– И что с того?
– Они искренне верующие. Кое-кто дал ему дозу того, что он, наверное, подсыпал в воду жены за ужином. Вырубил ее на всю ночь, чтобы получить возможность ускользнуть.
– Итак, она не знает, что он приходит сюда.
– Ни в коем случае. И никогда не должна узнать.
* * *
Все ушли.
Итан переоделся, сменив черный костюм на влажные джинсы и фуфайку с капюшоном.
В главной пещере Кейт задувала свечи, а Гарольд собирал пустые бокалы и выстраивал их рядком в баре.
Задув последнюю свечу, Кейт зажгла керосиновую лампу для путешествия домой, и они последовали за Гарольдом по коридору.
Снаружи небо прояснилось. Звезды сияли из темноты, луна была яркой.
Гарольд взял у Кейт лампу и повесил через плечо. Втроем они двинулись вниз по уступу, туда, где вдоль утеса была подвешена тропа.
Все эти возвращающиеся домой люди отполировали деревянные доски и очистили тросы от снега.
Теперь Итан видел Заплутавшие Сосны в долине внизу.
Окутанные снегом, тихие.
Белые крыши.
Мерцающие огни.
Он подумал обо всех людях там, внизу.
О тех, кому снились их прежние жизни.
О тех, кто все еще не спал в ранние утренние часы в своих личных тюрьмах, гадая, во что же теперь превратилась их жизнь, не зная, живы они или мертвы.
О мужчинах и женщинах, тащившихся домой из пещеры в мокрой одежде, возвращаясь в мир, который, как они знали, был неправильным.
О своей жене.
О своем сыне.
– Итан, я должна знать, – сказала Кейт.
– Знать что?
– Насколько это было ужасно? То, что сделали с Алиссой. Она страдала?
Бёрк потянулся к тросу и сделал тот первый шаг на доску, от которого все переворачивалось в животе. Он велел себе не смотреть вниз, но не мог воспротивиться желанию взглянуть. Лес лежал в трехстах футах под подошвами его сапог, сосны с шапками снега.
– Она умерла быстро, – солгал он.
– Пожалуйста, не надо, – сказала Кейт. – Мне нужна правда. Ее сильно изранили?
Пребывание в пещере было пьянящим, но теперь вопросы ринулись торопливым, все возрастающим жаром.
Люди Пилчера пытали Алиссу, чтобы та назвала имена членов группы Кейт?
Или ее убили люди Кейт, чтобы она их не назвала?
– Итан?
Где это произошло?
– Итан…
Кто ее исколол?
Пилчер не убивал свою дочь.
Кейт что, играет с ним?
– Что они сделали с моей подругой? – спросила она. – Я должна знать.
Итан оглянулся на женщину, которую некогда любил. Она и ее муж стояли на краю утеса.
Бёрк думал, что после этой ночи будет лучше понимать, что случилось с Алиссой, но вместо этого чувствовал еще большую нерешительность.
Ему не давало покоя еще большее количество вопросов.
Слова Пилчера начали отдаваться эхом в его голове.
«Ты понятия не имеешь… На что она способна».
– Они искромсали ее, Кейт, – сказал Итан. – Они просто ее искромсали.
Глава 19
Изнеможение настигло его на перекрестке Восьмой и Главной.
Теперь он был один, расставшись с Кейт и Гарольдом несколько кварталов назад.
Небо перестало быть глубокого сине-черного цвета.
Звезды гасли.
Приближался рассвет.
Итан чувствовал себя так, будто не спал целую вечность, и не мог вспомнить, когда же в последний раз хорошенько вырубался на ночь.
Ноги болели. Швы снова разошлись. Он замерз и хотел пить, а всего в нескольких кварталах отсюда его манил дом. Он сбросит мокрую, промерзшую одежду, залезет под столько одеял, сколько сможет собрать, и просто перезарядится.
Приведет в порядок голову перед тем, как…
Шум приближающейся машины заставил его обернуться.
Итан уставился на юг, в сторону больницы.
