? А кого же?
– Да этих, что удирают быстрее всех. Уродов в пестрой шкуре.
– Да, да, я знаю. Это гепарды, такие как бы леопарды, бегают со скоростью скаковой лошади.
Дживсу пришлось вмешаться с поправкой:
– Даже несколько быстрее, милорд. Полмили за сорок пять секунд.
– Вот это да! Вот это резвость! Вот это скакуны!
– Да, милорд.
Капитан Биггар раздраженно фыркнул:
– Я говорил о пестроклетчатых неплательщиках, а не о пятнистых гепардах. Хотя случалось и тех пару-тройку подстрелить.