Велион снял ножны с пояса и отбросил их как можно дальше назад. Однако пока он медленно шагал к костру, женщина-могильщик продолжала в него целиться. Арбалет она опустила только, когда тотенграбер уселся напротив неё, с другой стороны костра и протянул к огню ладони.
Запах дыма и свинины были просто божественны, а тепло костра чуть не заставило прослезиться.
- Замёрз? - усмехнулась женщина.
- Да.
Пол лица собеседницы Велиона закрывал капюшон, так что разглядеть её удалось только с близкого расстояния. Она была довольно симпатичной, худощавой, но эта худощавость не переходила в измождённость, как у большинства могильщиков, лицо её было молодым, она явно младше Велиона, и в прядях, свисающих на лицо, волос было мало седины. Значит, девушка вполне успешна. Или только-только начала свои странствия. Скорее всего, второе - молодёжь часто суётся в такие места, которые предпочитают обходить даже бывалые и очень жадные до добычи могильщики. Обычно могильщик и становятся бывалым благодаря тому, что в молодости не совал нос, куда не следует. Тех, что обожглись раз, и больше не пробовали, были очень мало. Их обычно можно было отличить по жутким шрамам, незаживающим ранам и другим уродствам. Но каждый из них по праву считал, что ему в своё время повезло - другие бывшие на их месте умерли.
- А ты прожжённый, - сказала могильщица после непродолжительного молчания.
- Что? - переспросил Велион.
Девушка молча кивнула в сторону рук Велиона. Могильщик усмехнулся. Он грел руки, не снимая перчаток. Тотенграбер стянул их и поднёс голые руки к огню. Кожа рук была очень бледной, с резко выделяющимися синими прожилками сосудов. "Надо постричь ногти", - мелькнула короткая мысль.
- И пальцы длинные и тонкие, - продолжала могильщица. - Говорят, с такими проще, чем с короткими. Как думаешь?
Велион пожал плечами. Он считал, что разницы почти никакой. Главное - осторожность. А когда сдетонировавшее заклинание отрывает тебе пальцы, нет разницы длинные они или короткие. К тому же, чаще всего пальцы отрывает вместе с руками выше перчаток. Бывали случаи, и Велион был свидетелем одного такого, когда могильщику, орущему от боли в руках, снимали перчатки, а в перчатках оставалась каша из костей и плоти ладоней.
- Главное это то, что у тебя их десять, - продолжила говорить могильщица. - Это комплемент.
- Спасибо, - усмехнулся Велион.
- А ты не разговорчивый.
- Да.
- Я - Элаги.
- Велион.
- Подожди, вода немного подогреется, и будем есть.
- Хорошо.
Элаги усмехнулась. Тотенграбер смущенно развёл руками, будто говоря "ну, вот такой молчаливый тебе попался собеседник".
Через несколько минут могильщица заглянула котелок с водой, потом вытащила из лежащего рядом рюкзака оплетённую бутыль. Когда Элаги откупорила бутыль, Велион учуял запах самогона, крепкого и чертовски хорошего - сивухой от содержимого бутылки практически не пахло. Девушка плеснула порядочно жидкости в воду, перемешала и сняла палкой котелок с костра. Велион молча вытащил из своего рюкзака стакан, деревянный, отделанный костью. Он стоил прилично, но так был и последней памятью о старике Халки.
- Красивая штучка, - заметила Элаги. - Можешь не отвеча... Ах, мать твою дери! - могильщица зашипела и затрясла обожжённой рукой. - Привыкла, что сама всё время в перчатках, а тут вот чего-то сняла, - пояснила она.
Велион молча одел свои перчатки, пересел и принялся разливать воду с самогонкой по стаканам. Элаги, не обращая внимания на боль в обожженных пальцах, уже набивала рот кусками окорока и активно хрустела сухарями. Велион вежливо взял небольшой кусок и начал его есть, предварительно глотнув из стакана. Горячая жидкость прогрела его до самых пяток, тем более могильщица не жалела самогона.
