Скрипач поморщился.
— Сложные времена — для всех нас. Ласиин объявила нас вне закона, но разве мы от этого перестали быть солдатами Империи? Малаз — не Императрица, а Императрица — это не Малаз…
— Спорное разделение, я бы сказал.
Сапёр покосился на юношу.
— Вот как? Спроси девочку, может, она тебе объяснит.
— Но вы ведь ждёте восстания. Больше того, вы на него рассчитываете…
— Но это ж не значит, что именно мы должны вызвать Вихрь, правда? Калам хочет быть в сердце событий. Повадка у него такая. На этот раз шанс буквально упал ему под ноги. В Книге Дриджны скрыто сердце богини Вихря — чтобы начался Апокалипсис, Книга должна быть открыта, причём не кем иным, как Провидицей. Калам знает, что это может стоить ему жизни, но доставит Худом проклятую книгу Ша’ик, и так добавит ещё одну трещину в основании рассыпающейся власти Ласиин. Отдай ему должное хотя бы за то, что он твёрдо решил остальных в это не впутывать.
— Ну, вот, опять ты его защищаешь. План был — убить Ласиин, а не ввязываться в мятеж. Я по-прежнему не понимаю, зачем мы вообще приплыли на этот континент…
Скрипач выпрямил спину и посмотрел на звёзды над головой. Звёзды пустыни, острые бриллианты, всегда готовые пролить кровь.
— Разные дороги ведут в Унту, парень. Мы здесь, чтобы найти дорогу, которой прежде, наверное, никто не ходил. Она, может, и вовсе не работает, но мы всё равно будем её искать — с Каламом или без. Худ его знает, возможно, Калам выбрал более мудрый путь — по суше в Арэн, а оттуда на обычном корабле в Квон-Тали. Может, окажется, что самое мудрое наше решение — это разделиться, ведь так увеличиваются шансы на то, что хоть один дойдёт до цели.
— Коне-ечно! — взорвался Крокус. — А если Калам попадётся? Ты сам отправишься убивать Ласиин? Прославленный копатель окопов, даром что из самого песочек не сыплется. Ты особой уверенности не внушаешь, Скрипач. Мы же всё равно должны доставить Апсалар домой.
Голос Скрипача звучал холодно.
— Не подначивай меня, парень. То, что ты пару лет кошельки таскал на улицах Даруджистана, ещё не даёт тебе права оценивать меня.
На дереве напротив затрещали ветки, а затем появился Моби — повис на одной ручке с ризаном в зубах. Глазки фамилиара блеснули, когда хрустнули кости ящерицы. Скрипач крякнул.
— В Квон-Тали, — медленно проговорил он, — мы найдём больше помощников, чем ты думаешь. Незаменимых нет, и никого нельзя сбрасывать со счетов за бесполезностью. Можешь возмущаться, парень, но тебе ещё предстоит немного подрасти.
— По-твоему, я дурак? Ошибаешься! Думаешь, я не понимаю, что ты вообразил, будто у тебя есть ещё одна бритая костяшка в дырке, и я не о Быстром Бене говорю. Калам — убийца, который настолько хорош, что имеет шанс добраться до Ласиин. Но если не он, так есть ведь другой — убийца, обладающий умениями бога, да не просто какого-нибудь старого божества, а самого Покровителя убийц, которого вы зовёте Узлом. Поэтому вы к ней и прицепились — везёте её домой, поскольку она уже не та, какой была раньше, но на самом деле вы хотите, чтобы прежняя вернулась!
Скрипач долго молчал, глядя, как Моби поедает ризана. Когда фамилиар наконец проглотил остатки летучей ящерицы, сапёр откашлялся.
— Я так наперёд не думаю, — проговорил он. — Я действую инстинктивно.
— Скажешь, что тебе не приходило в голову использовать Апсалар?
— Нет, мне не приходило…
— А вот Каламу…
Скрипач вскинулся, но потом пожал плечами.