На него стремительно надвигались горящие фары.
При виде их он остановился на переходе под висящим светофором.
Такое зрелище было крайне редким для Заплутавших Сосен – машина, которая не стояла, а ехала через город. Множество автомобилей были припаркованы вдоль улиц, большинство из них были на ходу. На краю города имелась даже заправочная станция, а рядом с ней – автомастерская. Но люди редко ездили на машинах. По большей части машины служили просто декорациями.
На мгновение Итан вообразил невозможное: что этот мини-вэн движется к нему. За рулем – отец семейства. Мама спит рядом с ним на переднем сиденье, дети в стране снов на заднем. Может, они едут всю ночь из Спокана или Мизулы. Может, возвращаются из отпуска. Может, просто проезжают через этот город.
Это было ненастоящим.
Он это знал.
Но на полсекунды, пока Итан стоял в предрассветном покое посреди города, это ощущалось возможным.
Приближающаяся машина мчалась посередине Главной, оседлав колесами белую полосу, на пределе оборотов мотора. Скорость была, должно быть, не меньше шестидесяти-семидесяти миль в час, рев двигателя вибрировал между темными зданиями, сияние фар затопило глаза.
Итану как раз пришло в голову, что, возможно, лучше убраться с дороги, когда он услышал, как мотор резко сбавил обороты.
Джип «Вранглер», который раньше столько раз отвозил его в гору , остановился на переходе перед ним.
Без дверей и со снятой крышей.
Итан услышал, как сработал экстренный тормоз.
Маркус уставился на него из-за руля мутноватыми глазами, которые говорили о том, что он не так давно проснулся.
Сквозь шум двигателя на холостом ходу он сказал:
– Вы должны отправиться со мной, мистер Бёрк.
Итан положил руку на обитую мягким дугу-предохранитель.
– Пилчер послал вас, чтобы доставить меня в пять часов утра?
– Он позвонил вам домой. Никто не ответил.
– Потому что меня не было дома всю ночь. Я занимался тем, что выполнял его поручение.
– Что ж, он хочет немедленно вас видеть.
– Маркус, я устал, замерз и промок. Скажите ему, что я пойду домой, приму душ и немного посплю. А потом…
– Простите, но так не получится, мистер Бёрк.
– Прошу прощения?
– Мистер Пилчер сказал: «Сейчас же».
– Мистер Пилчер может проваливать к чертям собачьим.
Светофор отбрасывал то один, то другой свет на джип, на лицо Маркуса, на пистолет, который тот внезапно направил в грудь Итану. Пистолет смахивал на «глок», но в полумраке Бёрк мог и ошибиться.
Он внимательно посмотрел на Маркуса и увидел его гнев, страх, нервозность.
Подрагивание пистолета было едва различимым.
– Садитесь в джип, мистер Бёрк. Мне жаль, что приходится так поступать, но я получил распоряжение, и мне приказано доставить вас в кабинет мистера Пилчера. Вы же солдат, верно? Вы понимаете, что иногда приходится делать, что велено, – неважно, нравится вам это или нет.
– Я был солдатом, – сказал Итан. – Я летал на «Блэк Хоке». Доставлял людей в битвы, из которых, как я знал, они не вернутся. Спускал с цепи ад на повстанцев. И – да, я получал приказы.
Итан залез на пассажирское сиденье и уставился на дуло пистолета, в яростные глаза Маркуса.
– Но я получал их от людей, которым полностью доверял и которых уважал.
– Я доверяю мистеру Пилчеру и уважаю его.
– Ему повезло.
– Пристегнитесь, мистер Бёрк.
Итан застегнул ремень. Похоже, в конце концов ему не суждено подзарядиться.
Маркус сунул оружие в кобуру, снял машину с ручного тормоза и врубил первую скорость. Отпустив сцепление, он развернул джип на заснеженном тротуаре и рванул по Главной улице; заднюю часть «Вранглера» занесло, пока покрышки искали сцепления.