- Ешь нормально, - пробубнила Элаги. - Я что-то до хрена нажарила, наверное, предполагала, что ты придёшь. Судьба, а, могильщик?
Велион молча улыбнулся и последовал совету своей сотрапезницы: небольшой кусок окорока только разжёг голод.
Наконец, Элаги сжевала последний кусок и допила уже подстывшее варево из своего стакана.
- Ты парень молчаливый, - произнесла она. - А я, знаешь ли, поболтать люблю. И ты расплатишься со мной разговором.
- Согласен, - кивнул Велион. Он немного захмелел, да и вообще был не прочь поболтать. Завтрашний день может стать последним, почему бы и не поточить языком. - Удачный поход? - спросил он, кивнув в сторону бутыли с самогоном.
- Дорогая штучка, а? - усмехнулась Элаги. - Нет, прошлый мой поход был неудачным, едва ноги унесла. И не в проклятьях и прочей магии дело. На меня напали какие-то гады, невысокие, заросшие, клыкастые, похожи на здоровенных крыс, вставших на задние ноги. Знаешь таких?
Велион не знал.
- Хорошо, что у них оказались кривые и короткие лапы, - продолжала могильщица. - Так что я смогла сбежать, но не без потерь. - Девушка откинула с головы капюшон. Её правую скулу уродовал кривой шрам. - Камнем залепил гадёныш. А откуда деньги на самогон? Я, знаешь ли, девочка домашняя, после каждого похода возвращаюсь домой, в Харм. Мой отец - купец. Не скажу, что он очень уж богат, но денег достаточно. А я его младшая дочь. Так что, когда я нашла свои перчатки (купила у какой-то ведьмы), никто очень-то не горевал - наследство останется моему старшему брату, а меня не надо выдавать замуж, значит, не надо и лишаться приличного куска денег в качестве приданного. У купцов, знаешь ли, главное - это деньги, а мне всегда это не нравилось. Но папаша по-прежнему рад меня видеть: я рассказываю интересные байки, а я дома могу подлечиться, взять немного денег и идти дальше.
- Повезло.
- Да, повезло, - усмехнулась Элаги. - У тебя, конечно, всё не так. Когда последний раз ел?
- Вчера днём.
- Ещё хочешь?
- Не откажусь.
Девушка принялась раздувать костёр, а Велион нанизывать куски окорока на палочки.
Вновь начавший моросить с полчаса назад дождь кончился. Немного расчистилось небо, но солнце, уже практически склонившееся к горизонту, так и не выглянуло. Становилось всё холодней.
- Не нравится мне этот идол, - произнёс Велион, вспомнив о том, что обещал Элаги беседу.
- Он вроде бы безопасен, - махнула рукой девушка. - Да и сюда, знаешь ли, я попала не случайно - я здесь сижу с двух часов пополудни. До Импа четыре часа ходу, а я не хотела подходить к городу перед закатом.
- Откуда знаешь расстояние?
Прежде, чем ответить, Элаги откупорила бутыль и, улыбнувшись, плеснула в стаканы понемногу жидкости. Велион улыбнулся в ответ и глотнул самогона. Горло перехватило, из глаз брызнули слёзы. Тяжело дыша, могильщик принялся грызть сухарь. Его собеседница перенесла выпивку куда легче.
- Я, знаешь ли, говорила с одним из могильщиков, - сказала она отдышавшись. - Бедняга остался без левой руки и потерял перчатку, так что он сейчас побирается. Но хочет вернуться сюда, чтобы погибнуть, так он сказал. Он рассказал мне об этом месте, пояснил, как безопасно пролезть через стену в город. Но он не сумел зайти глубоко, засыпался на первой же куче добра. Но я, знаешь ли, хочу пролезть подальше, не из-за сокровищ, нет. Мне просто любопытно, - она замолчала и плеснула в стаканы ещё выпивки.
- А мне нужны деньги.
- Знаю. - Элаги снова усмехнулась.
Они ещё раз поели, пару раз выпили, о чём-то болтали... о чём-то... о могильниках. Кто где был, кого знал из "своих". Оказалось, что никого - Элаги большую часть времени проводила дома, а не на обочине дороги или во вшивом трактире, знакомиться с другими могильщиками ей было негде. Когда совсем стемнело, они начали готовиться ко сну.
