Профессор произнес эту тираду с характерным выражением непоколебимого превосходства.
— Человек, конечно, не смог бы выжить в таких условиях, — сказал Холмс.
— Никоим образом, — решительно подтвердил Челленджер. — Мало того, поскольку атмосфера планеты бедна кислородом, часто утверждалось, будто жизнь на Марсе невозможна. Но мы с вами, Холмс, знаем, что это не так.
— Утверждая подобное, следовало бы уточнить — «жизнь земного типа». Мы видим, по сути говоря, совершенно иную жизнь. С другой стороны, выводы наших астрономов относительно красной почвы Марса согласуются с пейзажами в кристалле. Как вы думаете, почему марсианская почва имеет этот ржаво-красный оттенок?
— Рассуждая теоретически, могу предположить, что почва Марса напоминает глину.
— Глина, — задумчиво повторил Холмс. — Я посвятил несколько лет изучению различных почв и раскрыл ряд преступлений, обратив внимание на пыль либо особого рода песок на одежде или обуви виновных. Глинозем, как рассказывают нам учебники, состоит из гидратизированных силикатов глиния. Во влажном виде глина становится пластичной, и тогда ее можно превратить в кирпичи, плитки и керамическую посуду. Красноватый оттенок свидетельствует о присутствии окислов.
— Все, что вы говорите, верно, хотя и несколько банально, — снисходительно заявил Челленджер. — К чему вы ведете?
Холмс откинулся на стуле и соединил кончики пальцев, глубоко задумавшись.
— Могло случиться так, что почва Марса с течением тысячелетий поглотила кислород, которым атмосфера в свое время была достаточно богата.
— Гм-м! — проворчал Челленджер. — Подобную возможность до вас рассматривали и другие. Не вижу, какое отношение…
— Если в минеральных отложениях содержится кислород, надлежащие химические процессы могли бы его высвободить.
— Боже правый, Холмс, я начинаю понимать направление вашей мысли, — Челленджер оскалил зубы в широкой ухмылке. — Наши совместные труды благотворно сказались на вашей умственной деятельности, друг мой. Здания, которые мы видим в кристалле, составляют структуру значительных размеров. Внутри их вполне достаточно места для сложнейшего механического и химического оборудования. С его помощью обитатели города могут создавать локальную атмосферу — тот пригодный для дыхания воздух, который будет поддерживать их существование.
— Что-то несомненно поддерживает их существование, даже если я ошибаюсь в своих предположениях.
Челленджер наклонился вперед и потряс руку Холмса.
— Мои поздравления. Вы — соратник, достойный Джорджа Эдуарда Челленджера. Намного более достойный, чем некоторые профессиональные ученые, имена которых я не стану называть.
— Постараюсь и впредь оставаться достойным столь высокой оценки, — сказал Холмс, слегка поклонившись. — И для этого предлагаю возвратиться к нашим исследованиям.
Они снова задрапировали головы тканью и некоторое время в полной тишине внимательно изучали кристалл. Челленджер так и сяк вращал хрустальное яйцо, пока в нем не показался ряд мачт.
— Видите отблески света на верхушках мачт? — спросил он. — Глядите, приближается один из крылатых марсиан — вот он подлетел к другой мачте и изучает блестящий объект, совсем как мы. Я все более убеждаюсь, что каждая из мачт снабжена кристаллом, подобным нашему, и что при посредстве каждого из кристаллов можно видеть какой-либо отдаленный мир.
— Быть может, иные уголки Земли? — отозвался Холмс. — Поскольку наш кристалл сообщается с кристаллом на крайней мачте, кристаллы на остальных мачтах могут в свою очередь сообщаться с другими, также отправленными сквозь космос.
Громадный лоб Челленджера собрался в морщины.
— Вполне возможно. Эта теория порождает новые вопросы. В частности, вопрос о том, каким образом наш кристалл — и подобные ему механизмы — оказались на Земле.