Они промчались мимо больницы на скорости пятьдесят пять и, все еще разгоняясь, приблизились к темноте за краем города.
Дорога нырнула в лес, и Маркус переключился на третью скорость.
Когда Итан шел домой, он чувствовал себя паршиво, но, по крайней мере, шевелился достаточно, чтобы кровь продолжала бежать по жилам. А теперь была полная задница – ветер с воем врывался в джип, пробирая его до костей.
Маркус снова сбавил скорость и свернул с дороги в лес.
Может, Итан не рассуждал здраво, но последнее, что он намеревался сделать, – это появиться в гореи встретиться с Пилчером.
Добравшись до валунов, Маркус сунул руку в парку и вытащил нечто, напоминающее ключ от гаража. Вдалеке на снегу начал разрастаться треугольник света.
Маркус остановил джип у основания скалы.
Широкая дверь в утесе продолжала открываться, скользя вверх и назад, в скалу.
Пальцы Итана так онемели, что он едва мог чувствовать их, сжимая нож.
Одним движением он выбросил клинок и наклонился.
Изогнутый кончик впился в горло Маркуса прежде, чем тот успел хотя бы подумать о том, чтобы среагировать. Его правая рука соскользнула с руля и потянулась за пистолетом.
– Я вспорю вам горло, – сказал Итан.
Маркус вернул руку на руль.
– Сожмите этот руль так, будто от этого зависит ваша жизнь, потому что так и есть.
Теперь вход в горубыл широко открыт, свет лился из тоннеля на снег и деревья вокруг.
Итан сказал на ухо Маркусу:
– Очень медленно снимите правую руку с руля, опустите вниз и включите первую скорость. Не снимайте руку с рычага и поезжайте в тоннель. Как только мы окажемся внутри, выключите двигатель. Вы понимаете, что я говорю?
Маркус кивнул.
– Я не хочу ранить вас, Маркус, но я это сделаю. Я уже убивал. На войне. Даже тут, в городе. Я сделаю это снова. Не думайте, что не сделаю это оттого, что с вами знаком. Это ни на что не повлияет.
Рука Маркуса дрожала, когда он положил ее на рычаг переключения передач и перевел его на первую. Он слегка газанул, и они медленно въехали в тоннель. Маркус остановил джип сразу за входом, как ему было велено.
Когда дверь за ними опустилась, Итан вытащил пистолет из кобуры Маркуса – «Хеклер и Кох УСП» с патронами калибра.40.
Наблюдают ли за ними камеры?
– С вами все кончено, – сказал Маркус. – Вы это понимаете, да?
Итан перевернул «ХК» так, чтобы взяться за дуло. Маркус понял, что сейчас произойдет, начал было закрываться, но Итан саданул его сбоку головы основанием композитной рукоятки.
Маркус осел и выпал бы из джипа, не удержи его привязной ремень. Итан выхватил из кармана его пальто удостоверение личности, расстегнул ремень Маркуса и позволил гравитации утянуть его на мостовую.
Потом отстегнулся сам и перелез на сиденье водителя.
Ударил ногой по педали сцепления.
Включил двигатель.
Вскоре он уже мчался по дороге в глубь горы .
* * *
Над ним гудели гигантские круглые светильники, подвешенные к потолку массивной пещеры, но в остальном в суперструктуре было тихо.
Бёрк проверил патронник в «ХК».
Просто смех! Конечно, патронник пуст.
Он извлек магазин – тоже пусто.
Швырнув пистолет на заднее сиденье, Итан вылез из джипа. У раздвижных стеклянных дверей вытащил из кармана карточку-удостоверение Маркуса и провел ею по щели ридера.
В коридоре первого уровня в столь ранний утренний час не было ни души.
Он поднялся по лестнице на этаж выше.
Длинная полоса шахматной плитки поблескивала под флуоресцентными лампами, в коридоре эхом отдавались его шаги. Это казалось странно незаконным: идти по здешним коридорам в одиночку. Без надзора. Без сопровождения.