– Это было уже проще. – Начался новый семестр. Я боялась, что мне надоест… ну, повторение одного и того же материала… но оказалось, что это не так. Старые истории каждый раз звучат по разному.
– Курт хорошо о вас отзывается. Говорит, что ваш курс один из самых востребованных в университете.
Мои щеки загорелись от похвалы.
– Приятно слышать. Как ваш супруг?
– У Курта все замечательно, спасибо. Наши носители в превосходной для их лет форме. Думаю, у нас впереди еще долгая жизнь.
Мне стало любопытно, останется ли она в этом мире, переселится ли в другого человеческого носителя, когда придет время, или отбудет. Но затрагивать некоторые щекотливые темы было ни к чему, и поэтому я сказала:
– Мне нравится преподавать. Должно быть, это как то связано с моим Призванием в качестве Водоросли, почти не пришлось переучиваться. Я так благодарна Курту…
– Это им с вами повезло. – Кэти тепло улыбнулась. – Вы знаете, как сложно заполучить профессора истории, который побывал хотя бы на двух планетах учебной программы? Вам же довелось жить почти на каждой. Да к тому же на самом Истоке! Любая школа на этой планете вас с руками оторвет. Курт собирается загрузить вас так, чтобы даже времени на мысли о переходе в другое место не оставалось.
– Почетного профессора истории, – поправила я. Кэти улыбнулась, а затем тяжело вздохнула – улыбка
медленно угасла.
– Вы так давно ко мне не заглядывали… я уж было подумала, что проблемы решились сами собой. А потом я вдруг поняла: может, вы не приходите, потому что становится все хуже.
Я молчала, разглядывая свои руки.
Светло коричневая кожа – бронзовый загар, который никогда не сходил, неважно, проводила я время на солнце или нет. Над левым запястьем одна темная веснушка. Ногти коротко подстрижены. Мне не нравились длинные ногти. Они неприятно царапали кожу. Пальцы у меня были и без того такими тонкими и длинными, что с длинными ногтями выглядели странно… даже для человека.
Утешительница подождала немного и спросила:
– Интересно, мои догадки верны?
– Кэти. – Я медленно выговорила ее имя. Еле слышно. – Почему вы оставили человеческое имя? Чтобы чувствовать… единение? Я про носителя? – Мне хотелось спросить и о выборе Курта, но это был слишком личный вопрос даже для супруги: задавать его нужно было самому Курту. Я, наверное, и так проявила бестактность, но Кэти рассмеялась.
– Ну, конечно же, нет. Разве я вам не рассказывала? Хм. Может, и нет: моя работа слушать, а не говорить. Большинству Душ, с которыми я общалась, не требовалась такая поддержка, как вам. Знаете ли, я ведь прибыла на Землю в составе одной из первых партий, когда люди еще и понятия о нас не имели… Жила среди соседей людей. Мы с Куртом несколько лет выдавали себя за наших носителей. Даже когда мы захватили прилегающую область, люди все равно то и дело забредали. Вот так я и стала Кэти. И потом, чтобы перевести мое предыдущее имя, потребовалось бы целых четырнадцать слов, и никаких уменьшительно ласкательных. – Она улыбнулась. Косой лучик солнца упал на ее глаза, и на стене заплясал серебристо зеленый отблеск. На миг изумрудная радужка заиграла переливами.
Неужели эта кроткая женщина была в числе первопроходцев? С минуту я переваривала услышанное, глядя на нее новыми глазами, с гораздо большим уважением. Я никогда не относилась серьезно к Утешителям – до сего дня не возникало повода. Они были для тех, кто борется, для слабаков, я стыдилась сюда приходить; теперь же, услышав историю Кэти, я несколько раскрепостилась. Кэти понимала, что такое сила.
– Сложно было? – спросила я.
– Притворяться одной из них?
– Нет, не очень. Разумеется, ко многому пришлось привыкать… так много нового. Эмоции били через край. Сперва получалось только одно: следовать привычной модели поведения.
– А Курт… Вы сами решили остаться с супругом вашего носителя? Когда «все закончилось»?
Больной вопрос, и Кэти сразу же это уловила. Она поменяла позу, подобрала под себя ноги и ответила, устремив взгляд куда то над моей головой.
– Да, я выбрала Курта… а он – меня. Конечно, поначалу это было всего лишь задание. Естественно, проводя так много времени вместе, выполняя опасную миссию, мы привязались друг к другу. Видите ли, у Курта как у ректора университета было много знакомых, приятелей. Наш дом стал пунктом внедрения. Веселые были времена. К нам в гости приходили люди, а выходили от нас собратья. Мы старались проворачивать все как можно быстрее и без лишнего шума – вы же знаете, как эти существа склонны к насилию. Каждый день мы жили в ожидании смерти, в постоянном возбуждении и часто – в страхе. По моему, достаточно причин, чтобы остаться вместе после того, как необходимость в секретности отпала. И я могла бы солгать, успокоить, сказав, что все так просто. Однако… – Она покачала головой и поглубже вжалась в кресло, буравя меня взглядом. – За многие тысячелетия люди так и не разобрались в том, что такое «любовь». Что в ней от тела, а что – от разума? Что по воле случая, а что предначертано судьбой? Почему идеальные браки рушатся, а неподходящие пары живут в любви и согласии? Они не знали ответов, и я не знаю. Любовь просто есть, и все. Моя носитель любила носителя Курта, и их любовь не умерла, когда разумы поменяли владельцев.
Она слегка нахмурилась и пристально посмотрела на меня. Я сгорбилась в кресле.
– Мелани все еще тоскует по Джареду, – констатировала Кэти. Моя голова против воли кивнула. – Вы по нему тоскуете.
Я зажмурилась.
– Сны продолжаются?
– Каждую ночь, – пробормотала я.
– Расскажите о них. – Ее тихий голос уговаривал.
– Не хочу вспоминать.
– Знаю. Но попытайтесь. Это поможет.
– Как? Как мне поможет, если я скажу вам, что каждый раз, закрывая глаза, я вижу его лицо? Что каждое утро просыпаюсь и плачу, оттого, что его нет рядом? Что воспоминания настолько сильны, что я больше не могу отличить, где ее, где мои?
Я замолчала и стиснула зубы.
Кэти протянула мне белый носовой платок. Я не двинулась с места. Утешительница подошла ко мне, уронила платок мне на колени, села на подлокотник моего кресла и стала ждать.
Моего упрямства хватило на полминуты. Я со злобой вцепилась в кусочек белой ткани и вытерла глаза.
– Ненавижу.
– В первый год все плачут. Человеческие эмоции захлестывают. Так или иначе, но все мы немного дети. Раньше я не могла сдержать слез при виде заката. А порой плакала от умиления, почувствовав вкус арахисового масла. – Она погладила меня по голове, нежно поддела пальцами прядку, которую я заправляю за ухо.
– Такие чудесные, шелковистые волосы, – заметила она. – И каждый раз все короче и короче. Почему вы их не отращиваете?
Я уже не сдерживала слез: от гордости не осталось и следа, защита пала.
К чему отговорки, что за короткими легче ухаживать? Если уж на то пошло, я пришла сюда выговориться и получить помощь… может, мне и вправду помогут.
– Это не нравится ей. Она любит длинные. Вопреки моим ожиданиям, Утешительница не заохала.
Кэти хорошо знала свое дело. Ее слегка бессвязный ответ последовал всего через полсекунды.