— Если он об этом не подумал, то уж Быстрый Бен наверняка.
Крокус торжествующе зашипел.
Крокус торжествующе зашипел.
— Я так и знал! Я не дурак…
— Ох, Худов дух, парень, это уж точно.
— Я не позволю этому случиться, Скрипач.
— Этот бхок’арал твоего дяди, — проговорил сапёр, кивая на Моби, — настоящий фамилиар, прислужник чародея? Однако, если Маммот умер, почему он до сих пор здесь? Я не маг, но всегда думал, что такие фамилиары магически… сплавлены со своими хозяевами.
— Не знаю, — признался Крокус, и по его тону Скрипач понял, что юноша прекрасно осознаёт, какие выводы это может за собой повлечь. — Вдруг он просто питомец. Лучше молись, чтоб так и было. Я сказал, что не позволю вам использовать Апсалар. Если Моби — настоящий фамилиар, вам придётся разбираться не только со мной одним.
— Я не стану и пытаться, Крокус, — сказал Скрипач. — Но повторю, тебе ещё предстоит подрасти. Рано или поздно до тебя дойдёт, что ты не можешь говорить за Апсалар. Она будет делать то, что сама решит, нравится тебе это или нет. Она больше не одержимая, но умения бога таятся у неё в костях. — Сапёр медленно обернулся и посмотрел на юношу. — Что, если она решит найти этим умениям применение?
— Не решит, — заявил Крокус, но в его голосе заметно поубавилось уверенности. Он жестом подозвал Моби, и тот неуклюже спланировал на руки к юноше. — Как ты его назвал — бхока…?
— Бхок’арал. Они родом из этих земель.
— Вот оно что.
— Иди поспи, парень. Завтра мы отправимся в путь.
— И Калам тоже.
— Именно. Но мы не встретимся. Для начала двинемся на юг параллельными маршрутами.
Сапёр смотрел, как Крокус идёт в дом, а Моби прижимается к юноше, словно ребёнок. Худов дух, чую, это путешествие мне не понравится.
В сотне шагов от Караванных ворот находилась площадь, где сухопутные торговцы собирались, прежде чем покинуть Эрлитан. Большинство отправится на юг по насыпной прибрежной дороге, которая огибала бухту. Рядом с ней было полно поселений и застав, да и саму мощённую булыжником дорогу малазанцы проложили и затем хорошо охраняли, точнее, должны были, если б городской Кулак не отозвал все гарнизоны.
Из разговоров с разными торговцами и караванщиками Скрипач понял, что разбойники ещё не успели толком воспользоваться исчезновением солдат, но наёмных стражников вокруг было столько, что становилось ясно — торговцы рисковать не намерены.
Притворяться торговцами по дороге на юг было бы бессмысленно: у спутников не было ни денег, ни снаряжения, чтобы поддержать такой маскарад. С учётом того, как опасно стало путешествовать между городами, они решили переодеться пилигримами. Для верующих Тропа Семи — паломничество в каждый из Святых Городов — была почётным и достойным знаком благочестия. Паломничества в этой стране совершались всегда — несмотря на разбойников, завоевателей или войны.
Скрипач решил оставить свой костюм грала и играть роль проводника и телохранителя для Крокуса и Апсалар — правоверных молодожёнов, отправившихся в странствие, которое принесёт их браку благословение Семи Небес. Все поедут верхом: Скрипач — на гральской лошади, норовистой, зато равнодушной к его маскараду, а Крокус и Апсалар — на двух породистых конях из лучших конюшен Эрлитана. В поводу поведут трёх сменных лошадей и четырёх мулов.
Калам ушёл на рассвете, очень коротко попрощавшись со Скрипачом и остальными. Прозвучавшие вчера вечером слова подпортили момент расставания. Сапёр понимал, как Каламу хочется ослабить Ласиин при помощи крови, пролитой во время мятежа, но потенциальная угроза для Империи — и любого, кто займёт трон после падения Ласиин, — была, по мнению сапёра, слишком большой.