Челленджер снял ткань и принялся вертеть в руках сияющее хрустальное яйцо.
— Конструкция и способ действия этого устройства не имеют никаких аналогов в нашей цивилизации, — медленно проговорил профессор. — Передача образов может осуществляться при помощи электрической энергии, но это просто предположение, обсуждать которое в настоящее время не стоит. Если, как вы полагаете, марсиане прислали кристалл на Землю в 1894 году, они наблюдают за нами уже семь лет. Много ли они смогли узнать о нас за это время?
— Рискну предположить — немало, — ответил Холмс. — Гораздо больше, чем мы сумели бы узнать о них за такой же срок.
— И что же они о нас думают?
— Было бы весьма любопытно выслушать их мнение, — улыбнулся Холмс. — Мы оба согласны с тем, что марсиане, вполне вероятно, готовят экспедицию на Землю. Идея меж- дупланетного путешествия не нова; на протяжении столетий она вдохновляла поэтические фантазии. Теперь мы — и только мы одни — знаем, что такие путешествия осуществимы.
Челленджер погладил хрусталь; его волнистая борода величественно вздымалась над столом.
— Судьба распорядилась удачно, вручив мне эту научную загадку, — сказал он. — Не без вашей помощи, конечно.
— Возможно, дело отнюдь не в судьбе. Кристалл мог попасть к нам непосредственно от марсиан, — заметил Холмс. — Предположим, марсиане желали проверить, как воспримут их устройство рациональные умы человечества. Они догадались, что люди, подобные нам, обладают необычными качествами интеллекта — и вот хрустальное яйцо оказалось у нас, а не в руках какого-нибудь недалекого обывателя.
Челленджер пристально поглядел на Холмса.
— Теперь вы сами начинаете предаваться романтическим фантазиям. Кстати, почему вы купили кристалл?
— Случайно попался на глаза. Я решил, что кристалл станет неплохим рождественским подарком для моей домоправительницы. Она еще не видела хрусталь и ничего о нем не знает.
— Это и к лучшему, — сказал Челленджер. — Вы, разумеется, преподнесли ей другой подходящий к случаю подарок?
— Разумеется, — ответил Холмс.
Вечером последнего январского дня Холмс сидел в гостиной на Бейкер-стрит, тихо наигрывая на скрипке. Послышался робкий стук. Холмс поднялся и отворил дверь. Посетитель, худощавый и черноволосый молодой человек, при виде Холмса тут же снял шляпу и принялся стеснительно теребить ее в руках.
— Доктор Уотсон дома? — спросил он.
— Он встречается с коллегами-медиками, — сказал Холмс. — Если хотите оставить для него сообщение, буду рад ему передать.
— Вы, должно быть, мистер Шерлок Холмс? Я имею честь быть знакомым с доктором Уотсоном и надеялся, что буду вам представлен. Меня зовут Джекоби Уэйс. Я ассистент-демонстратор больницы святой Екатерины, — молодой человек переминался на коврике. — Не знаю, с чего и начать.
— Прошу вас, прежде всего садитесь и изложите все по порядку.
Уэйс неловко уселся и, запинаясь, принялся рассказывать. Он часто бывал в магазине Кэйва, естествоиспытателя и торговца редкостями. В последние месяцы они изучали некий голубоватый, яйцевидной формы кристалл. Хрустальное яйцо открыло Кэйву множество тайн; престарелый антиквар говорил о поразительных сценах, что разворачивались перед ним в глубинах кристалла. Уэйс был буквально раздавлен, когда узнал, что после смерти мистера Кэйва кристалл вместе с прочими диковинками из магазина покойного оказался у Темплтона и затем был продан человеку, чье имя антиквар никак не мог вспомнить.
— Я разместил объявления в нескольких изданиях для коллекционеров, — сказал Уэйс, — но ответа так и не получил. Я убежден, что этот кристалл имеет огромное научное значение, и обращаюсь к вам с просьбой найти его.
