— И как ты думаешь, они поделятся с нами своими выводами? Ты Рэниэль думаешь только о своей крепости, а проблема серьезнее.
Потом они вышли, а я провалилась в тягучую дремоту, время от времени прерываемую надсадным кашлем и забыла о подслушанном разговоре. Мне было не до него — ночью стало хуже. Голова раскалывалась, словно в нее стреляли из пистолета. Я засыпала на час, полтора и снова просыпалась. Начал болеть бок. Компрессы с холодной водой, которые Тим клал мне на лоб, быстро высыхали, их приходилось часто менять. К утру, когда его сменила Гриня, Тим выглядел ничуть не лучше меня. Днем стало немного легче, но пришлось устроится повыше — лежать было уже тяжело. С меня градом лил пот, и было душно, несмотря на открытое окно. Ближе к вечеру пришел Таниэль и принес новое лекарство. К этому моменту мною овладела такая апатия, что хотелось просто умереть, только чтоб меня не трогали. Лекарство пахло травами и по вкусу напоминало зеленый чай, хотя было яркого пурпурного цвета. Таниэль остался сидеть в кресле рядом с моей кроватью. А я, приняв отвар, через полчаса заснула и спала на удивление крепко.
Когда я проснулась, за окном была глубокая ночь. Окно уже было закрыто, но дышалось легче. Перестала болеть голова и грудь, хотя слабость никуда не ушла. Зато отпустил озноб. На столе мерцала десятком маленьких светлячков лампа, давая тусклый свет. Таниэль так и дремал в кресле. Я немного полежала, просто наслаждаясь покоем, потом попыталась устроиться поудобнее.
— Проснулась?
— Да, не спится, что-то.
Тениэль достал золотые часы на цепочке, размером с куриное яйцо:
— Неудивительно, четыре часа утра. Как ты себя чувствуешь?
— Получше.
Он потрогал мне лоб.
— Да, жар спал.
— Чем вы меня напоили?
— Это растение называется — Цвет Махаона, у вас — красная вешка. Незаменимо при воспалении груди.
— То есть я выздоровею?
— Конечно, не сомневайся, — он улыбнулся. Обычно он выглядел лет на двадцать пять, но сейчас в неясном свете ночника были заметны морщинки, собравшиеся в уголках глаз. Он здорово устал, видимо.
— Поговорите со мной, господин Таниэль.
— И о чем ты хочешь поговорить?
— Да о чем угодно, хоть сказку расскажите.
Он тихо рассмеялся.
— Сказок я давно не рассказывал. Уже наверное ни одной не помню.
— Значит, сказки у эльфов есть?
— Тебе так интересны эльфы?
— Мне все интересно.
— Ты любопытна как котенок, — усмехнулся он, но не похоже было, что сердился.
— Тогда расскажите мне про ваш поединок — почему тот эльф сразу согласился? Я конечно этому очень рада, но мне казалось, он вас просто расстреляет.
— Нет, расстрелять после вызова он меня не мог — это покрыло бы его несмываемым позором. Поединок чести проводится во имя прекрасной дамы. Когда двое эльфов хотят добиться внимания одной девушки.
— Внимания? Но вроде бы мое внимание ему было не нужно?
— А вот тут интересный нюанс. Конечно, предполагается, что претендуют они на ее внимание и любовь, но в уложении «О традициях первородных» сказано дословно — «Если двое же претендуют на одну и ту же женщину да рассудит их поединок чести». Идеально подходило к нашему случаю. После вызова другой должен либо отказаться от всех притязаний, либо сражаться один на один.
— Как мне нравятся такие нюансы, — не удержалась я.
— А мне то как! — и мы рассмеялись.
— Но что мешало кому-нибудь из его друзей остаться с вами, дождаться окончания поединка и в случае Вашей победы просто Вас убить из арбалета, например?