Велион, порядком захмелевший, завернулся в плащ и улёгся спиной к костру, чтобы не видеть, как ложится Элаги. Нет, он был не прочь посмотреть, но это могло смутить могильщицу.
Девушка шуршала довольно долго. Наконец, успокоилась. Велион закрыл глаза, намереваясь уснуть, но неожиданно услышал её голос:
- Велион...
- Что?
- Иди ко мне.
Тотенграбер повернулся к девушке. Обхватив себя руками, она стояла коленями на своём плаще, в одних коротких нижних штанах. В тусклом свете костра Велион видел её стройное тело, плоский живот, тёмную впадинку пупка. Коротко остриженные волосы, даже не достигавшие плеч, были зачёсаны направо, чтобы не было видно шрам. Глаза Элаги поблескивали, дыхание было прерывистым. Она дрожала.
-Ну, мне, знаешь ли, холодно.
Велион поднялся со своего плаща, быстро скинув одежду, шагнул к ней, обнял, чувствуя прикосновение небольшой груди. Он склонил голову и поцеловал девушку в губы.
- Я таких тощих, знаешь ли, не люблю, - шептала Элаги на ухо Велиону. - И вообще не привыкла так вот сразу, только... - она застонала, крепче прижалась к нему, впиваясь пальцами в спину. - Но завтрашний день может стать...
Могильщик закрыл её рот поцелуем.
Холодно и одиноко...
Бесконечные скитания по дорогам, покрытым снегом, мелким, как пыль.
Дует ветер.
Этот ветер заметает снегом следы, оставленные одиноким путником. Стоит путнику обернуться и посмотреть, он уже не видит следов и забывает, откуда и куда шёл. Путник не знает, где он был, а где не был, ведь его следы блекнут, равняются, исчезают. И он продолжает идти.
Одинокий путник иногда сворачивает, а порой идёт назад, не зная, были он когда-то в этих местах или нет. Он видит всё новые и новые места, вещи. Но ему кажется, что всё это уже было, только истлели его воспоминания. Он не знает смеяться или плакать. Поэтому он продолжает идти.
У него нет цели. Если она когда-то и была, он её не помнит. Вокруг только холодная бесконечность снега. Но он продолжает идти.
Чувствуя только холод и одиночество...
Велион открыл глаза.
Всё ещё было темно, настолько, что он не мог различить идола, стоящего всего лишь в полутора десятках шагов. Костёр уже погас, но, несмотря на то, что воздух ещё не начал греться под лучами солнца, было тепло. К нему прижималось тёплое тело Элаги.
Тотенграбер закрыл глаза.
Элаги... Девушка, которую он знает всего несколько часов. За эти несколько часов она стала ему настолько близкой, насколько потом станет чужой. Если они не погибнут сегодня, их дороги разбегутся, и так, поодиночке, они будут скитаться по этому миру, может быть, иногда вспоминая о существовании друг друга во время ночёвки в одиночестве. А потом погибнут, каждый в свой час и день, там, где им суждено.
И всё время они будут чувствовать холод и одиночество.
"Что за хандра?" - сонно подумал Велион. Поворочавшись пару минут, он заснул.
Они двинулись в путь рано утром, позавтракав и ещё раз занявшись любовью. Перед уходом Элаги предложила оставить припасы на месте, а с собой взять только немного воды, несколько сухарей и пару кусков свинины, столько, чтобы хватило пообедать.
- Не надо ничего такого говорить, - твёрдо сказал могильщик. - Мы обязательно вернёмся вместе.
- Знаешь ли, могут быть разные варианты, - усмехнулась Элаги. - Но в любом случае идти и лазать по развалинам налегке будет куда проще.
С этим Велион спорить не стал.
Почти все вещи - сумку, одеяло и плащ, принадлежащие Элаги, а так же полупустой рюкзак Велиона просто оставили рядом с догорающими углями костра. С собой взяли только оружие и немного еды и воды.