Скромные, почтительные манеры Уэйса пришлись бы по душе Челленджеру, отметил про себя Холмс. Профессор, решил он, непременно должен быть извещен о новом повороте событий.
— Полагаю, мистер Уэйс, нам не помешает посоветоваться с выдающимся ученым, чья репутация ничуть не уступает научным достижениям, — сказал Холмс. — Минутку, я свяжусь с ним.
Холмс назвал телефонной барышне номер Энмор-пар- ка. Вскоре послышался гулкий рык Челленджера.
— Говорит Холмс. Челленджер, я беседую сейчас с новым клиентом по имени Джекоби Уэйс. По причинам, которые вскоре станут очевидны, вам необходимо выслушать его рассказ, — осторожно начал Холмс. — Могу я привести его к вам?
— Это расследование как-то связано с кристаллом? — спросил Челленджер, понизив голос до шепота.
— Да, — кратко ответил Холмс.
— Немедленно приезжайте.
Прибыв в Энмор-парк, Холмс и Уэйс застали профессора в кабинете, где тот внушительно восседал за письменным столом. Кристалла нигде не было видно.
— Вы можете сесть, мистер Уэйс, — величественно распорядился Челленджер. — Объясните-ка, в чем состоят ваши затруднения?
Заикаясь от стеснения, Уэйс вновь описал свое знакомство с Кэйвом, те туманные картины, что изредка выплывали из сверкающей дымки в кристалле, а также муки разочарования, которые он испытал, потеряв из виду хрустальное яйцо. Челленджер внимательно выслушал рассказ, время от времени делая пометки в блокноте.
— Кому еще вы говорили о кристалле? — спросил он, когда гость закончил свое повествование.
— Мистеру Темплтону, торговцу древностями, — ответил Уэйс. — Еще я слышал, что открытие мистера Кэйва может получить огласку. Темплтон говорил, что мистер Герберт Уэллс, известный писатель, готовит журнальную статью о хрустальном яйце. Он получил сведения о кристалле и от мистера Темплтона, и от другого торговца, мистера Морза Хадсона.
— Хадсон? — переспросил Холмс. — Я немного знаком с Хадсоном. Что ж, с интересом прочту статью, как только она появится в печати.
— Я также намерен с нею ознакомиться, — сказал Челленджер. — Наряду с самым причудливым воображением, этот Уэллс обладает кое-какими отрывочными научными познаниями. Мистер Уэйс, помимо объявлений в журналах для коллекционеров, вы не пытались выяснить судьбу кристалла?
— Я направил письма в «Таймс» и «Дейли кроникл». Оба письма были мне возвращены — в газетах сочли, что я задумал какую-то мистификацию. Редактор «Кроникл» даже посоветовал мне забыть о кристалле, добавив, что публикация подобной статьи может навредить мне на службе в больнице.
— Типичная журналистская ограниченность, — заявил Челленджер. — Однако, я в известной мере согласен с советом редактора. Благоразумней будет, мистер Уэйс, хранить молчание. Передайте дело на попечение моего друга, мистера Шерлока Холмса, и предоставьте ему возможность проявить все его замечательные способности. Хотелось бы заручиться обещанием, что вы так и поступите.
— Да, сэр, — немедленно согласился Уэйс. — Благодарю вас, профессор Челленджер.
Он распрощался. Челленджер сам проводил его к парадной двери и, вернувшись, яростно блеснул на Холмса своими пронзительными серо-голубыми глазами.
— Итак, теперь мы точно знаем, что случилось бы, попробуй мы сейчас представить прессе или научному сообществу результаты наших исследований, — загромыхал профессор. — Неверие и насмешки!
— И все же популярный журнал заинтересовался этой темой, — сказал Холмс. — Я с нетерпением ожидаю статью Уэллса — поглядим, хотя бы, насколько честны были с нашим автором Хадсон и Темплтон. Заметьте, Уэйс не мог предъявить скептикам кристалл, тогда как у нас имеется это преимущество.