— Во первых, они спешили, а эльфов осталось только двое, не считая моего противника. А за наемниками нужен присмотр. Кстати — это они наняли наемников. А во вторых — тот эльф не зря был так уверен в себе. Когда он назвал свое имя, я понял — он действительно намного опытней меня. Я о нем слышал.
— Как же Вам удалось его победить?
Таниэль опять улыбнулся и посмотрел в сторону.
— Случайно.
Я поняла — об этом он мне не расскажет.
— Извините, может я лезу не в свое дело — но Дом Бабочки не дружит с Домом Лотоса?
— Не дружит — это мягко сказано. Хватит разговоров, тебе сейчас отдыхать нужно. Постарайся уснуть.
Но сам не ушел. А я все-таки уснула.
Глава 5
Мне пришлось провести в постели две недели. За это время я успела обдумать все события произошедшие со мною с момента попадания в этот мир. Я поняла, что предыдущие десять месяцев просто плыла по течению. Нет, конечно, я учила язык, выясняла все, что можно об окружающем, но в сущности ведь ни на йоту не приблизилась к ответу — почему я здесь появилась и можно ли вернуться обратно? Как мне жить дальше? Я словно все время готовилась к чему-то, но так и не предприняла никаких шагов.
Таниэль изредка заходил справиться о моем здоровье и я решилась на откровенный разговор. С Рэниэлем разговаривать не имело смысла. Во первых, из-за его отношения ко мне. А во вторых — раньше я воспринимала должность помощника как подчиненную коменданту, но после некоторого раздумья у меня закрались сомнения в том, что все так однозначно.
В один из теплых весенних дней я полусидела, полулежала в постели и смотрела в открытое окошко, наблюдая за легким облачком, беленьким и кудрявым как ягненок, медленно проплывающим над противоположной башней. Небо было голубым и таким чистым и прозрачным, какое бывает только в конце весны и начале лета. Или в начале сентября. Я так задумалась, что не заметила как дверь открылась и вошел помощник коменданта.
— Ты спишь с открытыми глазами? — улыбнувшись спросил он.
После того разговора ночью Таниэль выбрал определенный стиль общения со мной. Вместо вежливой холодности теперь он стал разговаривать со мною как с ребенком — такое незлобное, снисходительное подтрунивание.
— Нет, я разговариваю с горами.
— ? — Когда он вот так поднимает одну бровь — получается очень выразительная мимика. И забавная, если присмотреться.
— Плывут облака отдыхать после знойного дня. Стремительных птиц улетела последняя стая. Гляжу я на горы. А горы глядят на меня. И долго глядим мы друг другу не надоедая.
— Кто это написал?
— Поэт Ли Бо.
— Я не знаю такого.
— Он жил давно, в стране соседней с моей.
— Он был человеком?!
Я посмотрела Таниэлю прямо в глаза и медленно, стараясь подбирать слова, чтобы они звучали более весомо, спросила:
— Господин Таниэль, вы хорошо знаете человеческий язык. В вашем кабинете я видела человеческие книги. Неужели Вы никогда не читали человеческих стихов, которые показались бы Вам красивыми?
Он не отвел взгляда:
— Признаю, что касается людей — мои интересы проходили в другой области, — и задумчиво добавил, — видимо нужно восполнить пробел.
Тут я вспомнила, что мне не свет истины в темные эльфийские массы нужно нести, а про свои дела узнать. И я спросила напрямик:
— Господин Таниэль почему Вы не отпускаете меня в Рондан?
Он поморщился:
— Ира, разве тебе здесь плохо?
— Нет, не плохо. Но разве это мое место?
— А где оно, твое место?
Если он думал меня запутать, то просчитался. У меня было много времени на размышления.
— Этого я не знаю, но точно не здесь. Посмотрите на ситуацию с моей стороны, — при этих словах он снова удивлено и насмешливо поднял бровь — мне здесь, что — до старости оставаться? Всю жизнь — в этой крепости? А замуж я здесь за кого выйду? — добавила я весомый в этом мире аргумент.
— За Тима, например, — пожал плечами Таниэль.
— Так ведь Тим здесь тоже оставаться не собирается.
— Пойми, — начал он увещевать меня, — здесь ты в безопасности. А попадешь в Таррин — будешь совершенно беззащитна.
— Перед кем? Вы сами сказали, что наемников наняли эльфы. Получается в Рондане более безопасно. Особенно если уехать вглубь страны и затеряться.
— Ты не сможешь затеряться, тебя все-равно найдут, если уж начали искать.
— Кто? Господин Таниэль, Вы ведь что-то от меня скрываете? Вам не кажется, что я имею право знать то, что касается моей собственной жизни?
Он вздохнул и сел в кресло.
— Хорошо, слушай. В тот день, когда ты появилась в заповедном лесу — что само по себе преступление — ведь мы тебе не разрешали там присутствовать, на границе земель Рондана и Дома Бабочки был проведен обряд черной магии. На алтаре был убит один из наших дозорных. Ему вскрыли грудную клетку и вынули сердце. Ты хочешь угодить на такой алтарь?
Меня как обухом по голове стукнули. Я смотрела на эльфа и мне казалось, что это какой-то розыгрыш.
— Кто это сделал?
— Не знаем. Люди утверждают, что такие же обряды проводились и с их подданными. Ясно одно — черный маг — человек.
— Почему? Откуда такая уверенность?
— Потому-что использовалась человеческая магия. Мы жертвоприношения не приносим. Впрочем, и у людей это под запретом.
— То есть он преступник. А что ему нужно?
— Неизвестно. Господин Лис как-то не спешит меня просветить на этот счет.
— Так отдайте меня Лису — он сам обещал обо мне позаботиться.
— О великие силы! — он даже голос повысил, — а почему ты ему веришь?! Ты видела его два раза. А если он и есть черный маг?
Мне нечего было ответить. Таниэль успокоился и подытожил:
— Оставайся здесь. Так лучше для тебя, — и ушел.
Спасибо за гостеприимство, но сколько же мне здесь находиться?
Вечером вернулась Гриня и сразу же вывалила на меня свою радость — оказывается у нее появился тайный воздыхатель. Сегодня она, придя на реку полоскать белье, обнаружила на мостках букетик первоцветов. Намек конечно однозначный.
— Только никому не говори, Ира, — просительно заглядывала она в глаза, — Ты же понимаешь, господину Итанэлину это не понравится.
— Не скажу, зачем мне это. А что ты будешь делать, когда этот незнакомец объявится? Не с обоими же роман крутить.
— Ох, не знаю, даже.
Весь оставшийся вечер мы гадали — кто бы это мог быть. Занятие совершенно бесперспективное, учитывая как эльфы умеют скрывать эмоции. Так и не придя ни к какому выводу, мы решили подождать, когда поклонник обозначится сам. Скромный букет стоял на столе в горшочке из-под молока.
Через неделю я окончательно выздоровела и могла покинуть комнату. К сожалению, пределы моей свободы простирались лишь до ворот замка. Да я и сама не горела желанием отлучаться из крепости — помощник коменданта сумел посеять зерна сомнений в моей душе. Сам он уехал на несколько дней, а куда — людей естественно никто не проинформировал. Иногда, когда было время, я поднималась на стены крепости и смотрела на реку и лес. В одно из таких посещений я обнаружила там Рэниэля. Вздохнув, я уже развернулась и собралась уходить, но была остановлена.
— Подожди Ира, я хотел с тобой поговорить.
— Да, я Вас слушаю.
— Ира, насколько я знаю, тебе двадцать лет. В этом возрасте человечки обычно выходят замуж.
Он немного помолчал, я ждала, что будет дальше. Как-то эта тема разговора совершенно не вязалась с характером коменданта.